Территория боевых действий, в которую превратились Ирак и Сирия, манит не только солдат удачи со всего мира, но и вполне мирных людей. Один из них — московский антрополог — попытался попасть в Сирийский Курдистан, где курды объявили «демократическую автономию». Что из этого получилось читайте ниже.
В Сулейманию — «культурную столицу» Иракского Курдистана, что на северо-востоке Ирака, — прибывают почти все иностранцы, которые планируют переправиться на сирийскую сторону границы. Там, на западе, за великой рекой Тигр, сирийские курды заявили о создании «демократической автономии» — общества с широкой системой народного самоуправления, без гендерной и этнической дискриминации, что весьма необычно для ближневосточных традиций.
Рассказы и слухи об этом социальном эксперименте манят в Рожаву («Запад» по-курдски, так называется зона компактного проживания этого народа на севере Сирии) волонтеров, активистов, искателей приключений и романтики со всего мира, особенно из западного полушария. Однако не всем из этих странников удается попасть из Иракского Курдистана в Сирийский.
Хитросплетения курдской политики
Всю западную часть Иракского Курдистана и, соответственно, всю границу с Рожавой контролирует Демократическая партия Курдистана (ДПК). Отношения ее бессменного лидера, президента Иракского Курдистана Масуда Барзани с «леваками» из Рожавы, грезящими о советах и кооперативах, не заладились. Одно из следствий этого — закрытая граница между двумя курдскими автономиями. На паром через Тигр в приграничном местечке Семалка пускают только членов официальных делегаций или обладателей международной пресс-карты. Пешмерга — армия ДПК — контролирует и сухопутную границу между Ираком и Сирией.
Военные даже вырыли траншею между двумя странами, а через каждые 7 км, как рассказывают в Ираке, стоят дозорные вышки. Пытаться перейти границу без проводника — дело гиблое. Несколько раз граница ненадолго приоткрывалась, и это вселяло надежду в тех, кто хотел попасть в Рожаву из Сулеймании, добравшись до погранперехода на автобусе или автомобиле через зону, которую контролирует ДПК. Но после 17 марта 2016 года, когда Рожава объявила себя Федерацией Северной Сирии, отношения с иракскими соплеменниками резко ухудшились, и ворота между востоком и западом Курдистана оказались на замке.
Отправной пункт
Прилетев в Сулейманию в конце апреля прошлого года, мы с товарищем из России остановились в недорогом хостеле. «Вы, видно, хотите в Рожаву? Попасть туда сейчас почти невозможно. Мы сами родом оттуда и не можем даже навестить свои семьи», — сразу огорчили нас парни на стойке регистрации. Среди постояльцев было немало европейцев. Некоторые из них тоже направлялись в Рожаву, но застряли в Сулеймании. «Здесь все ждут возможности пересечь границу. В Эрбиле, хоть этот город и ближе к границе, ждать плохо — в столице Иракского Курдистана ты не сможешь ходить свободно, как здесь», — вводили нас в курс дела соседи по хостелу.
Вид с крыши гостиницы во время заката, Сулеймания
Выходные в Сулеймании. Парк Азади
В холле гостиницы была сосредоточена вся общественная жизнь постояльцев: знакомства, встречи с нужными людьми, бесконечные телефонные звонки — новым и старым знакомым, местным активистам и чиновникам. Как-то утром в холле нас поджидал американец Марвин (здесь и далее имена изменены. — Д.П.): слухи о вновь прибывших расходятся по Сулеймании быстро. С его помощью мы попали в особую среду молодых интернационалистов, тоже ждавших возможности попасть в Сирийский Курдистан. Многие томились в Сулеймании уже не первый месяц.
Сулейманийский интернационал
Среди новых знакомых были совершенно удивительные люди. Взять того же Марвина. Как выяснилось, этот худощавый инженер из США со слегка всклокоченной кудрявой головой, в своих очках похожий на «ботана», по убеждениям анархист. Степень магистра он получил не так давно. «В Америке инженеру найти действительно интересную работу непросто. Я чувствую, что смогу принести людям реальную пользу в Рожаве, — объяснял он цель своих устремлений. — Собираюсь пробыть там два года, хочу помогать монтировать электростанции». В Сулеймании Марвин просидел больше месяца. Сначала жил в этом же хостеле, потом переселился в более дешевый. Когда с деньгами стало совсем туго, его выручил местный левый активист Ариф — поселил у себя дома. «Попасть в Сирийский Курдистан непросто, и в этом мы целиком зависим от милости курдских товарищей, связанных с Рожавой: они могут захотеть помочь, а могут не захотеть. Чем больше ты с ними общаешься, тем больше к тебе доверия, а значит, и больше помощи», — поделился опытом Марвин.
Улицы Сулеймании
Его друзья не менее интересные ребята. Боб — здоровенный американец лет 45–50, с бакенбардами, по профессии агроном. Он носит курдский красно-желто-зеленый платок и значки YPG (отрядов народной самообороны) и Рабочей партии Курдистана (РПК). Густым басом Боб сообщил, что едет в Рожаву поднимать сельское хозяйство на кропоткинских принципах (имеется ввиду идеология анархо-коммунизма Петра Кропоткина (1842–1921), русского революционера-анархиста, одного из самых влиятельных теоретиков анархизма. — NT). Немец Клаус — из воинственных уличных антифашистов. Еще несколько парней (им лет по 25) намерены вступить в YPG. «Не смотрите, что я черный, просто я из Марселя, там и загорел», — пошутил при знакомстве Пьер, француз с африканскими корнями, служивший в Иностранном легионе. На сирийскую войну он собрался после терактов в Париже. По словам Марвина, отчаянный легионер готов перейти границу без посторонней помощи, нелегально. (Уже в Москве мы получили весточку от друзей, что Клаусу и Пьеру все же удалось перебраться на сирийскую сторону безопасным путем).
Свидетели Рожавы
«Сегодня пойдем в «Центр революционной молодежи», — однажды сказал Марвин. — Там есть товарищ Джихан — ответственный и серьезный человек. Возможно, он сможет вам помочь». В молодежном центре, где собираются сторонники «Движения освобождения» — левой организации Иракского Курдистана, нас ждал радушный прием. Хозяева терпеливо пытались понять наши рассказы на курдском о себе и о том, зачем мы приехали. Все здесь называли друг друга «хевал» — по-курдски это нечто среднее между «товарищем» и «другом». Кроме местных мы познакомились с тремя испанскими анархистами — двумя парнями и девушкой, которые только что вернулись из Рожавы, где провели три месяца.
Погранконтроль они прошли с помощью международных пресс-карт, которые сделали по знакомству. Курды общались с ними, как со своими, называя курдскими именами. Длинноволосый испанец с небольшой бородкой — хевал Сипан — рассказал, что все трое участвовали в Рожаве в волонтерских проектах. Но куда больше ему запал в душу интенсивный курс языкового и идеологического образования Рабочей партии Курдистана. О членах РПК Сипан говорил с неподдельным почтением: «Эти люди приносят вам чай, убирают за вами и делают все не для себя, а для других. Это и есть самые главные кадры партии. Если еды мало, они не едят, чтобы другие поели. В их готовности жертвовать своими интересами ради других заключен их принцип. Именно такие люди, начав с себя, потом меняют общество, потому что за ними идут другие». Сипан с товарищами возвращались, воодушевленные планами применить полученный в Рожаве опыт на родине: «Теперь у нас много идей, как реорганизовать наше движение и изменить самих себя».
Перекресток Махмур
Спустя дней восемь иссякли все идеи насчет того, как попасть в недосягаемую Рожаву. Спасибо курдским товарищам — помогли съездить в другое интересное место. Махмур, лагерь беженцев из турецкой части Курдистана, расположен в пустыне между городами Киркуком и Эрбилем. За 18 лет существования он превратился в небольшой городок со сложной системой самоуправления и населением 12 тыс. человек.
Молодые партизаны вносят знамя на церемонию памяти погибших бойцов РПК, Махмур
Власть эрбильского правительства сюда не дотягивается: лагерь охраняют местные ополченцы и партизаны РПК, которая и задает тон в политической и социальной жизни городка. Партийный гостевой дом, в котором мы остановились, никогда не пустует: постоянно кто-то приезжает и уезжает — участники движения освобождения, родители, ищущие детей в рядах партизан, иностранные активисты, журналисты, исследователи. Этот дом, затерянный среди кривых и душных улочек городка, — своего рода перекресток дорог, на котором встречаются люди из самых разных стран и социальных групп, если вообще не из разных миров.
В один из дней в калитке дворика выросла дородная фигура норвежца-антрополога Соти, знакомого еще по Сулеймании. Вслед за ним во двор прошел невысокий юноша. Американский студент-медик Том приехал в Иракский Курдистан по программе студенческого обмена и как будущий врач получил разрешение на месячное пребывание в горах Шенгала.
Шенгал, или Синджар, — удаленный горный массив на северной границе Сирии и Ирака, регион компактного проживания этноконфессиональной группы езидов. В 2014 году сюда пришли джихадисты из ИГИЛ*, однако вскоре их выбили объединенные курдские силы. С тех пор в Шенгале делят сферы контроля РПК со своими сирийскими собратьями и пешмерга Масуда Барзани.
С РПК у Тома, который полушутя называет себя «анархо-маоистом», сложились хорошие отношения, благодаря которым американец на шесть дней съездил из Шенгала в Рожаву. «У нас получилось что-то вроде взаимного обучения с тамошними медиками, — рассказал он. — Очень крутые ребята: выполняют сложные операции на дедовском оборудовании и многому меня научили по части лечения ранений».
Что касается социально-политической стороны жизни Рожавы, по словам Тома, тут не все однозначно. Революционный общественный проект «демократической автономии» продвигают в первую очередь «люди с гор» — кадровые партизаны РПК. Местные же смотрят на общественную структуру, так сказать, конформно, то есть с учетом жизненных обстоятельств. Не без труда приживается и провозглашенная дружба народов: сирийские курды нередко настроены против арабов, так что активистам РПК приходится убеждать людей в необходимости сотрудничества представителей всех народностей в советах самоуправления и продолжения борьбы за освобождение арабских территорий от ИГИЛ*.
Пути разошлись
Через несколько дней пришло время прощаться с Курдистаном.
На машине добрались до Эрбиля, оттуда ночным рейсом в Стамбул. В зале ожидания аэропорта вспоминались новые знакомые — удивительные люди, странствующие по пустыне и сидящие в пыльных городах в поисках возможности поддержать молодую курдскую автономию на севере воюющей Сирии. Никого из них нельзя назвать инфантильным или романтичным сверх меры. Но они и не прагматики, ведь рисков на этой земле гораздо больше, чем шансов добраться до заветной Рожавы. Спустя недели и месяцы, уже в Москве, электронная почта приносила весточки от некоторых из этих ребят. Кому-то удалось достичь цели, и след их затерялся в Рожаве (с интернетом на севере Сирии проблемы). Другим пришлось вернуться с полдороги. Среди несчастливцев был и Марвин, который так и не смог использовать свои инженерные познания для электрификации Рожавы.
Досье
Курдистан — этногеографическая область в Передней Азии, в пределах которой большинство населения составляют курды. Территория Курдистана расположена в границах Турции, Ирана, Ирака и Сирии и простирается с запада на восток приблизительно на 1 тыс. км, с севера на юг — на расстояние от 250 до 400 км. Иракский Курдистан — курдское государственное образование в составе Ирака, по конституции Ирака 2005 года получившее статус широкой автономии. Сирийский Курдистан, или Рожава, — курдское государственное образование в составе Сирии, о создании которого было объявлено в марте 2016 года.
Добавить комментарий