Представляем читателям Avtonom.org “Director's Cut” статьи политического беженца, антифашиста Петра Силаева для журнала “Огонек” , так как в сокращенном варианте, опубликованном в журнале, пропущено множество познавательных моментов.
Вчера я получил письмо из Интерпола - и вздохнул с облегчением. Судя по всему, подошла к концу эта странная международная история, в центре которой я себя неожиданно обнаружил. Олигархи, "красные уведомления", терроризм - "...минуй нас пуще всех печалей..." Обо всем по-порядку.
В июле 2010 года, жарким днем, я неудачно съездил в Подмосковье с группой приятелей и, в результате, прокуратура города Химки возбудила против меня дело по смехотворной статье "Хулиганство". Ни тогда, ни позже, никому так и не удалось понять, в чем же заключался собственно состав моего преступления. Уже пару месяцев я разъезжал по туристической визе в Евросоюзе, ожидая решения по моему заявлению о предоставлении политического убежища - а подмосковные полицейские все задерживали, избивали, душили пакетами моих отдаленных знакомых, выпытывая, где же именно в Москве я скрываюсь. Люди пыхтели, придушенные, но ничем помочь им действительно не могли - тогда меня объявили в федеральный розыск. Известие об этом я встретил с радостью и немедленно приложил официальное заявление Генпрокуратуры на этот счет к своему делу - возможно, именно это сыграло решающую роль в том, что власти Финляндии в итоге предоставили мне "элитный" статус политического беженца - международную защиту категории "А".
Российская полиция так навсегда бы и оставалась в своем заблуждении, если бы однажды у меня не кончились деньги и журналист Андрей Лошак не посоветовал бы мне вести блог на сайте Openspace.ru. Я живо взялся за дело и написал несколько отрывков, - "Записки беглого анархиста", - все даты и города в моих текстах были умышленно перепутаны. Полиция восприняла мое творчество как вызов - в редакцию сайта полетели запросы на предоставление информации, угрозы, что придут с выемкой - очередной полицейский пресс-секретарь выступил с заявлением, что мое дело передано в Интерпол. Я тогда не обратил на это внимания - оказавшись в дураках, в их праве было врать, что в голову придет. Мои предположения оправдались через полгода. На дворе был Юханнус - финский праздник солнцестояния. На берегу озера толпы людей жгли костры, прыгали через угли - на следующее утро я проснулся, включил мобильный и увидел десятки пропущенных звонков и текстовых сообщений из России. Оказалось, что Интерфакс, со ссылкой на официальные источники в полиции, только что сообщил, что я арестован в Брюсселе по линии Интерпола и бельгийские власти в данный момент послушно готовятся выслать меня в Москву. Это был уже совершенно неоправданный демарш дезинформации - я ума не мог приложить, зачем могло это понадобиться. В конце концов, я предположил, что на выходных в "Центре Э" отмечали день рождения кого-то из сотрудников, пригласили друзей из отдела ГНК, употребили конфискат и решили наказать меня на психоделическом уровне - я много тогда шутил в этом духе. Еще через год, в августе 2012, мне стало уже не до шуток.
Их холодной Финляндии я поехал в Испанию погреться в лучах палящего солнца - и действительно, погрелся на славу - в прогулочном дворе особо охраняемой тюрьмы Soto del Real. В комнату дешевого хостела, где я заночевал, утром ворвался отряд полиции, скрутил меня и доставил в отделение под конвоем - мне сказали, что я обвиняюсь в хранении оружия и взрывчатых веществ. Я заволновался - всем известна испанская паранойя вокруг борьбы с терроризмом, благодаря какой-то ошибке я мог попасть в действительно скверную историю. После долгих часов ожидания, меня привели в кабинет к следователю - там уже толпилась группа любопытствующих офицеров, плюс государственный адвокат. Мне показали ксерокопию - ордер Интерпола за 2011 год: articulo 213 de codigo penal de Federacia Rusa - "Gamberrismo"("Хулиганство") - спустя два года "химкинское дело" наконец настигло меня.
Я вздохнул с облегчением и вытащил из кармана пластиковую карточку беженца - статус "А", международная защита. "No te entiendo" - в комнате действительно никто не читал и не говорил по-английски. Знаками я попытался донести полицейским основную суть конвенции в Женеве 1951 года, просветить их относительно положений о статусе беженца, non-refoulement и общеевропейского пространства политического убежища. Этим я вызвал только улыбку - мне никто не верил. "Подписывайте все, - сказал мне адвокат, - вас скорее вышлют на родину, вам же меньше сидеть".
Меня снова заковали в наручники и повезли в Мадрид на суд. "Хорошо, - думал я, лежа на дне полицейской машины, руки за спину, - допустим, провинциальный полицейский может не знать международного права. В Национальном Суде, - высшей судебной инстанции королевства, - должно быть, сидят более осведомленные люди". Я ошибался - в тот же день судья, не взглянув на мои бумаги из финского посольства, подписал распоряжение о помещении меня под стражу и запуске процесса экстрадиции. Мне потребовалось 10 дней, плюс напряжение всех сил и связей, чтобы это решение было пересмотрено и меня выпустили. После этого мой процесс еще длился 6 месяцев по инерции и был завершен единогласным решением судей как "несоответствующий законодательству".
С тех пор у меня было довольно времени, чтобы более подробно углубиться в проблематику экстрадиционного законодательства и взаимодействия на базе Интерпола. В первую очередь меня интересовало, могут ли человека в действительности экстрадировать из одной страны Евросоюза, если у него есть политическое убежище в другой. В международном праве прописано положение о "non-refoulement" - "невыдаче", когда государство может официально отказать в экстрадиции в судебном порядке. Однако меня такая формулировка не устраивала - ведь я уже был под политической защитой на момент ареста, Женевская конвенция прямо говорит о том, что выдавать беженцев никак нельзя. Впрочем, Женевской конвенции уже больше полувека, необходимо было найти какой-то внутриевропейский документ, в котором бы прямо отвергалась эта возможность.
Я принялся за поиски. В 1999 году в финском городке Тампере проходил саммит стран Евросоюза по вопросам иммиграции. На повестке дня был основной вопрос - контроль за потоками потенциальных беженцев. К тому моменту реки людей, использующие Конвенцию 1951 года как свой последний шанс вынырнуть из ада стран "третьего мира", уже окончательно оформили свое течение: сотни тысяч людей ежегодно переправлялись на плотах из Турции в Грецию, из Ливии в Италию, из Алжира и Марокко - в Испанию, плюс, из СНГ люди на электричках добирались в Польшу. Это были налаженные маршруты, по которым можно было попасть на территорию Евросоюза, запросить политическое убежище и, за время рассмотрения своего дела, успеть уехать в более благополучные части Шенгена, вроде Бельгии и Нидерландов, а там подать документы заново. Чтобы препятствовать таким перемещениям, было решено объединить национальные процедуры получения убежища в единую систему - итогом встречи в Тампере стало подписание декларации о намерениях полностью ее унифицировать для всех стран, входящих в Евросоюз. "Единая Европа - единое убежище".
С тех пор прошло 14 лет - к собственному неудовольствию, я обнаружил, что эти рекомендации были воплощены в жизнь более чем однобоко. В 2003 году на свет явился зловещий законопроект "Дублин-2", навсегда закрепивший своими регуляциями юридическую сторону проекта "Крепость Европа". Информация обо всех иммигрантах теперь фиксировалась в единой базе данных, а просители убежища концентрировались в системе специальных лагерей на территории "буферных" стран - из числа приведенных выше. Власти Евросоюза теперь сами принимают решение, где вы имеете право находиться - "политическая защита равносильна и одинакова в каждой из стран". При этом никаких документов о том, что эта защита распространяется на территории остальных государств-участников, так и не было подписано. "Один за всех, но не все за одного" - это противоречие бросается в глаза, но, тем не менее, никаких шагов, чтобы исправить положение, сделано пока не было.
В конце концов, я нашел оценку сложившейся ситуации в одном из отчетов Верховного комиссара ООН по делам беженцев - у меня даже опустились руки. "Положение человека, оказавшегося в подобном состоянии, очень ненадежно" - это все, что главный международный орган по вопросам политубежища мог мне сказать. Ежегодно в странах Евросоюза арестовывается множество журналистов, блоггеров, активистов, политиков - в результате ордеров, выписанных в Узбекистане, Белоруссии, Индонезии, Китае. Европейское законодательство ничего не может этому противопоставить, кроме азбучной Конвенции 1951 года, одно упоминание о которой вызывает у юристов усмешку.
У скептицизма есть свои основания - послевоенный договор о статусе беженцев явно ориентирован на мир, которому так и не суждено было возникнуть. В соответствии с ним, все подписавшие страны обязуются не возвращать беженцев ни в коем случае - а подписали его практически все. Таким образом, буквальное следование этому принципу в теории привело бы к тому, что любой преступник мог бы купить себе статус беженца в том же Узбекистане и навсегда забыть о преследовании - не удивительно, что во всех странах традиционно смотрят на Конвенцию сквозь пальцы. Ее единственным материальным проводником сегодня остается институт Верховного Комиссара ООН, на данный момент выполняющий в основном информационные функции. В случае несоблюдения страной правил Конвенции, он может применять определенные санкции - тоже, к сожалению, информационные. Таким образом, задуманная полвека назад дихотомия "Интерпол - политическое убежище", оказалась совершенно нарушенной: по "красному уведомлению" Интерпола вы будете действительно арестованы и водворены в тюрьму - материально, а не на информационном уровне.
Пришло время сказать несколько слов об Интерполе - я постоянно обнаруживаю систематическое невежество относительно этой институции у своих собеседников. Нет, вовсе не о том, что в 30х его штаб-квартира находилась в Вене и после аншлюса организация попала под контроль Третьего Рейха - одно время ее директором был Эрнст Кальтенбрунер из "Семнадцати мгновений весны". Вовсе не об этом. Интерпол - это международная некоммерческая организация, базирующаяся в данный момент во Франции, город Лион. Ее основной деятельностью является поддержание работы специальной почтовой рассылки, вроде эхо-конференции в FIDO, куда могут писать заявки национальные офисы. Уже в Лионе эти запросы обрабатываются, им присваиваются кодировки и ярлыки - далее они рассылаются по всей сети. Интерпол сам не расследует дел и не выписывает ордеров - это всего лишь почтовый клиент, позволяющий национальным органам безопасности обмениваться данными интересующих их людей в унифицированной форме. После окончания судебного процесса, мне удалось получить от испанцев распечатки этой переписки: на корявом английском следователь Очнев из Химок (в распечатках он смешно именовал себя "агент Ochnev") требовал оказать ему содействие в моем аресте. В двух предложениях формулировалось обвинение против меня: "объединился с толпой в 150-300 человек, которая, затем проследовала к зданию администрации и, используя камни, баллоны с краской и дымовую шашку, нанесла ущерб зданию в размере 395 000 рублей". Никакого фактического действия с моей стороны в этом письме описано не было - испанской полиции пришлось пойти на подлог и конвертировать дымовую шашку в "хранение взрывчатых веществ" - ни один судья не подписал бы санкцию на арест по факту "объединения с толпой".
Далее в письме следовал перечень стран, в которых я могу находиться. Украина, Польша, Нидерланды, Испания, примерные даты. Я хохотал до упаду, - следователь Очнев все списал из моих гонзо-отчетов на Openspace.ru - из тех, где я писал, как меня прошибла диарея и как я ночевал в курятнике. Даты и последовательность стран, как я выше упоминал, были фикцией. "Прошу поделиться любой информацией" - да уж, своей у него, определенно, не хватало.
Это все было бы действительно смешно, если бы не было печально - благодаря неказистому и-мейлу, я не только был арестован и провел некоторое время в тюрьме, - в ходе моего вялотекущего процесса испанцы были вынуждены обмениваться следственной корреспонденцией с министерством внутренних дел России и выдали им кучу моей личной информации - мои тогдашние адреса, в первую очередь. Халатность, конечно, немыслимая в отношении политического беженца, за которую я надеюсь в свое время получить от Королевства компенсацию - но, в любом случае, меня совершенно не устраивало, чтобы подобный эксцесс повторился снова. Я решил действовать и написал письмо в основную контору, которая занимается делами по исключению из картотеки Интерпола - британскую ассоциацию Fair Trials International. Еще раньше, исследуя статистику дел по экстрадиции, я познакомился с несколькими громкими делами, которые они выиграли - для меня было приятной неожиданностью, когда уже на следующий день они позвонили мне.
"Ваше дело очень интересно для нас - это грубейшее нарушение со стороны Интерпола. - в голосе кейс-менеджера звучал искренний энтузиазм. - Мы также очень рады иметь в нашем портфеле дело из России. То есть, в Великобритании очень многие россияне выражали желание воспользоваться нашей помощью по исключению из списков Интерпола - бизнесмены, в основном. Нам очень приятно наконец иметь дело с... традиционным активистом, вы меня понимаете..."
Действительно, в показательном противодействии ошибкам Интерпола от российских бизнесменов мало прока. Дело в том, что, в противоположность их собственным заявлениям, у большниства из них нет политического убежища в Европе и Женевская конвенция ничем не может им помочь. На Западе никто не питает, конечно, иллюзий, относительно того, чем занимались эти бизнесмены раньше - вместо политического убежища иммиграционные власти выдают им обычно статус "субсидиарной протекции" - гуманитарное убежище, - такое же, как и у тысяч беженцев из Афганистана и Сомали. Суд отказывается экстрадировать "опальных олигархов" в Россию благодаря старым резолюциям Европарламента о том, что условия содержания в российских СИЗО бесчеловечны - а раз это касается людей, вина которых еще не доказана, суд останавливает процесс депортации и предлагает представителям российского обвинения лично явиться на слушания и предоставить необходимые доказательства. Российское обвинение рутинно манкирует такие предложения, - с доказательствами, добытыми во время ночных "маски-шоу", в Лондоне, понятно, делать нечего.
В результате, "опальные олигархи" остаются заперты в Туманном Альбионе - первая паспортная проверка на континенте снова обернулась бы для них судом и тяжбами. Самый известный пример - Владимир Гусинский. В 2000 году он был арестован в той же Испании по "красному уведомлению" Интерпола, инициированному Россией, и помещен в ту же самую тюрьму, в которой сидел я, спустя много лет. Он провел в ней те же 10 дней, однако, в отличии от меня, у него не было на тот момент никакого статуса юридической защиты - за освобождение ему пришлось заплатить залог в 5 миллионов долларов, после чего он остался под подпиской о невыезде еще не полтора года, пока не закончился его процесс. Покойного Бориса Абрамовича Березовского Интерпол до самой кончины держал в своих тисках. Все эти обстоятельства известны, так что компанию в адвокатском портфеле Fair Trials мне составили не россияне, а индонезийский вождь-сепаратист, белорусский оппозиционер, блоггер с Шри-Ланки - приличные все люди.
Юридическая машина завертелась, нами было составлено официальное заявление в Комиссию по контролю за файлами - специальный орган, предназначенный для того, чтобы проверять национальные запросы на предмет соответствия 3 статье Конституции Интерпола. "Организации строго запрещено принимать участие или вмешиваться в любые действия политического, военного, религиозного или расового характера". В моем случае, Комиссия явно допустила халатность и не только просмотрела политический мотив моего преследования, но и отсутствие состава преступления - что в резкой форме отметил в своем решении Национальный Суд Испании. Появилось несколько заметок в прессе, англичане сняли небольшой ролик с моим участием - все шло своим чередом, пока российские власти не выступили в своем духе.
Захлебываясь слюной от удовольствия, чиновники Министерства Внутренних дел известили общественность, что они только что выслали в Интерпол запрос на арест Уильяма Браудера, главу хедж-фонда "Hermitage Capital", инициировавшего санкции против ряда российских силовиков по "списку Магницкого", история всем известна. Я до сих пор не понимаю, зачем они это озвучили - нет сомнения, что Комиссия по контролю за файлами проглядела бы и этот запрос и Браудер был бы внезапно арестован где-нибудь в Саудовской Аравии во время одной из деловых поездок, к своему величайшему неудовольствию. Однако россияне предпочли остроумному пранку прелюдно опозориться: во всех газетах в Англии начался настоящий коллапс. Браудер метал молнии, правозащитники бичевали кровавый режим, комментаторы припоминали Интерполу Кельтенбрунера - Fair Trials International тоже осторожно подняли голос, на тему того, что своевременная реформа всей организации и Комиссии по контролю за файлами в частности, могла бы предотвратить подобные ситуации. При этом, во многих статьях, в качестве показательного примера беспринципности российских властей в использовании системы международного розыска, приводилась моя история - неожиданно для себя, я стал английским медийным персонажем. Вакханалия в прессе длилась неделю, пока наконец не прозвучал гром - голос самого Интерпола. Открытым письмом в редакцию газеты The Telegraph ответил "Большой Рон" - Рональд Ноубл, генеральный секретарь организации.
"Интерпол делает мир безопаснее." - первым делом, господин Ноубл информирует общественность, что запрос России в отношении Уильяма Браудера был тщательно проверен на предмет политической мотивированности - и отвергнут. Все остальное письмо - довольно резкая отповедь любым предложениям о возможных изменениям в системе: "Недавний пример дела Уильяма Браудера демонстрирует, насколько Интерпол печется о правах человека - и не нуждается ни в каких реформах".
"Неужели наши критики, - продолжает господин Ноубл, - не хотели бы, чтобы Россия предупреждала нас о предполагаемых совратителях малолетних, торговцах людьми, насильниках, убийцах... или террористах, как в случае братьев Царнаевых?"
Это было очень странное послание - ведь в статье колумниста Питера Оборна, на которую Нобль формально отвечал, было написано, в основном, обо мне. В ней содержались достаточно безобидные сентенции в пользу реформы системы отбора данных - почему они встретили настолько агрессивную оппозицию, что я оказался в компании совратителей малолетних и убийц? И это при том, что о необходимости этой реформы говорят уже много лет.
Методология и практика Интерпола давно устарели - все полицейские знают, что запрос на включение досье в базу данных длится, обычно, не менее года. Со мной в мадридской тюрьме сидело множество поляков, чехов, латышей, арестованных по линии Интерпола за невыплаченные потребительские кредиты - после экстрадиции они должны были быть немедленно освобождены, так как их дела к тому моменту уже давно закрыли. В 1994 году европейцы обеспечили себя более современной и эффективной системой розыска - она называется Европол, и выполняет все те же функции на территории ЕС.
Интерпол - очень небольшая организация, в его секретариате в Лионе трудятся около 700 человек - на все 190 стран-участниц. Это дает простор волюнтаристским решениям и коррупции - в 2008 году, его тогдашний директор Джеки Селеби был отстранен от должности в следствии обвинений во взяточничестве и предполагаемой связи с нарко-картелями. Совершенно нереально было бы ожидать, чтобы такое количество людей могло бы проконтролировать всю корреспонденцию, высылаемую им "агентами очневыми" со всего света. Эта система строится, по большей части, на доверии, допущении, что все полиции мира добросовестны - представление еще более утопичное, чем Женевская конвенция и Декларация прав человека вместе взятые.
Это тоже - воспоминание от мира, которому не суждено было возникнуть - мира послевоенного оптимизма. Впрочем, дело не только в хорошем настроении - в новой, крайне нестабильной геополитической ситуации, основным игрокам необходимо было создать некий framework, общегуманитарное пространство игры, в котором все были бы согласны играть на равных условиях. С тех пор прошло больше полувека и никому уже не нужны ни оптимизм, ни общая шахматная доска - органы ООН в настоящее время выполняют, в основном, информационные функции. В то же время, Интерпол, напротив, стремительно расширяется, увеличивает бюджет, включает в себя все новых членов. Вот мистер Ноубл подписывает договор с министром внутренних дел Туркменистана, вот он посещает Душанбе, вот он на приеме в Монголии - а вот он поздравляет Александра Лукашенко с молниеносно раскрытым делом о взрыве в Минском метро - тому, по которому расстреляли потом двух человек, по мнению большинства правозащитников, невиновных. Это очень вызывающий жест, учитывая отношение к "последнему европейскому диктатору" в мире - складывается впечатление, что Ноубл играет в какую-то свою международную игру.
Рональд Ноубл впервые вступил на должность Генерального секретаря в 2000 году - организация тогда находилась с состоянии перманентного кризиса. Но уже через год, 11 сентября, все изменилось. "Мы можем говорить о том, что Интерпол был заново рожден 11 сентября 2001 года" - сказал позднее Ноубл. Огромные средства были вложены в это возрождение - отныне ключевой задачей организации стал сбор информации о вооруженных формированиях и боевиках по всему миру. В частности, были введены новые классы уведомлений, позволяющих следить за перемещениями подозреваемых, новые базы данных удостоверений личности, водительских прав - Рональд Ноубл чувствовал себя очень комфортно в своей роли. В его CV как предыдущее место работы значится Министерство Финансов США - там он занимал должность Секретаря по безопасности. В его подчинение входили Секретная служба США (личная охрана Президента), а также Офис по противодействую терроризму и сбору финансовой информации: Рональд Ноубл - бывший высокопоставленный контрразведчик. "Безразлично, друг или враг сообщает тебе об опасных людях," - всякий раз повторяет он в интервью. "Америка должна больше вкладывать в международную полицию и Интерпол," - из его статьи в New York Times - "Это единственный путь для сбора и анализа ценной информации".
кладывается впечатление, что мистер Ноубл - один из самых занятых чиновников в мире. Он беспрерывно подписывает новые договора о сотрудничестве, рассылает открытые письма, пишет статьи - раздает щелчки и пряники направо и налево. Вот Владимир Маркин из Следственного Комитета в очередной раз изливает потоки остроумия и предлагает Гиви Таргамадзе навсегда засесть в Микронезии и Тувалу, спасаясь от объединенных действий российского следствия и Интерпола - он абсолютно уверен в успехе, почему-то. Уже через месяц Новая Газета публикует открытое письмо Ноубла к президенту Саакашвили: "Запрос Российской Федерации не соответствует 3 статье Конституции... Мы надеемся на дальнейшее плодотворное сотрудничество со стороны Грузии". Выставил посмешищем - и сразу похвалил за участие в деле Царнаевых. Унижение и награда - маленькая, компактная организация не позволяет подробно рассматривать уголовные дела, зато дает возможность оперативно поощрять и наказывать капризные режимы, находясь формально вне политики. Это масштабная геополитическая игра, в которой, вопреки всем уверениям, беглые оппозиционеры всякого рода будут играть все большую роль - в качестве разменных фигур, разумеется.
Неделю назад Тверской Суд Москвы постановил заключить Билла Браудера под стражу - прокуратура упрямо заявляет, что готова направить документы на арест в Лион во второй раз. В ответ Браудер грозится приложить все усилия для того, чтобы Россия была вовсе исключена из Интерпола за систематические нарушения - я полагаю, в связи со всем вышеизложенным, что это так и останется лишь угрозой. Никакие реформы, на мой взгляд, Интерполу, к сожалению, не грозят. Что касается меня, я акций Газпрома не скупал и вообще предпочитаю вести образ жизни осторожный, - вчера мне, наконец пришло письмо из Комиссии по контролю за файлами. "Уведомляем Вас, что все данные о вашем деле отныне закрыты для всех участников сети". И на том спасибо.
Добавить комментарий