Многие из молодой поросли оппозиции, кто на прошлогоднем Марше миллионов 6 мая тщетно пытался сопротивляться озверевшим омоновцам, переворачивая биотуалеты и обороняясь пластмассовыми древками знамен, — даже не подозревают о том, во что вылились настоящие массовые беспорядки в Москве 1 мая 1993 года. Равно как и молодые следаки из СКР, занимающиеся «Болотным делом». Между тем, события двадцатилетней давности способны преподнести не один любопытный урок.
Напомню основную канву тогдашних событий. Заявка на проведение шествия и митинга исходила от трех организаций: КПРФ, анпиловской «Трудовой Москвы» — составной части ОПД «Трудовая Россия» и националистического Фронта национального спасения. Заявленная численность участников составляла сто тысяч человек. Местом сбора (также, кстати, как и 3 октября этого же года) была объявлена Октябрьская (она же – Калужская) площадь. Согласно официальному заявлению мэрии, с организаторами демонстрации был оговорен маршрут прохождения колонн от Октябрьской площади до ЦПКиО им. Горького, и площадка у Центрального Дома художника для проведения митинга. При этом лидеры оппозиции ранее заявляли о намерении дойти до Красной площади. Задним числом они же утверждали, что не приняли предложенный им мэрией маршрут и не подписывали документы, фиксирующие его.
Накануне того Первомая, проезжая на троллейбусе по Садовому кольцу, я собственными глазами видел стоящие вдоль улицы Димитрова (современной Якиманки) и на набережной возле ЦДХ тяжелые самосвалы, предназначенные для перекрытия улиц в сторону центра. Зато отсутствие этой техники в районе Крымского моста 3 октября 1993 года наводит на определенные мысли. Но это отдельный разговор. Если бы намерения оппозиции в отношении Красной площади подкрепились необходимым для прорыва заграждений количеством участников, то маршрут неминуемо пролегал бы мимо Болотной площади.
Однако к началу одиннадцатого на Октябрьской площади собралось немногим более трех тысяч, а к началу движения количество манифестантов увеличилось лишь в 2 – 2,5 раза. Очевидно, маршрут в несколько сот метров до площадки ЦДХ показался организаторам слишком уж коротким, и они начали движение по Ленинскому проспекту в обратном от центра направлении – в сторону площадки Воробьевых гор. Вероятно, также делался расчет на то, чтобы пополнить свои ряды во время столь длинного, многокилометрового пути не только опаздывающими, но и праздными гуляками.
Впоследствии лужковская мэрия не дала убедительных объяснений того, каким образом подобное изменение могло повлечь опасность возникновения беспорядков. По свидетельствам наблюдателей, вследствие праздничного настроя большинства участников, пришедших на демонстрацию как на традиционную ещё для советских времен первомайскую, шествие по Ленинскому проспекту не сопровождалось никакими хулиганскими действиями. Поначалу продолжалось даже движение троллейбусов по проспекту. Таким образом, разумных оснований логике препятствования движению колонны в сторону противоположную от центра столицы власти Москвы не могли представить.
Как известно, Ленинский проспект на протяжении от Октябрьской площади (на пересечении с Садовым кольцом) до Калужской заставы (на пересечении с Окружной железной дорогой) имеет по сторонам разреженную застройку либо парковую зону, не дающие возможности перекрытия его на достаточную глубину; исключение представляют два имеющих сплошную застройку участка – при выходе с Октябрьской площади и между домами 30, 37 (непосредственно перед мостом через Окружную железную дорогу). Блокирование проспекта на первом из названых участков было невозможно по времени, если, конечно, верить версии, согласно которой для милиции поворот демонстрантов на Ленинский проспект был полной неожиданностью. По словам жителей домов 30 и 37, на втором участке перекрытие проспекта началось около 11 часов пяти минут. Несмотря на мирный характер демонстрации, милиция достаточно оперативно перекрыла второй участок длинными фургонами, задрапированными брезентом, под прикрытием спецтехники с установленными водометами. Это обстоятельство позволяет усомниться в версии о полном неведении оперативных служб насчет маршрута.
Первая линия охранения перед заграждением состояла из милицейской цепочки без спецсредств и защитных доспехов, за ней стояла вторая цепь «космонавтов» с прозрачными щитами и в шлемах. Далее шли заграждения в два ряда, за которыми находилась еще одна цепь омоновцев в разноцветных шлемах. В тылу у них в первый момент никого не было. Движение общественного транспорта, конечно, сразу остановилось.
Заметив впереди кордоны милиции и заграждения, колонны остановили движение и начали перестановку. На уровне станции метро «Шаболовская» организаторы предложили крепким мужчинам встать в первые ряды. Колонна перестроилась, теперь впереди основной группы, несшей транспарант «Фронт национального спасения» шел авангард численностью 500-600 человек, наиболее организованную часть которого составляла дружина ФНС во главе с Игорем Брумелем.
Позже лидеры оппозиции озвучили версию о том, что столкновения начали «переодетые в штатское сотрудники МВД», точно также как на недавних публичных слушаниях по «Болотному делу» говорилось о том что «асфальт был разобран заранее перед акцией и сложен на Болотной. Его кидали провокаторы в масках».
Итак, не доходя до кордона нескольких десятков метров, авангард демонстрантов прибавил шаг, прижал к машинам и практически сразу же прорвал цепи милиции и ОМОНа. Охранение отступило за первый ряд машин, причем у многих милиционеров были отняты щиты, дубинки, шлемы. В ход были пущены и массивные «старорежимные» древки знамен, увенчанные металлическими наконечниками, и заменявшие их длинные дрыны, похожие на дубины, или лыжные палки. Но значительная часть атакующих поначалу действовала голыми руками. Попытка контратаки со стороны омоновцев привела к ожесточенным столкновениям. Навалившись большой массой, демонстранты снова загнали их за заграждения, и продолжили штурм. Свой арсенал они пополнили сорванными с бортов цепями и найденными в фургонах монтировками. В дальнейшем в качестве тарана использовался грузовик с красным полотнищем по борту, на котором был изображен серп и молот, и красовалась грозная надпись: «Страну спасет диктатура рабочего человека!» (в те времена демонстранты-трудороссы нередко использовали грузовые автомобили в качестве передвижной трибуны).
Также десятки рук попытались раскатывать заграждения. Преодолев первые два ряда заграждений, оппозиционеры столкнулись со следующей цепью ОМОНа. Прорывом руководили с одного из грузовиков члены «Союза офицеров», в том числе Станислав Терехов (он в итоге получил травму переносицы). Виктор Анпилов с капота грузовика призывал людей заполнять промежутки между двумя рядами машин заграждения. В «боевых порядках» демонстрантов команды также отдавал взобравшийся на машину покойный ныне Игорь Маляров, первый секретарь ЦК Российского коммунистического союза молодежи. Он также непосредственно участвовал в столкновениях, в ходе которых был избит омоновцами. Двое первых потом будут арестованы за руководство сопротивлением в октябре 1993 года, а Маляров станет политэмигрантом в Минске. Еще позже все трое будут амнистированы Государственной Думой с коммунистическим большинством…
В ходе одного из таранов (по свидетельству очевидцев, в кабине при этом находился демонстрант в камуфляжной форме) был раздавлен скончавшийся через четверо суток сержант ОМОН Владимир Толокнеев. Сейчас, глядя на кадры этой битвы на YouTube и сравнивая их с кадрами задержания не сопротивлявшихся Удальцова и Немцова на Болотной, с избиением сбитого с ног Алексея Гаскарова, — четко понимаешь ничтожность выпячиваемых СКР обвинений. На немногих сохранившихся за давностью лет роликах видны десятки людей (многие весьма почтенного возраста), словно античные воины осыпающие омоновцев градом камней. Саше Духаниной такое и не снилось!
Более того, в руках у метальщиков откуда-то оказались подшипники. По одной из версий они были найдены в кузове грузовика заграждения; по версии другой стороны, абсолютно новые подшипники с маркировкой «23-й ГПЗ» были подвезены атакующим в больших ящиках на грузовике, задержать который почему-то не удалось. Стоит также отметить, что основная часть демонстрантов при этом пассивно стояла в тылу либо на подходе к району столкновений, и общее число участников драки оценивалось свидетелями примерно в тысячу человек. Тем временем против взбунтовавшихся манифестантов были применены водометы. К ним в тыл зашли около 700 человек ОМСДОН (отдельной мотострелковой дивизии особого назначения им. Дзержинского), выдвинувшиеся из центра столицы к Калужской заставе. А прогнувшихся под натиском защитников заграждения на Ленинском усилила конная милиция.
Атакующие попытались применить новую тактику. Женщины образовывали цепочки по 10 и более человек, по которым передавались приносимые из Нескучного сада камни и строительный мусор. По словам очевидцев, из кирпичей и булыжников образовался буквально ковер. Омоновцы прикрывались щитами, некоторые швыряли камни и подшипники обратно в толпу. Появились новые пострадавшие. В ходе беспорядков были разбиты витрины в домах 30 и 37. Из вскрытого в одном из дворов гаража принесли канистры с бензином, которые тут же использовали для поджога выкаченных из заграждения фургонов.
К этому моменту относятся первые задержания, главным образом метателей камней. Битва длилась уже с час, когда подошедшие пешим маршем две роты милиции из состава кордона по улице Димитрова рассекли толпу сзади. Хотя большей частью подмога была неэкипированной (один милиционер из их числа получил удар камнем в голову и упал), ее появление оказалось неожиданным и позволило оборонявшимся перейти в наступление. Теперь началось жестокое избиение толпы. Падавших продолжали избивать ногами (точно так же как в случае с Гаскаровым). Примерно в полдень в ходе контратаки демонстранты были наконец отброшены за пределы заграждений. Преодолев оставленную демонстрантами линию техники, ОМОН вступил в соприкосновение с основной массой спонтанно митинговавших манифестантов, не участвовавших в прорыве, но ждавших его результата. Эти люди рассредоточено стояли по Ленинскому проспекту. Попав под удары дубинок, они в панике бежали, одни в Нескучный сад, другие пытались укрыться в пустых троллейбусах. Женщины закатывались в истерике. Убегавших омоновцы не преследовали, боясь отрываться далеко.
Лишь после того, как депутат Верховного Совета и лидер Фронта национального спасения Илья Константинов вступил в переговоры с милицией, предложив вернуть народ на Октябрьскую площадь, представители ГУВД ответили согласием и приостановили избиение. Около часа дня стоявшие в кордоне силы милиции и приданные им подразделения ОМСДОН получили приказ «зачистить» Ленинский проспект, продвинувшись от дома 37 к Первой Градской больнице. Переговоры милиции с Константиновым, а последнего – с митинговавшими в паре сотен метров от отошедших омоновцев затягивались, милиция грозилась снова применить силу, если через несколько минут демонстранты не начнут движение.
Примерно в час пятнадцать народ пошел вспять, возвращаясь на Октябрьскую площадь. Отход прикрывали дружинники, за ними двигалась цепь милиции, а за нею – цепь конной милиции. Позади оставались дымившиеся фургоны, которые тушили прибывшие пожарные расчеты. Свидетели видели на асфальте как минимум две лужи крови – около подземного перехода и возле дома 30. Несколько сильно пострадавших человек с симптомами сотрясения мозга лежали на траве в Нескучном саду. Многие уходили с рассеченными головами и лицами. Позднее грузовик с захваченными у омоновцев «трофеями» (сложенными в кузов щитами, шлемами и дубинками) был задержан милицией.
Митинг ненадолго возобновился на Октябрьской площади, ораторы объявляли о том, что гражданская война началась и клеймили «антинародную» власть и ее милицию. Однако продолжения беспорядков не последовало, ораторы предложили демонстрантам переместиться к Дому Советов, и около 14 часов основная масса участников митинга двинулась в метро.
Итогом самого кровавого со времен царизма Первомая стали несколько сотен пострадавших с обеих сторон, один погибший омоновец и… ни одного привлеченного к уголовному делу. По словам связывавшихся с медиками журналистов у подавляющего большинства демонстрантов раны и повреждения имелись в области головы и различных частей тела, тогда как около 40 процентов травм милиции относились к кистям рук, и 20 процентов – к стопам ног. Делались выводы, что ряд подобных травм мог быть получен не в ходе защиты от атакующих, а, наоборот, при нанесении побоев. Понесшиеся по Москве слухи о том, что среди демонстрантов есть жертвы с летальным исходом, опровергла газета «Правда» в номере от 6 мая.
Еще одним своеобразным и при том немедленным итогом битвы на Ленинском проспекте стало провозглашение Эдуардом Лимоновым и Александром Дугиным в тот же день 1 мая 1993 года создания Национал-большевистского фронта – непосредственного предшественника НБП. Свято место оппозиции пусто не бывает…
Для окончательных выводов воспользуюсь «предварительным отчетом о массовых беспорядках, имевших место в Москве 1 мая 1993 года», подготовленным по горячим следам наблюдателями Правозащитного центра «Мемориал». «В полном соответствии с идеологией, исповедуемой «непримиримой оппозицией», – говорилось в нем, – призывами к «священной войне» с «временным оккупационным правительством», некоторые из собравшихся на митинг 1 мая были изначально готовы поддаться на провокацию, применить насилие. Многие из них были вооружены предметами, использовавшимися как древки знамен, но при необходимости превращающимися в оружие. Организаторы повели демонстрацию по неразрешенному маршруту»…
По мнению наблюдателей «Мемориала», беспрепятственное прохождение колонны в сторону Ленинских гор не грозило массовыми беспорядками. Напротив, было очевидно, что при перекрытии проспекта демонстранты предпримут штурм и, в лучшем случае, приказ не будет исполнен, а в худшем – произойдут столкновения с большим количеством пострадавших. Последнее и случилось.
Организаторы митинга не остановили колонну на подходах к заграждению, было совершено нападение на сотрудников милиции и ОМОН. Начавшиеся столкновения привели к большому количеству пострадавших с обеих сторон и гибели одного сержанта ОМОН.
Жестокость милиции и ОМОНа как по отношению к не принимавшим участия в столкновениях демонстрантам (многие из которых получили удары дубинками), так и к задержанным нарушителям общественного порядка (которых нередко жестоко избивали), хотя и спровоцирована предшествовавшими обстоятельствами, но не может быть оправдана…
Мера ответственности обеих сторон и конкретных их представителей может быть определена лишь в ходе подробного судебного следствия».
Ключевое слово здесь ПРОВОКАЦИЯ, в которой, добавлю от себя, были заинтересованы власти. Ровно таким же образом, как и 6 мая 2012 года. В 1993 году надо было создать образ врага, кровавых погромщиков – для того, чтобы подготовить общественное мнение в стране и за рубежом к дальнейшим действиям президента Ельцина по сворачиванию парламентской демократии и применению насилия по отношению к противникам. Тогда, как и сейчас, ни в каком объективном расследовании майских столкновений Кремль не был заинтересован. Несмотря на личные заверения Ельциным родителей погибшего омоновца Толокнеева о взятии расследования под свой личный контроль, не была выяснена даже личность сидевшего за рулем автомобиля. Складывается впечатление, что намерений ликвидации по суду полувоенизированных образований наподобие тереховского «Союза офицеров» (как и баркашовского РНЕ), дружин Анпилова, ФНС и других подобных объединений, не было вовсе, поскольку они были нужны в качестве «черных» пешек в большой октябрьской шахматной игре Ельцина и его команды.
Несмотря на некоторую схожесть майских событий 1993 и 2012 года, у них есть и принципиальная разница. Если двадцать лет назад массовые беспорядки на Ленинском проспекте были лишь прелюдией к гораздо более кровавому октябрю, то прошлогодние события, как вскоре выяснилось, стали финалом наблюдавшегося с момента декабрьских выборов 2011 года необычайного общественного подъема. Вопрос, для чего это понадобилось – не кажется сложным. Дабы не омрачить президентскую инаугурацию никакими выходками оппозиции, которая, как пить дать, это бы сделала. Показательная же расправа над участниками прошлогодних столкновений нужна в целях запугивания общественности, дабы другим неповадно было. Ни следователей, ни судей не смущает высасывание из пальца «обстоятельств» Болотного дела. Один-единственный борцовский захват перепуганного насмерть омоновца и дневниковые фантазии насчет арматур и дымовых шашек историка-ролевика Степана Зимина – ни в какие ворота не лезут по сравнению с погибшим Толокнеевым и лужами крови на Ленинском проспекте. Вот тогда были ягодки, а сейчас скромные цветочки, которые пытаются превратить в баобабы.
Конечно, современные оппозиционеры – не ангелы во плоти. Но, думается, что соответствующие службы не могут не знать об отсутствии у Левого фронта, «Другой России» и тем более «Солидарности» дружин и формирований подобных «Союзу офицеров» и «Трудовой России» образца 1993 года. И даже близко не напоминают трагически покончивший с собой в Голландии «очкарик» Александр Долматов, политэмигрантка Настя Рыбаченко и теряющий зрение Володя Акименков крепких офицеров запаса и анпиловцев в строительных касках, прорывавших заграждения на Ленинском в мае 1993-го. Пусть эксперты возьмут это на заметку.
Ярослав Леонтьев
Добавить комментарий