Публикуем текст "Традиция и восстание" Жоэля Гейро, парижского философа и переводчика работ итальянских ситуационистов и Джорджо Агамбена, участника захвата парижской биржи в мае 1968 года, близкого к ситуационистским кругам и Тарнакской девятке.
1. Всякая традиция есть передача опыта.
2. В обществе, в котором господствует традиция, господствует накопление прошлого опыта.
3. Нарушение традиции в таком обществе является результатом конфликта опытов.
4. Поскольку классовые общества стремятся увековечить господство господствующего класса, они соединяют традицию с существующим порядком. Господствующая традиция становится единственной явной традицией, и её главная забота – обеспечить свою собственную видимость.
5. В обществе, разделённом на руководящих и руководимых, существует постоянно скрываемая традиция угнетённых и побеждённых.
6. Рыночный опыт, столь отличный от производственного, военного или религиозного опытов, олицетворяется фигурой путешественника, искателя приключений. В древней Греции это и являлось преимущественным значением опыта как такового: empeiria (опыт) и emporia (коммерция) имеют общий корень peiro (проезжать, путешествовать). Риск, связанный с поиском новизны, определяет ценности путешествующего торговца. Для того, кто движется с места на место, традиции относительны и заслуживают того, чтобы быть нарушенными.
7. Капитализм, развивающийся на основе результатов, накопленных путем рыночного опыта, – первое классовое общество, основанное на метафизическом разрыве с традицией.
8. Как пространство для торговца, так и будущее для капитализма представляется в виде неистощимой области для захвата.
9. Футуристическая антитрадиция является истиной капиталистической темпоральности.
10. Как это представлялось Вальтеру Беньямину, капитализм на своем пике, т.е. в момент империалистической трансформации, сам разрушил условия, делающие опыт возможным. Достаточно сказать, что после двух мировых войн исчезли и богатство человечества, и богатство его опыта.
11. Нам неустанно предписывают делегировать наш опыт: мы передаем наше мастерство машинам, нашу память – компьютерам, наше восприятие пейзажа – нашим камерам.
12. В этих условиях любое использование традиции является выражением ностальгической беспомощности.
13. Поэтому всё, что нам представляется опытом, является искусственным. Фразы «иметь опыт» и «приобретать опыт» четко указывают, что те, у кого он есть, или те, кто его приобретают, имеют лишь косвенное отношение к опыту, не переживают его, слабо соотносятся с его сюжетом, и, соответственно, могут потреблять опыт как любой другой товар.
14. Каждый раз, когда человек восстаёт, он чувствует себя проживающим важный опыт.
15. Вопреки распространенному ощущению, восстание включает в себя разрыв с традицией лишь постольку–поскольку; в первую очередь, это разрыв с порядком, который, как и существующая власть, может быть основан, а может и не быть основан на традиции.
16. В мире без опыта восстание восстанавливает и вбирает в себя всё остальное: любовный опыт, боевой опыт, опыт новых форм жизни.
17. Как и всякий важный опыт, опыт восстания является сам по себе своим собственным языком, он может быть передан. Поэтому он запечатлён в древней традиции угнетённых.
18. Традиция угнетённых подпитывается каждым действием восстания против традиции угнетателей; в восстании она обретает исполнение. «Между нашим поколением и поколениями прошлого существует тайный уговор. Значит, нашего появления на земле ожидали. Значит нам, так же как и всякому предшествующему роду, сообщена слабая мессианская сила, на которую притязает прошлое. Просто так от этого притязания не отмахнуться. Исторический материалист об этом знает» (Вальтер Беньямин «О понятии истории»)1.
Опубликовано на чешском языке под названием «Tradice a revolta» в журнале Analogon (№ 30, март 2000). Перевод осуществлен С. Михайленко с французского оригинала, предоставленного автором.
Примечания:
1 - Пер. С. Ромашко. Цит. по Беньямин В. О понятии истории // Новое литературное обозрение. 2000. № 46. С. 81-82.
Добавить комментарий