Анархизм и секс

Британская Анархистская федерация делает обзор анархистских точек зрения и дебатов по вопросам секса и сексуальности. 

Анархистские взгляды на секс могут варьировать в диапазоне от идеи о том, что «всё дозволено» между взрослыми людьми по обоюдному согласию, до более традиционных подходов к тому, что представляет собой свободная любовь между людьми. Однако в одном эти различные подходы сходятся: в идее о сексуальной свободе и противодействии сексуальной эксплуатации. Тем не менее, приверженность сексуальной свободе и неприятие сексуальной эксплуатации открыты для широкого толкования и могут охватывать разнообразные, порой противоречивые, анализы со стороны различных анархистов.   В определенных исторических анархистских традициях (как и вообще среди «левых») зачастую наличествует значительная доля «пуританства» в отношении секса и любой деятельности, которая считается в целом легкомысленной. 

Все мы знаем историю о том, как Эмма Гольдман протанцевала всю ночь с парнями на анархистском социальном мероприятии и была отчитана тогда за поведение не подобающее революционеру (мы знаем и о ее последующем негодовании).  Мы также знаем, что некоторые части анархистского движения в Испанской революции обвинялись в подобном пуританстве, и мысль о том, что анархистские, коммунистические революционеры должны вести некую жизнь наподобие аскетических монахов или монахинь, все еще бытует в некоторых кругах. 

Романы писаталей-анархистов 19-го века, таких, как Октав Мирбо, были расценены литературным истэблишментом того времени как порнография. «Дневник горничной» изображает сексуальные привычки буржуазии так, что Жан Грав прокомментировал: «Какая гадость и распад существуют под самой поверхностью нашего общества». Справедливости ради, пролетарская анти-героиня Мирбо, Селестина, не была, конечно, святой в сексуальном отношении, но акцент на так называемую сексуальную «извращенность» и «разврат» богачей в драме явно подразумевает, что сексуальные изыски в некотором смысле буржуазны. На самом деле это не так уж сильно отличается от утверждений бывшей тенденции Militant (ныне Социалистической партии) (троцкистской организации, – перевод.), заявившей нам несколько лет назад, что гомосексуализм – ни что иное кроме как буржуазная болезнь.

Викторианские ценности 

К этому прибавляется длительное воздействие определенных элементов в рамках женского освободительного движения, которое привело многих феминисток и их сторонников-мужчин к принятию «пуританского» отношения к сексу и сексуальности, и к приветствию цензуры против порнографии и всех видов эротика. Несомненно, феминизм и женское движение в целом породили много положительных вещей, но оборотной стороной стал рост убежденности в том, что мужчины в целом по своей природе выступают по отношению к женщинам как эксплуататоры (правда, на основе весьма реального факта, что многие мужчины действительно ведут себя таким образом долго или, по крайней мере, время от времени), тогда как женщины всегда рассматриваются как жертвы мужского господства и угнетения.

Некоторые феминистки, исходя из этого, делали решительный шаг к утверждению, будто все мужчины являются действительными или, по крайней мере, потенциальными сексуальными угнетателями женщин, а женщины, напротив, рассматривались в принципе как святые и почти асексуальные существа, отданные во власть мужской развращенности. Те же женщины, которые активно ищут партнеров, вступают в сексуальные отношения и трахаются с мужчинами (вступая в связь с «врагом»), по существу, воспринимались как ведущие жизнь, обманом навязанную им мужчинами и их патриархальной системой. Следовательно, такой взгляд на женщину как на «асексуальную эксплуатируемую», имел много общего с трясиной стандартной религиозной мифологии о «женщине как или Мадонне, или шлюхе», и содержал, как минимум, намек на старые добрые «викторианские ценности». К сожалению, даже отдельные анархисты все еще цепляются за часть этого высокомерного морального багажа. 

При капитализме всё и все являются товаром, все мы имеем свою рыночную цену. И независимо от того, продаем ли мы нашу рабочую силу в качестве рабочих или покупаем вещи, необходимые (а некоторые вещи не столь уж необходимы) как потребители, мы все существуем как неотъемлемая часть товарной системы мирового капитализма. 

Секс, таким образом, ничем не отличается от всего остального. Он не только является товаром, но и активно рекламируется при капитализме (как мы все знаем, секс продается). Однако, когда секс продается и покупается - будь то посредством порнографии, проституции и т. д. - левые, феминистки-сторонницы цензуры и некоторые анархисты имеют тенденцию считать эту торговлю чем-то худшим, нежели многие другие формы капиталистической эксплуатации.

Наслаждайся этим (Lapping it up) 

Приведу пример. Недавно в Ноттингеме открылся клуб лэп-дэнс (приват-танцев), и немедленно была организована кампания за его закрытие. Не знаю, действительно ли анархисты участвовали в этой кампании, но знаю, что некоторые анархисты рассматривают такие кампании, как достойное дело.  

Я понимаю аргументы феминисток-сторонниц цензуры. Тем не менее, мнение, что порнография (и в данном случае лэп-дэнс) каким-то образом подстрекает мужчин к совершению насилия или изнасилования в отношении женщин является весьма сомнительным. К тому же, упрошенный взгляд на порнографию и секс-индустрию в целом – которая рассматривается как место, где женщины становятся жертвами сверх-эксплуатации – как представляется, основан на некоей форме консерватизма или либерализма, скрыто-религиозного морализаторства, с изрядной примесью сенсационной мифологии СМИ.

Лишь малая часть этого представления основана на реальной действительности секс-работы или секс-индустрии, которая на самом деле чрезвычайно широка и многогранна. Да, в некоторых ее сферах существует чудовищная эксплуатация, иногда равносильная самому настоящему (а не наемному) рабству: эти сферы – не более чем средство извлечения прибыли для больших и малых, законных и незаконных коммерческих интересов.  Но можно сказать, что (конечно, в этой стране) многие сектора секс-индустрии являются не более и не менее эксплуататорскими, чем любое другое капиталистическое предприятие, а другие остаются для нас настолько неэксплуататорскими, насколько это возможно при капитализме.  Так что обобщения насчет секс-индустрии в значительной степени ведут к весьма ограниченному и наивному пониманию и ничего не говорит о реальном положении дел в ней. 

Сейчас я склонен думать о клубах лэп-дэнса, как, ну... о дерьме. Однако в социально-экономической жизни, в рамках капитализма, я поставил бы их «не выше и не ниже» других категорий эксплуататорских индустрий системы. В клубах лэп-дэнса, как правило существуют строгие правила безопасности, предполагающие отсутствие «физического контакта» между танцорами и зрителями, и если вы не против, чтобы на вас таращился парень или несколько парней, то деньги вам не помешают, и платят за это заметно лучше, чем за большинство других работ для трудящегося класса. К тому же, это работа, на которую вы можете приходить и уходить когда угодно, и рабочий график часто может быть достаточно гибким. Действительно, дискриминация со стороны нанимателя обычно сводится к тому, что они берут на работу только тех женщин, которые считаются по стереотипу «привлекательным» или «сексуальными» и при наличии верхнего возрастного предела – на основании того, что это привлекает наиболее щедрых клиентов. 

Поэтому отношение нас, как анархо- коммунистов, к клубам лэп-дэнса должно строиться в значительной степени на такой же основе, что и наше отношение к кино, литейному цеху или к супермаркету, - другими словами, речь идет об обычном бизнесе. Но, конечно же, все не так просто, не так ли? Почему люди настолько ополчились на эти клубы, что хотят организовать кампанию за их закрытие – но не протестуют против местного потогонного магазина, торгующего тряпьем и платящего «нелегальным» рабочим по полтора фунта за час при двенадцатичасовом рабочем дне? Не потому ли, что в клубе женщина-модель осмеливается танцевать обнаженной или полуобнаженной по несколько часов за полу-достойную заработную плату? Или потому, что участники кампании не хотят (не так уж и не хотят, на самом деле), чтобы за закрытыми дверями в их районе творился порок? 

И почему люди в гораздо меньшей степени склонны беспокоиться об организации кампании против местного потогонного магазина? Потому что там работает «всего-навсего кучка иностранцев», и им на самом деле насрать на беженцев, работающих долгие часы, в ужасных условиях практически без охраны здоровья и безопасности, за смехотворно низкую плату? Потому что работа в торговле тряпками, по крайней мере, «честный труд», где никто не получает за то что снимает свою спецовку? Или же для людей попросту нормально то, что такого рода мерзости происходят за закрытыми дверями в их районе?  

Когда речь идет о том, что я называю таким средним уровнем «обычной» эксплуататорской сферы секс-индустрии (например, клубах лэп-дэнса), у меня возникает сильное подозрение, что все сводится к морализаторству. Действительная проблема здесь в том, люди используют свои тела в сексуальном отношении за деньги. «И только действительно, по-настоящему эксплуатируемый человек будет делать такое, не так ли? Или кто-то психологически травмированный... сексуальным насилием в детстве... беспомощно одураченный... кто-то, вставший на сторону врага... Ну, как любая уважающая себя женщина позволит себе быть объективированной таким образом?» 

Что ж, мне жаль говорить это, но все выглядит так, как если бы некоторые из нас ни на шаг не продвинулись со времен королевы Виктории, и секс по-прежнему остается таким же табу, каким был всегда. Секс на продажу, секс как товар, секс на публике, секс в печати и в фильме, необычный, неестественный, странный, фетишистский, своенравный секс, секс в миссионерском стиле, на самом деле любой вид секса вообще в общественной жизни воспринимается как проблема.  

Люди, которые предпочитают нападать на местный клуб ЛЭП-дэнса, а не на местную АЗС, делают это по причине личной морали / морализаторства в отношении секса. Именно секс превращает его в проблему, потому что если говорить просто об экономических отношениях, то все это на самом деле столь же буднично, как любая другая отрасль. Но мы ведь не такие, не так ли? Таким образом, когда некоторые анархисты выделяют из общего ряда клуб лэп-дэнса или книжный магазин для взрослых, они основывают свои действия не на классовом анализе, а на том, что считают хорошим или плохим, с моральной точки зрения, для всех остальных (что фактически ставит под сомнение их интерпретацию анархизма). Такая громкая оппозиция против секс-индустрии – это их личный моральный выбор, но это не имеет нечего общего ни с революционным классовым анализом, ни с анархизмом, как таковым.

Революционная порнография 

Еще одна тревожная вещь в про-цензурной идеологии – это игнорирование ею (возможно, умышленное) сексуальной открытости как освободительной, даже революционной силы. Неслучайно, что во многих революционных эпизодах порнография и эротика сыграли значительную роль в народной революционной культуре. Сексуальные образы, созданные для удовольствия, существовали, конечно же, на протяжении тысячелетий, но обычно они были доступны только для богатых, образованных и высшего духовенства. Но во время французской революции большая свобода сексуального выражения и распространение порнографии действительно выступили вперед. Иными словами, они стали столь же доступными и для нас, плебеев. Вспоминаю, как читал о первых днях португальской революции 1974 года, когда фашистская диктатура только что пала, и вся запрещенная литература вдруг оказалась в свободном доступе, так что можно было найти работы Бакунина, Кропоткина, Маркса и Ленина по соседству с ассортиментом порно-журналов! 

И исторически столь же неслучайно, что, когда реакция вновь начинает прорываться наружу, и Бакунин, и секс-журналы первыми отправляются под пресловутый прилавок.  Так же нельзя считать совпадением и то, что порнография и так называемый «незаконный секс» являются нелегальными и сурово караются некоторыми из наиболее репрессивных (и, кстати говоря, анти-женских) режимов в мире. 

Это не значит, конечно, что порнография сама по себе – великолепная освободительная штука. Это не так. Подавляющее часть порнографии (в частности, различного рода мягкое порно, изготовленное крупными корпоративными медиа-империями) совершенно отвратительно, отражает весьма сексистские капиталистические ценности и, очевидно, предназначено взывать к самым унылым, конформистским и сексуально-подавленным мужчинам. Если считать порнографию пищей для любви, то это был бы Биг-Мак. 

Интересно отметить, что подобный «мягкий» мусор легко доступен в любом газетном киоске или филиале книготорговой фирмы У.Г.Смита в торговом районе города; он активно пропагандируется в СМИ и дистрибутивных сетях, рассматривается истеблишментом в качестве приемлемого и пользуется снисходительностью некоторых из самых консервативных институтов. С другой стороны, «жесткая» порнография считается опасной, подрывной и, как правило, преследуется полицией на основании Закона о непристойных публикациях. Хотя часть материалов, относимых к «жестким», может быть явно сомнительной и даже опасной, неудивительно также и то, что некоторые из наиболее интересных, не-мейнстримных, наименее стереотипных и сексуально-разнообразных эротических материалов тщательно включаются в ту же рубрику.

Анархо-секс с хлебом и маслом! 

С учетом всего этого, порнография (хорошая и плохая) – это, конечно же, в большей мере зрелище, нечто, используемое пассивным (как правило) наблюдателем. Секс и сексуальность, однако, не являются пассивными; это то, что все мы делаем, в чем все мы активно участвуем. Это подводит меня к вопросу: может ли существовать такая вещь, как анархистский взгляд на секс и даже анархистская сексуальность? 

Тот факт, что кое-кто из читателей могут быть глубоко не согласными с некоторыми из вопросов, поднятых в настоящей статье, как бы приглашает ответить «нет». Некоторые же товарищи могут возразить, что это всего лишь отвлечение от реальной борьбы против капитализма и классовых вопросов о хлебе и масле.  И все же я не думаю, что анархистский взгляд на секс и сексуальность – это некое отвлечение. Более того, я считаю, что это не так уж далеко отстоит от так называемых классовых вопросов о «хлебе и масле», как могли бы подумать некоторые товарищи. 

Пища, питье, крыша над головой и секс – все это основные потребности человека. Хорошо, отсутствие секса, как правило, не убивает вас (как в случае с голодом), но сексуальный голод может серьезно вдарить по вашей психике. К тому же, многие взрослые живут довольно-таки регулярной половой жизнью и, конечно, иногда это все очень хорошо, в то время как в других случаях это нисколько не приятно. К этому следует добавить тот факт, что более открытая и разнообразная сексуальность энергично подавляется не только семьей, церковью, государством, системой образования, давлением сверстников, средств массовой информации и, конечно, капитализмом в целом, но и некоторыми из тех, кто придерживается вроде бы более прогрессивной идеологии; бунтарями, радикалами, левыми, анархистами и коммунистами. 

Как следствие, я полагаю, что большая часть взрослого населения мира если не умирает от сексуального голода, то, по крайней мере, сексуально недоедает и голодает (что может привести к таким проблемам, как отсутствие уверенности в себе, к депрессии и другим психическим заболеваниям, алкоголизму, наркомании, самоубийству). Так что я бы сказал, что эта ситуация определенно заслуживает того, чтобы к ней обращались революционеры.

Девиации

Существует также проблематичное представление, которое я упоминал ранее, что любые сексуальные капризы (на которые обычно навешиваются такие ярлыки как «отклонение», «развращенность» или «извращение») являются в некотором роде продуктом капитализма, буржуазной чертой. Если это так, будет ли секс в анархистском обществе иметь лишь те формы, которая прочно коренятся в анархо-коммунистической социальной реальности? Или, говоря более прямо, означает ли это, что любое возможное будущее анархо-коммунистическое общество будет «свободно от заскоков»? Я, например, искренне надеюсь, что нет. Подобное сексуальное будущее в некотором роде напоминает мне детское представление о христианских «Небесах», где вы должны весь день сидеть на облаке и играть на арфе. Так что, честно говоря, Ад всегда казался мне более привлекательным. Хммм ... Ну разве что ваши сексуальные фантазии основаны на социально справедливых и эгалитарных оргазмах между членами ассамблей трудящихся и делегатов с мест с императивным мандатом ... или, может быть, понравится небольшая «массовая акция»?

Секс, конечно, часто может отражать социальные реалии, но не обязательно должен делать это. Он может быть совершенно не связан с тем, что мы знаем, или с имеющимся у нас опытом. В любом случае, давайте смотреть правде в глаза: секс далеко не всегда работает на рациональном и философском уровне (за исключением статей, подобных этой). И люди делают самые разные необъяснимые, странные и эксцентричные вещи, чисто сексуальным образом. Это может включать в себя такие вещи, как игры в фантазии со сменой сексуальной властью, фетишизм, трансгендерные действия и т.д.

Зачастую объяснить причины, почему нам нравится делать именно такие вещи, невозможно, или, скорее, нам не обязательно хочется объяснять их (просто потому что это приземляет вещи, которые кажутся нам действительно захватывающими). И это не означает, что сексуальные вкусы или действия, которыми мы балуемся (или хотим баловаться) нездоровы. К сожалению, психиатрия традиционно предлагает лечить любые капризные и «странные» сексуальные тенденции людей и отправлять их носителей в клинику (особенно, если речь идет о людях из трудящегося класса). А буржуазное общество в целом и его СМИ любят клеймить таких отличающихся людей как «извращенцев». 

Важно, чтобы мы никогда не следовали такому ходу мысли. Если бы революционные анархисты начали когда-нибудь осуждать кого-либо с «немейнстримной» сексуальной ориентацией или предпочтением, это было бы полной катастрофой не только для анархизма как философии, но также и для нашего класса и для будущего человечества. Для меня революционное анархистское отношение к сексу и сексуальности включает в себя убеждение в том, что сексуальная деятельность и отношения должны быть безопасными, свободными, разнообразными и основываться на согласии, признавать, что люди являются квирами, би или гетеро, варьировать от моногамии до полигамии, от безразличной асексуальности до необузданной полисексуальности, и от самых мягких нежностей до самых жестких садо-мазо забав. В конце концов, если эти действия безопасны и осуществляются по взаимному согласию (сколь бы странными они ни казались), и все участвующие стороны наслаждаются ими, то что в этом такого?

Надеюсь, анархизм предполагает сексуальную свободу, открытость, честность и равенство. Говоря это, я не имею в виду разработку систем расписания для всех, с очередностью, кому быть наверху. Честность – это когда действительно и без предрассудков могут выразить свою сексуальность, не опасаясь получить ярлык извращенца, девиантного или педика.  И когда люди действительно сексуально честны, может начать происходить любой загадочный вздор. И это может быть, по-своему, весьма революционным.  

Опубликовано в «Organise», №59

Перевод А. Фёдоров

Источник