Постсоветское средневековье

После трёхмесячного заключения в следственном изоляторе трём участницам феминистской панк-группы Pussy Riot, Надежде Толоконниковой, Екатерине Самусевич и Марии Алёхиной предъявлено официальное обвинение. Им инкриминируют “хулиганство совершенное по мотивам религиозной ненависти”, за эту статью в России можно получить до семи лет тюрьмы. Хулиганство заключалось в символической “панк-молитве” в храме Христа Спасителя, в ходе которой девушки просили Богородицу “прогнать Путина”. Фактически, Pussy Riot судят за медиа-арт, само “выступление” в храме продлилось всего пару минут, а музыка была наложена на видео уже постфактум.   Когда мы говорим о цензуре, свободе прессы и демократии на территории бывшего советского союза, то, как правило, подразумеваем политическую диктатуру, основанную на силе полицейских дубинок. Но за авторитаризмом скрыта не только физическое насилие.

Религиозное возрождение, которое так захватывало либеральных политиков в конце 80-х — начале 90-х завершилось клерикализацией общества. Мы попробуем проанализировать эту тенденцию на примерах из России и Украины. 

Крайне показателен случай с акционистками из Pussy Riot. Их обвиняют не в политическом экстремизме, не в оскорблении власти, не в антигосударственной деятельности (что было бы возможно в Советском Союзе). Обвинение базируется именно на “оскорблении чувств верующих”. Сам Патриарх Православной Церкви, Кирилл, выступая на государственном телеканале с трудом сдерживая слёзы возмущения рассказывал о том, какой страшный удар был нанесён всему религиозному сообществу. Хоть он напрямую и не призывал к расправе, напрямую, но это сделали за него другие церковные спикеры. К травле подключились масс-медиа далёкие от православной духовности. Ведущие ток-шоу и журналисты внезапно открыли в себе оскорблённое религиозное чувство и несколько недель целенаправленно создавали атмосферу ненависти, заражая ей зависимое от телевидения общества.

В результате, как это ни парадоксально, в атеистической стране многие неверующие люди ощутили боль за униженное православие. Потому что все средства агитпропа недели напролёт внушали им, что они должны ощутить эту боль. Возмущение верующих достигло пика не после того, как в интернете было обнародовано видео акции, а лишь длительное время спустя, когда по этому вопросу высказались церковные opinion maker’ы. Ситуация становится ещё более абсурдной и парадоксальной если знать, что Храм Христа Спасителя — не церковное, а муниципальное сооружение, которое используется не только для религиозных нужд. К примеру, здесь проводятся презентации и корпоративы, здесь выступают поп-музыканты. Pussy Riot не нарушили неприкосновенное сакральное пространство храма, его сакральность была объявлена уже постфактум, когда этого потребовал политический интерес. 

Именно по такому принципу и строятся отношения церкви и общества в постсоветских республиках. 70 лет государственного атеизма практически полностью прервали религиозную традицию. Та церковная реставрация которую мы видем сейчас — это не возрождение утраченного, а скорее попытка воссоздать с нуля церковь образца начала 20-го века. И предложение здесь опережает спрос — не народ просит религии, но религия активно навязывается народу благодаря клерикальному лобби, существующему во всех политических партиях. Идейный ваккуум заполняется дымом ладана. Многолетнее навязывание религиозной идентичности приводит к тому, что люди постепенно начинают усваивать внешние атрибуты религиозности, но это вера идущая не изнутри, а снаружи. Быть неверующим стало почти неприлично, вчерашние преподаватели научного атеизма истово крестятся, бывшие функционеры КПСС рассказывают о православной духовности. 

Символическим для современной Церкви является новострой. Как в России, так и в Украине повсеместно возводятся новые храмы и церкви. Часто эти стройки происходят незаконно, на территории парков или детских площадок. При этом, разрешение на строительство выдаётся чиновниками уже постфактум, не сносить же культовое сооружение. Как правило, вырубается большая территория, чем нужно для возведения церкви, поэтому возле неё всегда находится место для небольшого магазина или автостоянки. Коммерция под прикрытием сакрального — это неотъемлемый атрибут современной постсоветской религиозности на всех уровнях. Вероятно именно поэтому так болезненно были восприняты работы на выставке “Осторожно Религия”, организаторов которой также отдали под суд. Работа на которой Христос с бутылкой Кока-Колы говорит: “это кровь моя”, икона, которая вместо святого лика содержит чёрную икру, явление Микки Мауса народу — это не богохульство, а максимально точное изображение системы ценностей Русской Православной Церкви. 

Второй атрибут религиозного возрождения — это радикальный, воинствующий консерватизм, часто примыкающий к неонацизму. Церковные институции становятся легальным прикрытием для праворадикалов, громящих выставки неугодных художников, избивающих ЛГБТ активистов, атакующих правозащитные акции. Под эгидой церкви ведётся массированная ксенофобская пропаганда, к примеру, не так давно был издан сборник “Беспощадная толерантность”, показывающих ужасы грядущего мира толерантности и мультикультурализма. На презентации этой книги изрядно подвыпивший священник отец Никон развлекал присутствующих исполнением Хорста Весселя. 

В этом нет ничего удивительного, сам Патриарх Кирилл официально объявил “права человека” чуждыми и вредными для православного менталитета, а в бытность свою митрополитом прямо призывал разгонять гей-парады. Довольно-таки часто церковные лоббисты прикрывают не только агрессивных консервативных погромщиков, но и откровенных нацистских убийц, орудующих на улицах. Между официальными церковными чинами и “правыми узниками совести” (людьми, осуждёнными за убийства по расовому или политическому принципу) часто бывает не более одного рукопожатия. Пример тому — Никита Тихонов, осуждённый за убийство левого адвоката и правозащитника Станислава Маркелова и журналистски Анастасии Бабуровой. Он был тесно связан с организацией “Русский Образ”, которая, в свою очередь взаимодействовала не только с Церковью, но и с прокремлёвскими молодёжными организациями. 

Церковь, власть и уличные нацисты в Российской Федерации согласованно работают в общей спайке. Клерикалы и чиновники поддерживают друг друга, а там где их власть ограничивается законом — в дело вступают уличные ультраправые радикалы. Идеи, совсем недавно считавшиеся маргинальным проникают в политический мейнстрим.

Клерикальной цензуре подвергаются не только современные авторы, но и классики: многие высказывания Льва Толстого сегодня официально признаны экстремистскими, переписываются сказки Александра Пушкина в которых высмеивалась глупость и жадность священнослужители. Сегодня, спустя более чем двадцать лет, можно сказать, что религиозное возрождение на деле обернулось гуманитарной и политической деградацией общества.

Источник