Интервью веб-страницы "alasbarricadas" c активистами Кубинского либертарного движения (MLC)
Вопрос: Привет, товарищи! Начнем интервью с исторического пояснения для наших читателей. Можете ли вы вкратце объяснит нам историю анархистского движения на Кубе?
Ответ: Привет! Ну что ж, тому, кто хочет познакомиться с историей нашего движения, можем лишь посоветовать обратиться к работе нашего товарища Франка Фернандеса «Анархизм на Кубе», опубликованной Фондом Ансельмо Лоренсо. В целом, рассказанная там история приблизительно та же, что и у анархистского движения в остальной Латинской Америке, с той особенностью, что запоздалая независимость Кубы побудила наших людей включиться в соответствующую борьбу. Первый кубинские рабочие союзы также нашли в анархистах многих из своих главных вдохновителей, и это влияние в отдельных сферах производства сохранялось до 50-х гг., ведя упорную борьбу с диктатурой Батисты. Наше участие в конфликтах той эпохи разворачивалось как раз через эти союзы, через Кубинскую либертарную ассоциацию, а в некоторых немногих случаях – и через товарищей, вступивших в Движение 26 июля. Следует отметить, что в те, 50-е гг., кубинское анархистское движение было одним из самых активных среди себе подобных в латиноамериканских странах и принимало активное участие в различных встречах и координационных органах, таких как Анархистская конференция, которая прошла в Монтевидео в апреле 1957 г. и энергично поддержала борьбу кубинского народа против диктатуры Батисты.
Вопрос: Сегодня люди в Европе и в мире не знают: какова была роль анархистов в кубинской революции?
Ответ: Как уже было сказано, мы, анархисты, участвовали в борьбе с диктатурой по мере наших возможностей и с прицелом на нашу собственную революционную перспективу. Конечно же, мы разделяли общее ликование в связи с разгромом сил Батисты и распадом его армии. Тем не менее, мы достаточно рано начали проявлять недоверие в отношении персоналистских, вождистских, националистических и милитаристских позиций, которые воплощали в себе Фидель Кастро и его ближайшее окружение. Это недоверие быстро получило подтверждение, что оправдало и усилило его: примером может служить прямое вмешательство Фиделя Кастро, когда он стал манипулировать 10-м конгрессом Конфедерации кубинских трудящихся в пользу своих людей, попирая принципы автономии рабочего движения. С этого момента наше недоверие приобрело более радикальный характер, и мы, кубинские анархисты, заняли четкую позицию против начавшейся централизации политической власти. Все это было отражено в манифесте, в котором мы открыто высказывали наши опасения в связи с попытками контроля со стороны как католической церкви, так и коммунистической партии. Как курьез стоит отметить, что многие из кадровых деятелей этой последней занимали политические посты и пользовались привилегиями при диктатуре Батисты. Мы знаем, что не все международное анархистское движение вполне разделяло вначале наше критическое отношение, и было немало таких, кто годами выжидал, наблюдая процесс, который продолжал монополизировать слово «революция», но без всякого революционного духа. Сегодня и уже давно, как нам представляется, уже нет ни малейшего сомнения в том, что те позиции кубинских анархистов почти 50-летней давности оказались полностью обоснованными. В конце концов, речь шла всего лишь о классической со времен Первого Интернационала позиции, согласно которой революции не вызываются, не разжигаются и не радикализируются «революционными» правительствами. Напротив, в этих правительствах скрыто бюрократическое и авторитарное семя, и оно прорастает, удушая и уничтожая революции, насаждая себя в качестве нового правящего класса нового государства.
Вопрос: Можно поговорить о том, каково было в изгнании? Понимание, помощь – или же, наоборот, изоляция?
Ответ: Ну, пока еще мы не можем говорить об этом в прошедшем времени. Нас много – кубинских анархистов, которые продолжают находиться в изгнании в самых разных уголках планеты. Для изгнания кубинских анархистов характерно такие же тяжесть, отделение и отчуждение, как и для любого изгнания, и отягощающим обстоятельством был тот факт, что первые товарищи, покинувшие Кубу, не имели иного выбора, кроме как укорениться в такой враждебной среде, как США. Обычно этого не понимают, но такова была, по крайней мере, в самом начале, неумолимая судьба всех кубинских беженцев во все времена. Но еще большую боль причиняло непонимание и отсутствие поддержки со стороны некоторых анархистских объединений в Латинской Америке и Европе, которые хотели бы, чтобы мы включились в процесс преобразований, встретивший вначале полную поддержку и лишь немногие критические возражения в свой адрес. Конечно, не все анархистские объединения реагировали одинаково, и мы ощущали бесчисленные проявления солидарности. Она расширялась по мере того, как политический режим на Кубе начал демонстрировать свое подлинное лицо. Сегодня эти споры 60-х гг. полностью отошли в прошлое, и нет ни одного анархиста, который мог бы сегодня рассчитывать на либертарную эволюцию на основе режима, опирающегося на абсолютный контроль над подданными и на сверхэксплуатацию трудящихся, при том, что нет никаких автономных и независимых от государства организаций, способных стать опорой трудящихся в борьбе с такой сверхэксплуатацией со стороны государства и капитала. Напомним, что на острове действует огромное количество капиталистических предприятий, дочерних отделений фирм из Испании, Канады, Мексики, Японии, Франции, Италии и т.д.
Вопрос: Перейдем к настоящему времени. Фидель ушел, поставив на свое место брата. Что изменилось на Кубе?
Ответ: В нашем последнем по времени публичном заявлении «На Кубе запахло чем-то иным», которое было опубликовано на странице «Аласбаррикадас», мы попытались объяснить, что «перемены», происходящие на Кубе, скоре косметические. Они нацелены лишь на придание видимости «либерализации», не меняющей основополагающие правила функционирования режима и институциональную структуру власти: государственный капитализм, привилегии верхушки государственной бюрократии и особенно вооруженных сил, монополизация в руках единой партии всех механизмов выражения мнения и принятия решений, абсолютный контроль над населением и т.д. Однако меняется общее отношение людей: сегодня можно заметить, что люди перестают испытывать страх перед репрессиями и начинают отвоевывать пространства. Повседневные тяготы уже невозможно скрывать, и об этом говорят в полный голос. Есть начатки более или мене организованных протестов и т.д. Все это обрисовывает возможные направления действий: мы возлагаем надежды на себя самих, и у нас нет ни малейшей иллюзии в отношении властной верхушки, которая просто старается выиграть время.
Вопрос: В Европе распространяют сообщения, что кубинцы становятся в очереди, чтобы купить мобильные телефоны или получить доступ к Интернету (помимо других вещей). Началась спираль потребительства?
Ответ: Нет, потребительство неосуществимо на Кубе, тем более что заботы сосредоточены вокруг самых непосредственных и элементарных вещей: пропитания, жилья, транспорта и т.д. Более того, зарплаты кубинских трудящихся не позволяют адекватно удовлетворить эти жизненные потребности, и для этого им приходится прибегать к крохам, зафиксированным в карточках. Зато на Кубе есть избыток иностранной валюты; она находится в руках людей, получающих переводы от своих родственников за границей. Именно этот избыток позволяет приобретать «предметы роскоши» вроде компьютеров и мобильных телефонов, чья продажа была недавно разрешена. Экономическое разложение режима достигло таких масштабов, что на сегодняшний день валютные переводы, возможно, превышают общую массу зарплаты в стране. Это объясняет и тот факт, что примерно 20% населения Гаваны не хочет работать. Зачем работать тому, кто получает какую-нибудь экономическую помощь из-за границы, куда большую, нежели средняя ежемесячная зарплата в 20 долларов? У режима нет ответа на эту проблему. Продолжающиеся призывы к жертвам и безвозмездной трудовой дисциплине ничего не дают. А в это время правящий класс имеет доступ к лучшим из наличных благ и услуг. Но, парадоксальным образом, в исторически обездоленных социальных слоях существует огромная безработица. Они выживают кое как, прибегая, кто к чему может, к бродяжничеству, проституции, отчуждению собственности… Это, наряду с сильным расизмом – институциональным и культурным – объясняет, почему тюрьмы на Кубе забиты молодыми афрокубинцами.
Вопрос: Есть ли какая-то надежда на значительные перемены среди людей? Поднимается ли какая-то политическая оппозиционная группа?
Ответ: Мы полагаем, что люди утратили всякую надежду, и при том, что любая альтернативная форма социального и политического действия полностью закрыта, они продолжают эмигрировать, считая это единственным способом уйти от забот, которые уже невозможно скрыть. Тем временем, «видимая» оппозиция – это всего лишь суета при отсутствии какого-либо связного проекта. У нее нет ни одной общей точки, кроме примитивного и глубокого антикастризма. С другой стороны, небезынтересно отметить идейно-политические контуры, демонстрируемые этой оппозицией. Всем известно, что за этим обозначением стоит целый спектр, начиная с секторов, тесно связанных с дипломатией янки, и кончая теми, кто поддерживает решение в духе всеобщего самоуправления. Очевидно, что сплав между этими двумя фракциями невозможен. В этой точке у нас, анархистов, нет иного варианта, кроме как возлагать надежды на усиление альтернативы, выраженной этим вторым термином, на распространение ее среди самих людей.
Вопрос: Как вы смотрите на влияние Уго Чавеса на острове? Он уже несколько лет назад прорвал блокаду, вложив на Кубе миллионы. Превратились ли эти финансовые вложения в политическое влияние?
Ответ: Первое, что следует разъяснить в связи с этим вопросом: то, что именуется «блокадой» – это не нечто вроде торгового закрытия Кубы, а совокупность мер, принятых США под именем «эмбарго». При республиканских администрациях они были усилены. Среди них – законы, такие как закон Хельмса – Бартона и закон Торричелли. Эти меры создают глупые затруднения для торгового обмена, но отнюдь не прекращают его: объем торговли самих США с Кубой в последние годы достиг примерно 500 млн. долларов. Главная проблема для Кубы в этой связи состоит в том, что ей почти нечем платить, и это превращает ее во всеобщего должника, в том числе в пользу стран Латинской Америки. Поэтому она вынуждена расплачиваться с различными странами, прежде всего, латиноамериканскими, услугами, посылая врачей, учителей, спортивных тренеров и помощников в сфере безопасности. Именно такого рода отношения Куба поддерживает с чавесовской Венесуэлой. Но именно экспорт врачей и учителей становится одной из причин неоспоримого упадка здравоохранения и образования. А от военных советников исходят, несомненно, предложения о развитии «агентства» разведки и контрразведки, единого и контролирующего все репрессивные органы, с сетью доносчиков, платных и добровольных, по всей стране, чтобы надзирать за всеми действиями граждан и контролировать их. По образу и подобию наводящего ужас кубинского Г-2, то есть службы безопасности кастристского государства. Уродливую копию этого венесуэльский народ назвал «Законом Сапео» («сапа» означает «шпион, доносчик»), и сам Чавес был вынужден недавно его отменить.
Возвращаясь к вопросу: следует отметить, что Куба оказалась в сильной зависимости от Венесуэлы, прежде всего, в том, что касается поставок нефти. Одновременно расширилась крайняя финансовая зависимость от Китая, который сегодня является одним из ее главных защитников на мировой арене. И что касается политического влияния, то, как нам представляется, кубинская правящая верхушка оперирует в основном на основе внутренних расчетов на то, что ей подходит, и в настоящий момент ее возможности для адаптации идут в сторону принятия скорее «китайской модели», нежели «венесуэльской». Тем не менее, очевидно, что Куба должна следовать за инициативами Чавеса в латиноамериканском контексте, даже с ворчанием и брюзжанием.
Вопрос: А влияние популистских идей левых Латинской Америки?
Ответ: Подъем популистских идей конечно же дает кубинскому политическому режиму передышку, но одновременно только отдаляет его от наиболее ясных и радикальных революционных и автономных течений, учитывая, что те не питают чрезмерных иллюзий в отношении таких правительств, как правительства Чавеса, Моралеса, Корреа и Ортеги. Кубинской дипломатии приходилось неоднократно сталкиваться с народными выступлениями в Венесуэле, Боливии, Эквадоре или Никарагуа. С другой стороны, нынешний популистский цикл в Латинской Америке следует рассматривать всего лишь как попытку развития и формирования регионального капитализма. Этот цикл хрупок и зависит от множества колебаний, что не дает кубинскому правительству никаких длительных гарантий. Это одна из причин, по которым, как мы полагаем, кубинское правительство играет в перевод стрелок назад и пытается выиграть время. Пока что популистские правительства обеспечивают ему идейно-политический тыл, но наиболее настоятельная проблема для кубинского режима коренится не здесь, а в том, что оно не в состоянии как следует накормить население, но должно попытаться достичь этого, прежде чем блок латиноамериканского регионального капитализма сформируется более или менее твердо.
Вопрос: Уже в течение ряда лет материалы Кубинского либертарного движения (MLC) публикуются в международной либертарной прессе. Какие отношения вы поддерживаете с анархистами в других частях мира?
Ответ: MLC стремится поддерживать с международным анархистским движением самые хорошие отношения. Мы давно преодолели более или менее атавистические проявления отторжения и укрепили большинство из поддерживаемых связей. Есть группы, для которых солидарность с кубинскими анархистами, относится к приоритетам деятельности, как, например, Группа помощи либертариям и независимым синдикалистам на Кубе (GALSIC) и венесуэльский «Эль Либертарио». Исторический труд Франка Фернандеса о нашем движении был последовательно выпущен в Испании Фондом Ансельмо Лоренсо, в Италии – «Зеро ин кондотта», в США – «Си Шарп Пресс». Со своей стороны, мы стараемся со всей ясностью проявлять солидарность с анархистскими группами в самых отдаленных уголках мира и из самых разных современных течений. Такое возможно, благодаря контурам MLC, которая не придерживается четкой организационной логике в собственном смысле слова, а пытается развиваться как сеть координации кубинских анархистов, где бы они ни находились, и, кроме того, охватывает широкую гамму позиций, простирающуюся от анархо-синдикализма, организованного анархизма, неоплатформизма, примитивизма, инсуррекционализма и экоанархизма до анархо-панка. Невзирая на противоречия и разногласия, ось и основные мотивы этой координации – это солидарность с товарищами-анархистами, автономными и независимыми синдикалистами и контркультурными коллективами с ясной и твердой целью: способствовать развитию широкого антиавторитарного движения, которое позволит нам обеспечить непрерывность анархистских идей, столь грубо прерванную (хотя не перерезанную) буржуазной диктатурой братьев Кастро.
Возможно, отдельные товарищи все еще сохраняют определенную сдержанность, учитывая, что невероятным образом остаются те, кто продолжает считать кубинское государство и его правящую элиту революционной и социалистической силой. Но такие случаи являются исключением и будут со временем чем дальше, тем больше носить характер анекдотов. Рано или поздно MLC станет еще одной частью международного анархистского движения на том же уровне, как все другие, и никто не сможет поставить это под сомнение.
Вопрос: Что, как вы надеетесь, произойдет на острове в ближайшие пару лет?
Ответ: Мы уже сказали кое-что об этом, отвечая на предыдущие вопросы. В основе своей мы рассчитываем на способность людей к автономной организации и возлагаем на это свои наибольшие надежды. Но речь идет не о том, чтобы надеяться на то, что созревший плод упадет под своей собственной тяжестью, а о том, чтобы по мере наших возможностей участвовать в этих процессах формирования четкого революционного, антиавторитарного и самоуправленческого движения на самой Кубе. Мы полагаем, что ситуация уже породила более чем достаточные причины для того, чтобы это произошло. Но мы знаем также, что политический режим и властная элита достаточно изворотливы и научились сводить эти проявления к минимуму. Мы не заблуждаемся насчет трудностей активной работы в этом духе и слишком хорошо знакомы с эффективностью органов госбезопасности (это единственная сфера, где режим демонстрирует свою эффективность). Но мы не собираемся отступать в наших намерениях, потому что в них – сам смысл нашего существования.
Вопрос: В заключение, что такое MLC? Какие люди входят в него?
Ответ: Что ж, мы отчасти уже сказали об этом. MLC – это анархистская сеть кубинцев. Как анархисты, мы не отличаемся от любых других анархистов, которые ведут борьбу против отношений господства и их части – властных интриг. Разница в том, что мы находимся в – конечно, странной – ситуации, поскольку в нашем случае мы сталкиваемся с иерархическим обществом и господствующим классом, которые все еще оправдываются именем «революции» и «социализма». В MLC состоят люди, живущие собственным трудом; в нашей повседневной жизни мы ориентируем свое поведение на неколебимое желание построить отношения совместной жизни между свободными, равными и солидарными мужчинами и женщинами. С точки зрения возраста, ядро, которое намеревается поддерживать жизнедеятельность кубинских анархистов, по очевидным биологическим причинам, уже в большинстве своем не состоит из первого поколения товарищей, отправившихся в изгнание в 60-х гг. и «основавших» MLC в Нью-Йорке. То, прежнее ядро, почти полностью сменилось теми, кто покинул остров в 70-х, 80-х и 90-х гг.
Вопрос: А есть ли анархисты на самой Кубе? И есть ли либертарные группы в эмиграции, которые не входят в MLC?
Ответ: Нам неизвестны другие анархистские группы в изгнании, которые не входят в MLC. Но если бы даже они существовали, нас это совершенно не беспокоило бы. В этом случае мы постарались бы как можно скорее встретиться с ними и выяснить возможности совместных выступлений и действий. В 80-х гг. существовали параллельно два издательских коллектива: один вокруг издания «Гуангара либертариа» и другой вокруг издания «А Майор», но оба сосуществовали на манер координационной сети под одинаковой шапкой.
Что касается существования анархистов внутри Кубы, то мы можем торжественно заявить: да, они есть, и они действовали в подполье на протяжении последнего полувека. Главная проблема в том, что оставшиеся на Кубе подвергаются систематическим репрессиям всякий раз, когда они рискуют выступить публично. Так было с аграрными синдикалистами из «Группы Сапаты» в конце 70-х – начале 80-х гг. Это одна из причин, по которым анархисты «внутри страны» крайне опасаются быть охарактеризованными таким образом. Они привыкли жить в полумраке. С другой стороны, за последние годы зародилась молодежная контркультура, которая сложилась как фермент появления стихийного анархизма. Этот стихийный анархизм пока что не обладает организационными возможностями в буквальном смысле слова и тем более – в более глубоком смысле продолжительной коллективной практики. Но совершенно точно, что на Кубе наверняка есть куда больше анархистов, чем мы можем предполагать: имеющиеся стихийные формы бунтарства дают для этого чрезвычайно благодатную почву. Поэтому одна из непосредственных наших задач состоит в том, чтобы придать устойчивость этим связям с людьми «внутри страны» – именно этому пытаются упорно помешать «запреты».
Вопрос: Каковы ваши отношения с другими оппозиционными группами?
Ответ: MLC не поддерживает официальных и устойчивых отношений ни с одной из групп так называемой «оппозиции». Среди прочего, потому что многие из них были бы нашими непримиримыми противниками или естественными врагами, если бы мы все действовали на самой Кубе. Здесь совершенно необходимо провести ясные и четкие различия. Картина, предлагаемая наиболее шумной кубинской эмиграцией, не имеет отношения к чему-либо иному, кроме завершения капиталистической реставрации (то есть, продолжению дела, уже предпринимаемой правительством, но с включением ее в накопление частного кубинского капитала, действующего за пределами страны) и проведения демократических выборов при парламентском, многопартийном режиме. Но мы – анархисты, и если такой проект станет продвигаться на Кубе, мы окажем ему самое радикальное сопротивление. С другой стороны, ясно, что в кубинской эмиграции существует фракция, которая, не признавая себя анархистами в строгом смысле слова, сходится с нами в терминах, хотя и понимает их несколько более туманно – в защите пролибертарных и самоуправленческих ориентиров. Это в том числе бывшие социалисты или члены Кубинской компартии, ныне выступающие как троцкисты, люксембургианцы и т.д. Вероятно, в организационном диалоге с ними не возникло бы больших проблем, но речь идет о расплывчатой и неорганизованной части эмиграции. Напомним также, что «эмиграция» в целом совершенно не соответствует тому представлению, которое распространяет кастристская пропаганда: для той существует только «мафия из Майями», охватывающая бывших сторонников Батисты, приверженцев американской аннексии, неолибералов, наркоторговцев и ультранационалистов. Но нет! Кубинская эмиграция в большинстве своем состоит из представителей трудящегося класса, которые живут за счет того, что работают в поте лица. Здесь мы имеем другое, связанное с личностными отношениями. Мы говорим о достойных людях, которые вдохновляются идеей установления основных свобод и уважения прав человека на острове, – людях, не имеющих какого-либо тонкого политического проекта, но желающих просто иметь возможность писать, ездить, свободно организовываться, петь, рисовать или делать, что они пожелают, без какого-либо разрешения на это со стороны государства. Или просто о людях, которые хотят вернуться, трудиться, никого не эксплуатируя, и достойно жить. С такого рода людьми – а это подавляющее большинство эмиграции – мы поддерживаем братские отношения в том уголке мира, где нам выпало находиться. Речь идет не об общем революционном проекте, а об элементарном уважении, какого заслуживают в наших глазах достойные, честные и трудовые люди Кубы и любого другого дома всемирного селения.
vivalafora.livejournal.com/70213.html
Контакт с MLC:
movimientolibertariocubano (at) gmail.com
Свежую информацию о кубинском анархизме можно получить на веб-странице«Эль Либертарио» (Венесуэла)
