История Коммунизма Рабочих Советов Германии

Статья прослеживает источники и развитие «единого» течения Всеобщего Рабочего Союза Германии (Единство), ВРСГ-Е. Это довольно неуклюжее название носила одна из самых радикальных организаций в истории классовой борьбы работников в 20-м столетии.

Наиболее радикальное течение коммунистов рабочих советов в Германии — AAUD-E (Всеобщий Рабочий Союз - Единство, ВРСГ-Е) насчитывало до 100 тысяч участников. Они выступали с критикой партий и профсоюзов, утверждая, что "эти буржуазные институты должны быть ликвидированы сознательными рабочими, как и все прочие организации буржуазии (частные компании, парламентаризм и пр.)". По мнению ВРСГ-Е, централизованные партийные бюрократии (иерархически организованные пирамиды чиновников) узурпируют право трудового населения самостоятельно (через свои собрания и советы) руководить собственной жизнью, эксплуатируют рядовых участников партийных организаций, присваивая себе право распоряжаться коллективно собранными средствами, инфраструктурой партии и т. п. Аналогично, профсоюзные бюрократии узурпируют право работников бороться за свои права, эксплуатируют их и, к тому же, выступают посредниками по продаже рабочей силы бизнесу.

Важные черты AAUD-E — непримиримое отношение к партиям и профсоюзам, а также жесткий интернационализм. Коммунисты рабочих советов участвовали в забастовочном движении с экономическими требованиями, хотя к экономическим стачкам относились прохладно, считая их пережитком старых дореволюционных времен: «не надо ничего требовать у буржуазии, надо захватывать фабрики и территорию». Революционная организация должна была строиться, по их мнению, как добровольная «горизонтальная» ассоциация рабочих комитетов (Советов). Организованные в регулярные собрания трудовых коллективов и в подотчетные им выборные (для оперативного управления) Советы (где делегатов можно отозвать в любой момент), работники должны были взять власть на производстве и территории, начать строить коммунистическое общество на основе общественного планирования  - путем согласования интересов самоуправляющихся коллективов.

Коммунисты рабочих советов определяли все мировые войны как "империалистические", призывая социальные низы восстать против всех существующих режимов. Схватка государств представлялась им мясорубкой, борьба против которой (и которых) любыми средствами ("дезертирство, забастовка, восстание") - "есть долг всякого сознательного работника".

Социальная революция представлялась коммунистам рабочих советов как процесс, выходящий за рамки одной страны, ибо капитализм, будучи мировой системой, может быть ликвидирован только во всемирном масштабе. С целью расширения борьбы предлагалось организовать международный Интернационал Советов.

Но у ВРСГ-Е была еще одна особенность: это движение считало недопустимым разделение труда внутри классовой революционной организации работников. Разделение труда, т.е. деление на управленческий и подчиненный управленцам труд, должно было быть, по их мнению, преодолено уже на стадии борьбы за самоуправленческий коммунизм. При коммунизме одни и те же люди, работники, принимают самостоятельно решнения об управлении производством и потом сами их и реализуют. Над работниками больше не стоят силы принуждения. Но уже в период борьбы за коммунизм, одни и те же люди являются идейными активистами на заводе, ведут агитацию за свои идеи там и на территории, бастуют (в том числе за рост зарплат, вовлекая в борьбу других работников), помогают организовать рабочие Советы и, в конце концов, сливаются с движением автономных рабочих Советов в одно целое.

Этот текст (ниже) был написан в 2003-2004 годах и опубликован в Igneo, No. 7 (лето 2006), как первая часть запланированного обширного исследования. Авторы текста - Группа коммунистов рабочих советов (рэтекоммунистов) Галисии - Grupo de Comunistas de Conselhos de Galiza. В тексте предлагаетcя история появления Коммунизма рабочих советов в Германии, а затем авторы фокусируются на одной из его крупнейших организованных структур. Перевод на английский с испанского издания, опубликованного на сайте Círculo Internacional de Comunistas Antibolcheviques (CICA).

I. Источники течения: от Первой мировой войны к поражению Ноябрьской революции 1918 года 

В наши намерения не входит представить исчерпывающий обзор истории Германской революции, как бы интересна она ни была. Tо, что нас интересует в отношении исторического опыта этой революции – это осознание её существенных характеристик и того нового, что она принесла. На наш взгляд, исторические элементы, которые мы обсудим, достаточны для оценки выводов, сформулированных ниже.

Нашей центральной темой будет история движения советов, которое при определённом историческом стечении обстоятельств приняло форму ВРСГ-Е (AAUD-E), или «единого» течения. Мы попробуем пролить свет на процесс формирования ВРСГ-Е, его рост и распад, и на то, каким образом революционные идеи выкристаллизовывались из опыта и проблем, сформировавших реальный процесс революционной борьбы. .

1. Формирование движения советов .

Движение советов родилось в период первой Мировой войны и последующих за ней лет. В эти годы усиления межкапиталистических противоречий и обострения классовой борьбы из-за ужасных последствий войны (особенно в государствах, которых ожидало поражение: Германии и России с её слабым капитализмом) различные течения внутри движения рабочего класса были вынуждены занять практические и политические позиции в отношении капитализма. Всё это приводило к расколам между реформистскими и революционными движениями, охватывающими широкий спектр позиций и соответствующих программ с довольно разным содержанием – от самых умеренных, таких как реформистская социал-демократия, до наиболее радикальных, таких как коммунизм советов.

Этот процесс трансформации, повлиявший на условия и динамику классовой борьбы, может быть проиллюстрирован следующим утверждением Отто Рюле:

«Что касается классовой борьбы, сегодняшние рабочие долгие годы состояли в партийных организациях и профсоюзах. Они рассматривали и до сих пор рассматривают членство в этих организациях как долг классово-сознательного пролетариата, доказательство его политической зрелости и выражение его боевого духа. Политическая и производственная организация казалась и кажется до сих пор почти священным долгом, таким очевидным и таким важным, что любая попытка отделить их от этих организаций воспринимается как враждебный акт, контрреволюционный и противный интересам рабочего класса. Те, кто прожили жизнь в этой традиции, считают, что то, что было хорошо в их время, хорошо и сейчас. Но в нашу эпоху то, что было хорошо, стало плохо, истина превратилась в ложь: что было разумным, стало глупым, что было полезным, стало вредным. Революция, период глубоких изменений, не оставляющих камня на камне от старого общества, обойдётся без старых организаций. Она разрушает всё старое, чтобы построить новую жизнь из руин» («Фундаментальные проблемы организации», 1921).

Центробежные силы, влияющие на социально-демократическое движение в результате войны и её последствий, начали оказывать воздействие на Социал-демократическую партию Германии (СДПГ). Внутри СДПГ уже можно было разглядеть различные направления, позже принявшие более определённую форму: коллаборационистский и реформистский сектор (Эберт, Шейдеманн и др.), занимавший лидерские позиции в СДПГ; центристский сектор, колеблющийся между преимуществами реформистского и революционного пути (Бебель, Каутский и др.), позже сформировавшийся в НСДПГ (независимые социал-демократы); и радикальный блок, поддерживающий революционную интерпретацию марксизма (Роза Люксембург, Карл Либкнехт и др.), впоследствии сформировавший Союз Спартака (Spartakusbund), а потом составивший руководство Коммунистической партии Германии после изгнания (большинства из) левой оппозиции. .

Наше течение частично располагалось в радикальном секторе. Однако мы должны подчеркнуть, что мобилизующая сила в процессе образования этого революционного движения находилась не в политических организациях, а во внутренних процессах, происходивших в наиболее передовых секторах рабочего класса. По мере интенсификации классового конфликта, все больше и больше рабочих принимали революционные взгляды и присоединялись к самым радикальным и последовательным политическим движениям в практике классовой борьбы. Этот органический процесс привёл к отделению радикального движения (по форме и по содержанию) от различных реформистских течений, ускоряя развитие новых расколов и обеспечивая более крепкое основание для новых практических и теоретических формулировок, укоренённых в жизненном опыте класса.

Процесс радикализации, повлиявший на течение спартакистов не может быть понят без объяснения этого процесса упорядочивания наиболее радикальных элементов пролетариата. Также нельзя понять характерные особенности нового организованного движения, которое сформируется позднее (вместе с другими группами), без понимания его классового состава как наиболее передового сектора немецкого пролетариата.

Формирование Коммунистической партии Германии (КПГ, KPD) в конце 1918 года было важным моментом процесса радикализации, повлиявшим на авангард пролетариата. К этому времени относится возникновение фундаментальных разногласий внутри спартакистов, а также между ними и другими группами, что явилось началом процесса, ведущего к формированию «левой оппозиции». На самом деле, Союз Спартака был лишь формой революционной социал-демократии, то есть, он всё ещё руководствовался буржуазными понятиями изначальной социальной демократии, которую Маркс описывал как комбинацию мелкобуржуазного демократизма с красным оттенком и социалистических взглядов, приспособленных к капиталистической структуре. Тот факт, что Роза Люксембург была ближе к революционному коммунизму, чем к ленинскому большевизму, не избавляет взгляды спартакистов от социал-демократических черт, даже если они были выражены в ослабленной форме.  (Социал-демократические партии и профосоюзы управлялись чиновной партийной бюрократией и действовали строго в рамках законов. Они боролись за улучшние экономического положения рабочего класса фабрик и заводов путем участия в параменстких выборах и работе парламентов, а так же путем строго подзаконных забастовок. Во время Первой миовой войны 1914-1918 гг. они поддержали собственные правительства в ходе войны, и потому выступили за запрет забастовок - чтобы не мешать промышленности обслуживать фронт. Это вызвало гнев голодающих рабочих и раскол с-д. Часть ушла в компартии. Коммунистичские партии европейских стран, созданны после русской революции под влиянием опыта Лнина и партии большевиков, первоначально выступили против  войны и за вооруженное восстание рабочих против своих правительств и бизнеса. Однако, их радикализм был очень поверхностным, а разрыв с социал-демократией - неполным, так как вслед за ней они сами строились на основе централизованной бюрократии партийных и профсоюзных чиновников, создали свои профсозы, участвовали в выборах в парамент и т.д. Полный разрыв с с-д традицией совершит только коммунизм рабочих советов и часть организованных в автономные советы работников. - Прим.)

Союз Спартака всегда был гибридом коммунизма и мелкобуржуазного радикализма, поскольку его корни были в СДПГ. Это основная причина, по которой руководство спартакистов примкнуло к большевикам, а левая оппозиция в КПГ сформировала Коммунистическую рабочую партию Германии (КРПГ, KAPD, Коммунисты рабочих советов - прим.) в 1920 году.

Но пока мы рассматриваем процесс формирования пролетарского революционного течения через призму партий, мы не должны забывать тот факт, что его движущей силой было интенсивное и всеобъемлющее развитие автономного действия, классового сознания и способности к борьбе, что выразилось в революции и предреволюционных столкновениях. Только так можно объяснить такие качественные перемены, как например то, что анти-парламентские и анти-профсоюзные взгляды во время первого конгресса КПГ одержали победу над взглядами руководства спартакистов, включавшего в то время и Розу Люксембург.

Количество (концентрированный накопленный классовый антагонизм) превратилось в качество (в новый вид практики): пролетарская автономная деятельность вышла за пределы отчуждённого состояния в качестве подчинённого класса и приобрела независимые и сознательные формы, т.е. новые принципы, новые формы деятельности и новые цели. Нельзя было ожидать, что революция подчинится реформам, объясняя это отсталостью пролетарского сознания или относительной слабостью революционного течения по сравнению с реформизмом и капитализмом и т.д., по той простой причине, что революция уже началась. В классовом обществе подлинная революция – не результат действия сознательной воли, пытающейся придать миру ту форму, которая кажется ей наилучшей, но непреднамеренный итог развития социальных противоречий, влияющих на жизнь и сознание каждого индивидуума, выражение исторической необходимости, свершающейся с неизбежностью природного явления и происходящей в революционном классе в соответствии с сознательной волей и устремлением.

Сознательность не предшествует революционному процессу, а формируется в классовой борьбе. Только в революционном процессе революционное сознание в его интеллектуальной форме может приобрести массовость. .

2. Пролетарская революция и сознание масс

Общее классовое сознание, сознание масс, соотносится с уровнем развития борьбы масс в целом. Общее революционное сознание может возникнуть только в процессе обширной революционной борьбы. Субъективное содержание сознания определяется объективным содержанием борьбы – результата как материальных условий, при которых живёт и действует данный класс, так и его собственных автономных действий.

Это не значит, что революционное сознание не может развиваться в спонтанной форме параллельно развитию революционного кризиса как эффективное выражение острой нужды в разрешении конфликта между социальными нуждами индивидуумов – и класса в целом – и существующими условиями классового господства и разделения в обществе. Вследствие этого рабочий класс обязан думать и действовать революционным образом в отношении своих неотложных проблем, даже если ему ещё не хватает понимания последствий своих действий и широкой перспективы социальных перемен (интеллектуального сознания). Так и возникли рабочие советы, и то, что началось как мобилизация против войны и обнищания, переросло в революцию.

Итак, в преддверии революции в Германии для революционеров было только два возможных пути, как заметил Маттик:

«Первый [путь] был отстраниться от борьбы и предать пролетарские массы, которые субъективно ещё находились под влиянием социал-реформистов (социал-демократы в воюющих странах, прежде всего, в Германии и Франции, поддержали Первую мировую войну 1914-1918 гг, военные заказы и запрет на забастовки, чтобы не мешать войне и заняли в целом патриотические оборонческие позиции  - прим.) но чьи объективные действия, увлекаемые вперёд конкретными обстоятельствами, в конечном итоге неизбежно привели бы либо к победе революции, либо к её разгрому в контрреволюции; второй – пасть в борьбе или победить вместе с борющимся классом, направляющим свою энергию на закладывание основ, необходимых для победы революции, несмотря на тот факт, что шанс на эту победу невелик в данный момент, или даже на то, что революция обречена на провал».

Следуя ленинистской логике, но без искаженного понимания роли партии, условия для победы также могут быть созданы, и то, что выглядит как выяснение революционной способности класса его «авангардом» на самом деле вытекает из кризиса субституционистского (подменного) способа понимания роли руководства авангарда (другими словами: «кризис руководства», как говорят троцкисты). При том, что руководство устанавливало свою политику не как функцию спонтанного развития настоящей классовой борьбы, а наоборот, пыталось задать направление классовой борьбы основываясь на «объективной» оценке ситуации лидерами, было неизбежно, что внезапные изменения, срывы и новые проблемы спровоцируют «кризис руководства».

Однако такие кризисы являются последствиями разделения между массами и лидерами и возникают из-за объективистского и механистического понимания исторического материализма. Истинный смысл событий может быть понят только на основе совокупности действующих факторов, но эта совокупность динамична, а не статична, и точка зрения одной личности всегда ограничена и относительна; поэтому истина должна пониматься динамичной, а анализ процессов всегда должен рассматриваться как промежуточный, временный. Истина не может быть понята в абсолютных терминах; она может быть только проживаема и переживаема в динамике тотальности. Не случайно, что происхождение теоретических лидеров из интеллектуального класса является решающим фактором в их склонности отделять себя от динамики класса как целого и развивать свои взгляды на основе субституционизма. Это противоречие между действиями масс и интеллектуальным сознанием авангарда формировало подоплёку для дебатов, которые достигли апогея на учредительном конгрессе Коммунистической партии Германии.

В тот период Отто Рюле был одним из представителей левого течения КПГ, отвергавшего парламентаризм, потому что (словами Рюле): . «Участие [в парламенте] будет интерпретировано как поддержка Национальной Ассамблеи. Так мы только будем способствовать переводу борьбы с улиц в парламент. Наша единственная задача – это усиление власти Рабочих и Солдатских Советов» (процитировано в «Спартак и Берлинская Коммуна», ред. Эд. Прюдоммё).

Дискуссии о разрыве с социал-демократическими методами в Союзе Спартака предшествовал процесс, приведший к расколу в Голландской партии социалистических рабочих (ГПСР, SDAP), ускоренный левым течением в ГПСР (представителями которой были Паннекук (1873-1960), Гортер и Роланд-Холст), а также дебатами о расколе, которые привели к противостоянию между Антоном Паннекуком и Розой Люксембург. В этих дебатах Люксембург приравняла социал-демократию к рабочему движению и даже утверждала, что «мы не можем остаться вне организации, вне контакта с массами» (письмо к Роланд-Холсту, 1908), а плохая партия лучше никакой.

Другая центральная дискуссия была посвящена вопросу о профсоюзном движении, который мы исследуем ниже. Позиции левых в отношении парламента и профсоюзов явились результатом опыта, охватывающего весь революционный и предреволюционный процесс, и ни в коем случае не были внезапным поворотом.

3. Предшественники Коммунизма Советов

Как мы отметили выше, новое коммунистическое течение не было следствием исключительно (или по большей части) радикализации спартакизма. Его более отдалёнными истоками были маленькие группы политизированных рабочих во многих индустриальных центрах, таких как Бремен, Брюнсвик, Берлин и Гамбург, некоторые из которых к концу 1915 года объединились и сформировали ИСГ (Интернациональные Социалисты Германии, ISD). В основании политического видения этих групп лежал опыт социал-демократического течения, а также критика поведения профсоюзов в массовых забастовках, проходивших в Германии и других странах.

Объединение ИСГ зародилось из слияния групп социал-демократических левых, голосовавших с большевиками в Циммервальде за резолюцию о разрыве с социал-демократией для того, чтобы «превратить империалистическую войну в гражданскую войну» (то есть, чтобы повернуть штыки солдат против собственных генералов, побратавшись с солдатами противника - прим.) и сформировать новый Интернационал. Эти группы порвали с СПГ в конце 1916 года, выступив за необходимость создания радикальной организации левых, которые будут абсолютно независимы от социал-демократов. Многочисленные члены и секции Союза Спартака, такие как дрезденская секция (Рюле), были согласны с этими взглядами.

Рюле, который в марте 1915 года был вторым депутатом Рейхстага после Либкнехта, проголосовавшим против военных займов, присоединился к течению ИСГ после короткого периода членства в Союзе Спартака.

23 ноября 1918 года группы из ИСГ (Бремен, Брюнсвик и Берлин), к которым должна была присоединиться гамбургская группа, изменили название организации на ИКГ (Интернациональные коммунисты Германии, IKD). Гамбургская группа была в большой степени вдохновлена революционным профсоюзным движением в США; один из их теоретиков (Вольфхайм) несколько лет являлся активистом профсоюза ИРМ (Индустриальные Рабочие Мира, IWW) в Калифорнии). (Вряд ли ИРМ были профсоюзом, по крайней мере они очень отличались от социал-демократических профсоюзов. ИРМ отвергали коллективные договора с бизнесом, бастовали нелегально, давали вооруженный отпор полиции и штрейкбрехерам, и выступали за насильственный захват фабрик и заводов в рабочее самоуправление. В принципе, их идеи по этим пунктам не так уж сильно отличались от будущего Коммунизма рабочих советов. Неудивительно, что опыт ИРМ стал вдохновляющим для части будущих активистов Коммунизма рабочих советов (рэтекоммунизма) - Прим.)

ИКГ, как спартакисты, выступали за лозунг «вся власть советам», но – в отличие от спартакистов – критиковали и существующие советы, подчёркивая разницу между буржуазной революцией и пролетарской революцией и осуждая попытки со стороны СДПГ и «независимых» (НСДПГ) контролировать советы (то есть, ИКГ, будущие рэтокоммунисты, выступали с идеей, что власть должна принадлежать советам, а не партиям, и что основные решения должны принимат сами рабочие через советы, а не партийна верхушка депутатов, давай последним партийные инструкции. - Прим.)

4. Теоретический прогресс революционного движения

Новые концепты, появившиеся с критикой традиционных рабочих движений того времени, должны рассматриваться не как окончательно оформленные, но как находящиеся в процессе разработки и развития, и в таком состоянии эти понятия и определения продолжали существовать в период около 1914 – 1924 гг. и даже позже.

Хотя с точки зрения революционных надежд взгляд передового пролетариата был направлен на Русскую революцию, на образ Советов и (в меньшей степени) на партию большевиков, наибольшее влияние на ежедневную организационную работу и классовую борьбу внутри капитализма оказывала американская ИРМ. Она стала еще более влиятельной с постройкой новых индустриальных комплексов, в которых были задействованы североамериканские технологии и методы работы, которые были более продвинутыми, чем немецкие, что положило конец исключительному положению квалифицированных рабочих.

Это влияние может быть продемонстрировано ссылками членов КРПГ на опыт американской ИРМ или британского движения «Shop Stewards» (цеховых представителей) в защиту своих позиций. Как отметил Герман Гортер: «Ленин и его коллеги играют странную роль. С одной стороны, они открыли мировому пролетариату дорогу к коммунизму; с другой стороны, они помогли мировому капитализму проникнуть в Россию и Азию. … мы же всегда должны рассматривать истинный коммунизм, к которому английские, американские и немецкие рабочие направляют свои усилия, как имеющий наибольшую важность» (H. Gorter, World Communism, 1923).

Хотя спартакисты были ближе к массам и принимали участие во многих стычках, группы, близкие к ИСГ, осуществляли гораздо более глубокую и плодотворную работу по разработке теоретической базы. В то время, как спартакисты занимались внешней стороной борьбы, революционные группы постигали ее суть. Они хотели изучить все последствия, которые сулила рабочим новая фаза капитализма, ускоренная и усугубленная войной. Новая база классовой войны обязывала к решению новых задач и требовала новых принципов, а также открывала новые перспективы (1).

Основные принципы будущей «единой организации» (ВСРГ-Е) появились в бременском издании ИСГ «Arbeiterpolitik» («Политика рабочих») и объединяли функции политической партии и производственной организации внутри одной структуры. Эта единая организация, тем не менее, все еще рассматривалась в рамках парламентских и профсоюзных протестов. Только позднее она составила базовую модель революционного синтеза критики и практики в противовес традиционному рабочему движению.

Процесс радикальной переориентации углубился в годы войны, тогда как радикальная социал-демократия оставалась парализованной старыми идеями. Таким образом, теоретические усилия ИСГ-ИКГ принесли результаты, воплотившись в движении, которое, воодушевлённое всё более политически направленными забастовками во время последнего года войны, включило наиболее передовых спартакистов и большинство делегатов учредительного съезда КПГ. .

5. Поражение Ноябрьской революции

Наступление контрреволюции, подорвавшей власть советов и жестоко подавившей революционные тенденции с молчаливого согласия большинства представителей рабочего класса, выявило субъективную незрелость класса и необходимость совокупного процесса его развития как субъекта революции, основой которого должна стать наиболее концентрированная и энергичная, прямая и непосредственная форма классового антагонизма – борьба на фабриках и заводах.

Но «отступление к фабрикам» не значило, что революционные движения были сокращены до маленьких групп. Наоборот, после войны в КРПГ было 40 000 членов, по сравнению с 14 000 в КПГ, а во время раскола между ВРСГ (Всеобщий Рабочий Союз Германии, AAUD) и ВРСГ-Е (AAUD-E, Всеобщий Рабочий Союз Германии – Единство,AAUD-E) в 1921 году в каждой из них насчитывалось по примерно 100 000 человек. Серьёзная ограниченность эффективности и значимости этих организаций в массовой борьбе должна быть понята как результат краткости революционного процесса и огромной идеологической власти, которой пользовались среди рабочих социал-демократические партии (СДПГ, НСДПГ, КПГ) и профсоюзы (власти, которая впоследствии ослабнет вследствие неизбежного упадка этих организаций, выросших из капитализма).

Поражение Ноябрьской революции привело к готовности вернуться к парламентской политике и к усугублению путчистских тенденций в КРПГ. Это произошло из-за восстановления политической гегемонии буржуазии и настроений в течении КРПГ-ВРСГ, которое всё ещё находилось под сильным влиянием идеологических и организационных форм буржуазной политики.

Внутри рабочих союзов (имеются в виду не профсоюзы, а новые организации, союзы, объединявшие фаричные комитеты рабочих- рэтокоммунистов, о них речь пойдет ниже, в пункте 6) усилился конфликт между пониманием объективной необходимости революционного процесса и субъективной зависимости пролетариата от буржуазного мира. Он принял форму конфликта между течением ВРСГ-КРПГ и «единым» течением ВРСГ-Е. Пропасть, разделявшая реформистскую и революционную практику, продолжала расширяться.

На ранних стадиях революционного процесса реформистские течения часто спонтанно уступают требованиям реальной жизни, и революционные группы отстаивают свои позиции в продолжающейся классовой борьбе, или, по крайней мере, обладают исключительными условиями для пропаганды своих программ. Однако в пору отлива революции, вне открытого революционного процесса, класс объединяется с целью приближения революции и уступает первенство внутренним разногласиям. Впоследствии, внутри сознательного революционного движения становится необходимым порвать с теми элементами и течениями, которые до сих пор были обременены реформизмом, и сформировать «чистое» революционное ядро, соединяющее задачи экономической и политической борьбы. Это революционное ядро – не новая партия, но объединение всех тех преданных революции элементов, которое в период революционной борьбы предполагает подлинную массовую организацию. Единая организация является не негативным следствием усиления внутренних конфликтов, а, наоборот, позитивным разрешением противоречия между необходимостью революционных действий и всё ещё капиталистическими социальными условиями.

6. Рождение революционных заводских организаций

Поражение революции 1918 года не было концом революционного движения; это движение, во время неудач (и благодаря им) сделало новые успехи. Поскольку забастовки были запрещены профсоюзами (во время Первой мирорвой войны 1914-1918 гг), с каждой новой забастовкой возникала необходимость принятия некоей формы организации на заводе для того, чтобы вести борьбу, возглавляемую «доверенными революционерами» (Revolutionären Obleute, «революционными делегатами» или «революционными старостами»), большая часть которых были регулярно избираемыми профсоюзными делегатами, не следовавшими линии ОФПГ (Общей Федерацией Профсоюзов Германии, ADGB). Эти заводские делегаты, выступавшие против войны и не допускавшие общественного перемирия с буржуазией, сформировали организационный центр для самой большой забастовки во время войны, в январе 1918 года. В то время около миллиона рабочих военной индустрии мобилизовались против Брест-Литовского договора в знак солидарности с русским пролетариатом и остановили работу своих заводов.

Эта группа революционных старост впоследствии присоединилась к НСДПГ (Независимая социал-демократическая партия Германии - откол от с-д, возникший под давлением рабочих снизу и выступивший против войны - прим.) и, как и Союз Спартака, существовала отдельно внутри партии. В результате, большинство «революционных делегатов» не организовало левый блок профсоюза; они были по отношению к НСДПГ тем, кем была ОФПГ по отношению к СДПГ.

Но в 1919 году наиболее радикальные из «революционных делегатов» решили призвать к выходу из профсоюзов и сформировать революционные заводские организации. Согласно Яну Аппелю, члену «Revolutionären Obleute», а затем КРПГ, на общем съезде «делегатов» в Гамбурге пришли к выводу, что профсоюзы бесполезны, когда дело касается революционной борьбы, и было провозглашено создание революционных заводских организаций как основы для Рабочих Советов. Эти организации должны были быть формальными и постоянными и существовать для революционной борьбы. Пропаганда этих идей, исходившая из Гамбурга, в итоге привела к образованию ВРСГ.

Лозунг «Выходите из профсоюзов!», уже звучавший во время войны, пал теперь на плодородную почву на фоне демобилизации и растущей безработицы, и успешно распространялся по ведущим индустриальным центрам. Тысячи рабочих покинули профсоюзы (Gewerkschaften), часто распуская свои местные отделения профсоюзных организаций, забирая их средства и распределяя их в виде помощи безработным. Этот процесс был началом глубокого разрыва с социал-демократией и профсоюзной деятельностью.

В результате, в 1919 году были созданы революционные заводские организации, часто формировавшиеся во время или после «диких» (непрофсоюзных - прим.) забастовок и состоявшие из многочисленных рабочих, покинувших профсоюзы.

Революционные заводские организации были спонтанными творениями пролетариата, результатом отхода рабочих от профсоюзов, ослабления рабочих советов и контроля социал-демократических партий над рабочими советами (Следует отличать городские рабочие советы, сформированные делегатами от заводов, где доминировали социал-демократические партии, и заводские рабочие советы и их союзы, которые в тексте названы революционными заводскими организациями, именно они и стали центрами рэтокоммунизма - прим.) . Было необходимо начать борьбу против сил, противостоявших силе советов, силе пролетариата как класса (т.е. его реальному освобождению как класса). Принятие новой, более децентрализованной формы организации, союзов заводских советов - чему оно послужило? Хотя и казавшееся отступлением перед лицом узурпации городских советов социал-демократами, которые превратили их в органы парламентских партий и подчинили их буржуазному Государству, на самом деле, создание заводских организаций и их союзов было необходимым для перегруппировки революционных сил рабочих.

Эти заводские советы, начавшись как небольшие, изолированные группы на заводах (организаторы радикальных непрофсоюзных стачек) встретились на съезде для создания объединения заводских советов в апреле 1920 года. Там присутствовали делегаты со всех промышленных регионов Германии. Этот съезд привёл к основанию Всеобщего Рабочего Союза Германии - ВРСГ (AAUD нем.). Заводские организации стали базовой структурной единицей рабочих союзов (Arbeiterunionen - не путать с профсоюзами - прим.), в которых они были объединены по региональному и национальному (в данном случае - общенациональному, т.е. как союз заводских советов Германии - прим.) признаку.

На первых этапах процесса разрыва с традиционным движением, основанным на профсоюзах и политических партиях, множество передовых рабочих присоединилось к недавно созданному анархо-синдикалистскому профсоюзу ССРГ (Союз Свободных Рабочих Германии, FAUD). Предшественник ССРГ, СФГП (Свободная Федерация Германских Профсоюзов, FVDG) оказала значительное влияние на предвоенную индустриальную борьбу. В то время как ее передовая часть (Союз Свободных Рабочих Рейна-Вестфалии) склонялась в сторону революционного производственного движения заводских советов, противопоставляя его (как более эффективную систему - прим.) - концепциям организации по профессиям, ССРГ в целом развивался в направлении классического анархо-синдикализма (Р. Рокер и т.д.); он был боевым, демократическим и больше аполитичным, чем анти-политичным. ССРГ отрицал политическую борьбу и необходимость диктатуры пролетариата, защищал профсоюзы как органы революционного движения и был неспособен сделать революционные выводы из своего политического опыта 1914-1919 гг. По этим причинам небольшая группа марксистов в оппозиции, сформировавшаяся внутри ССРГ, покинула профсоюз и, вместе с многими другими рабочими, помогла создать ВРСГ. (ВСРГ и коммунизм рабочих советов в целом (рэтекоммунизм) понимали диктатуру пролетариата как боевую классовую власть рабочих советов, противостоящую любым попыткам ее ликвидировать, но, в то же время, внутри себя свободную для широких дискуссий - прим.).

В основе деятельности ВРСГ была борьба против профсоюзов и легальных советов, отрицание парламентаризма, отрицание необходимости подчинения советов - партии (любым партиям - прим.), а также отрицание профсоюзной бюрократизации. Отрицалось и профсоюзное разделение по профессиям.

В социал-демократических профсоюзах было около восьми миллионов человек, в христианских профсоюзах насчитывалось более одного миллиона рабочих, а в профсоюзах компаний – более полумиллиона. С апреля по декабрь 1920 года количество членов ВРСГ увеличилось с 80 000 до 300 000, хотя некоторые из них формально оставались также членами ССРГ или Интернационала Красных Профсоюзов (RTUI). Этот рост был, в основном, связан с развитием революционной кризисной ситуации, влиявшей на капитализм.

7. Формирование двойной организации ВРСГ-КРПГ и оппозиция движения «Единство»

ВРСГ был в процессе формирования, когда большинство коммунистического течения КПГ было исключено из партии; в 1920 году это течение образует КРПГ.

Течение спартакистов, теперь под полным контролем КПГ, решило вернуться к парламентской и профсоюзной практике, превратившись в обыкновенную партию на основе членства вместо партии классово сознательных борцов, – процесс, усилившийся позднее после слияния с левым блоком НСДПГ и завершившийся формированием ОКПГ (Объединённая коммунистическая партия Германии, VKPD).

В результате, отношения между ВРСГ и КРПГ, бывшие уже достаточно близкими из-за членства многих рабочих в обоих, стало еще ближе, в то время как обе группы отделяли себя от ССРГ и ОКПГ.

В концепции КРПГ, основывающейся на взглядах партии в отношении упадка капитализма, заводские организации должны были создать базу для системы советов, переорганизовав производство на коммунистический лад. Однако они смогли бы выполнить это только при условии верховенства коммунистического сознания рабочих в заводских организациях. Именно эти вопросы вызывали разногласия между КРПГ-ВРСГ и «единым» течением, которое впоследствии основало ВРСГ-Е.

Борцы КРПГ по ее мнению должны были играть ведущую роль в классовой борьбе через заводские организации, а значит, направлять развитие борьбы на производстве по коммунистическому пути. Согласно этой концепции, члены ВРСГ не должны были брать на себя функции лидеров в борьбе за реформы на производстве или увеличение зарплат, или любой другой вид борьбы, который не мог бы быть развёрнут в направлении коммунизма. Они готовы были выразить солидарность с этой борьбой, но не принимали её капиталистическую структуру и поэтому не брали на себя роль лидеров.

Жизнеспособность этой концепции была неразрывно связана с революционным потенциалом борьбы того времени, однако она (борьба) нечетко разграничивала спонтанную реализацию этого потенциала на подъемном этапе революции и период «спячки», в которую впадает борьба на этапе спада и реакции. С нашей точки зрения, в период этого относительного бездействия нужно совмещать лидирующую позицию в ежедневной борьбе и защиту практической ориентации революционной борьбы. КРПГ не думала, что возможно объединить борьбу за реформы и революционную борьбу, то есть использовать тактический принцип «гибкость в формальностях, твёрдость в принципах». В этом вопросе ВРСГ-Е занял ту же позицию, что и КРПГ.

Конфликт внутри ВРСГ между Коммунистической рабочей партией и «единым» течением достиг высшей точки на Второй конференции ВРСГ в марте 1920 г. На этой конференции ВРСГ утвердили позиции «единого» течения в Гамбурге (Роше) и Дрездене (Рюле), отвергнув роль партии, упростив устав, применив принцип федерализма и т.д. Но после того, как движение Рюле было исключено из КРПГ в конце октября, Третья конференция ВРСГ, состоявшаяся в ноябре того же года, вновь утвердила позиции КРПГ, приняв программы и принципы членства, которые были практически идентичны с текстами, опубликованными партией раньше. Таким образом, была признана необходимость революционной партии, хотя эта необходимость подвергалась ряду ограничений:  «Цель ВРСГ (Всеобщего рабочего союза, AAUD) – единая организация. Все его усилия направлены на достижение этой цели. Не признавая правомерность существования политических партий (поскольку историческое развитие ведёт к их распаду), ВРСГ не борется против политической организации КРПГ, чьи цели и методы борьбы разделяются ВРСГ, и стремится двигаться вперёд в революционной борьбе вместе с КРПГ» (Тезис IX программы ВРСГ, принятой на третьем съезде 12-14 декабря 1920 года).

Тем не менее, было подчёркнуто верховенство принципа заводской организации:

«Формирование политических партий связано с парламентаризмом. В этом смысле и по этой причине, партии обладают теми же свойствами, что и остальные капиталистические организации, а значит, созданы в соответствии со следующим принципом: лидер и массы; лидер, стоящий выше масс, организация функционирует сверху вниз. Лидер отдаёт приказы, а массы подчиняются. Вверху – лидер или группа людей, принимающих решения, внизу – армия подчинённых. Несколько лис и миллионы ослов. А лозунгом является: «Идёт один, а другие следуют за ним». Массы составляют объект политики, объект, которым манипулируют лидеры в соответствии со своими нуждами. Инструментом такой партии является тактика, или, точнее, тактика бизнесмена-капиталиста – чистое мошенничество. Лидер – это бизнесмен; партия – его собственность. Сосед-бизнесмен – его соперник. Цель всех хитрых тактик, способов и средств, почерпнутых в капиталистическом опыте бизнесмена, это добиться успеха. Он ни перед чем не останавливается. Состоять в партии означает поощрять ограниченность и торгашество, душить всё то, что делает человека человеком» (Выдержки из «Принципов ВРСГ»).

«Заводские организации это, прежде всего, организации классовой борьбы. Объединённые во ВРСГ (Всеобщий Рабочий Союз Германии), они не являются ни политическими партиями, ни профсоюзами. Эти последние термины опорочили свое значение, которое они имели до сих пор, т.е. такого рода организации, которые мы видим в сегодняшних партиях и профсоюзах». .«В них (заводских организациях) пролетариат начинает сознательно организовываться для окончательного свержения старого общества и для классового объединения. В заводских организациях массы будут объединены сознанием их пролетарской классовой солидарности: здесь пролетарское единство естественно подготавливается (т.е. как естественный процесс, в соответствии с обстоятельствами и условиями) (там же).» .

С другой стороны, ВРСГ не поддался соблазну «фетишизму советов», поскольку они усвоили уроки первой фазы Германской революции: «Очевидно, что рабочие советы – не пустая фраза, а полное выражение новой пролетарской организации. Верно, что в процессе своего развития настоящие советы ослабевают и застывают, превратившись в новую бюрократию. С такими советами надо бороться с той же решимостью, с которой мы боремся с капиталистическими организациями. Но процесс развития не остановится и пролетариат не будет спокоен, пока не построит новую организацию, систему советов, исторически выраженную в бесклассовом обществе, вне «диктатуры пролетариата» (там же).

8. Раскол между КРПГ и ВРСГ: рождение Рабочего Союза как единой организации

Как мы увидели, движение советов не было обременено фетишизмом, который возник позднее. Но в отношении организации партии ВРСГ не смог преодолеть доминирование КРПГ, которая, по большей части, не была способна сделать что-то большее, чем проводить неясные различия между «традиционными партиями» и своим собственным пониманием «революционной партии»; различия, которые на практике окажутся недостаточными.

Но «единое» течение, возглавляемое Отто Рюле, сделало выводы из Русской и Немецкой революций. Неопределенности КРПГ не было там места. Прежде своих товарищей из КРПГ «единое» течение обратило внимание на установление капиталистических отношений в России и российскую оппортунистическо-реформистскую политику в Третьем Интернационале.

Рюле писал после своего возвращения из России как делегата от КРПГ на втором съезде Коммунистического Интернационала в 1920 году, что большевистская система была советской только по названию: «Российские рабочие эксплуатируются даже больше, чем немецкие рабочие». Критика Рюле большевистского субституционизма [подмены роли партии] была опубликована в 1921 году в статье «Основные вопросы организации»

: «В России существует руководящая бюрократия Комиссариата. У них нет системы советов. Советы избираются из списков кандидатов, предложенных партией; они существуют под террором режима, а значит, не являются советами в их революционном смысле. Это «показные» советы, политическое жульничество. Вся власть в России находится у бюрократии, смертельного врага системы советов». «Но пролетарская автономия и социалистическая экономика требуют системы советов; в ней всё производится по мере необходимости, и каждый принимает участие в управлении. Партия препятствует России (российским рабочим) достигнуть системы советов, а без советов нет социалистического строительства, нет коммунизма. Диктатура партии это деспотизм комиссаров, это государственный капитализм…». «…царская диктатура была диктатурой класса над классом, большевистская же – 5% класса над другими классами и над 95% своего класса».

После того, что стало понятно, после «Двадцати одного условия» для принятия в Третий (большевистский, ленинский - прим.) Интернационал и невозможности дебатов и дискуссий перед свершившимся фактом, Рюле решил не принимать участия в Конгрессе Третьего Интернационала и вернулся в Германию. Вследствие этого центральный комитет КРПГ осудил его, а несколько месяцев спустя, после заседания Центрального Комитета, избранным членом которого он являлся (избран в октябре 1920), его исключили из партии.

В это время в саксонском и гамбургском округах партия была в процессе распада на рабочие союзы. В Гамбурге, все, кто желали остаться в КРПГ, были исключены из Рабочего Союза. «Единое» течение организовало оппозицию внутри ВРСГ и, в конце концов, изложило свой Устав на четвёртом съезде в июне 1921 года (этот Устав был позднее официально принят на первом автономном съезде ВРСГ-Е, отделившегося от ВРСГ).

Окончательный раскол был неизбежен. Сопротивление «единого» течения присоединению к Коммунистическому Интернационалу и коллаборационистская позиция КРПГ, ослеплённой иллюзиями о Русской революции, по отношению к последнему, спровоцировали раскол ВРСГ. В конце 1921 года был сформирован Всеобщий Рабочий Союз Германии – Единство (ВРСГ-Е, AAUD-E), включивший в себя почти половину членов ВРСГ. Его сторонники выпускали журналы Die Aktion («Действие») и Einheitsfront («Единый фронт»).

9. Концепция ВРСГ-Е в сравнении с концепцией КРПГ: органическое единство пролетарского действия как содержание революционной борьбы VS. гегемония организованного революционного классового сознания

ВРСГ-E радикально отличалась от КРПГ по следующим пунктам:

1. Главенство заводской организации как единственной основы для революционной организации пролетариата;

2. Её единство как политической и экономической организации, сочетающей все политические и экономические задачи и функции для подготовки и защиты диктатуры пролетариата;

3. Её абсолютное неприятие Третьего Интернационала;

4. Её сопротивление развивающейся в КРПГ тенденции к путчизму (перевороты и политическое заместительство власти рабочего класса в целом).

Характерно, что ВРСГ-Е воспринимала единую организацию борьбы (органическое единство политической и экономической борьбы) как предварительное условие для развития единой организации масс (органическое членство всего пролетариата в ВРСГ-Е и затем в рабочих советах).

Когда была основана КРПГ, Рюле утверждал, что партия должна существовать как отдельная организация только пока она была нужна для подготовки её окончательного растворения в ВРСГ. Именно его движение настояло на том, чтобы КРПГ называла себя «не партией в традиционном смысле, не партией руководителей. Её основная деятельность – это поддержка немецкого рабочего класса до тех пор, пока он не будет способен действовать безо всякого руководства» (Протоколы съезда КРПГ, 1920).

Но мы не должны упустить из виду тот факт, что дискуссии относительно «единой организации» не могут быть сведены лишь к теме подавления партии, но включали также и вопрос рабочих советов (и, как мы увидим, проблему сознательности рабочего класса тоже). По мнению КРПГ, хотя советы являются подлинными органами пролетарской революции, они, тем не менее, разделены на экономические и политические советы (2) (для КПГ и спартакистов – правого крыла изначальной КПГ – советы было только продолжением функций профсоюзов и партии; они не только утверждали разделение между экономическими и политическими советами, но их понимание функций советов было очевидно реформистским и контрреволюционным).

Никто из участников дискуссии о подавлении революционной партии не выступил открыто против концепции единой организации. Вместо этого (и в этом отношении это напоминало исторические дебаты между анархистами и марксистами по вопросу пролетарской государственной власти) центральным вопросом было определение момента, когда революционная партия должна прекратить своё существование. «Единое» течение утверждало, что партия должна немедленно раствориться в рабочих союзах, тогда как течение КРПГ считало, что она будет исчезать постепенно (а пока партия будет «необходимым злом», по выражению Шрёдера, главы КРПГ).

Концепция КРПГ о связи между революционной партией и рабочими советами была сформулирована в 1921 году в «Тезисах о роли партии» следующим образом: «По мере того как массы, после политической победы революции, будут готовы в своих классовых организациях к созданию базы для диктатуры пролетариата в системе советов, важность советов по сравнению с партией увеличится. … когда массы окончательно трансформируют диктатуру пролетариата в коммунистическую экономику, партия прекратит своё существование».

КРПГ отвергла ленинскую концепцию партии, массовую партию (чей костяк сформирован из профессиональных революционеров) (3), а сформулировала концепцию революционной партии как партии выдающихся личностей, в которой важнее скорее качество, а не количество и чья миссия направлена на развитие сознательности пролетариата посредством пропаганды и политических дискуссий, возникающих в процессе борьбы рабочих на местах. Таким образом, КРПГ приняла на себя интеллектуальную функцию, которую (по её мнению) массовая организация была неспособна выполнять, в то время как ВРСГ группировал массы в сеть заводских организаций, противостоящих профсоюзам и подрывающих их влияние с помощью пропаганды и прямого действия. Ее (КРПГ) деятельность была деятельностью «группы, которая демонстрирует в борьбе то, чем должны стать массы» (Х. Гортер).

В то время у КРПГ не было понимания того, что специальное выделение «интеллектуальной функции» практически воспроизводит разделение умственного и физического труда, так что партия в действительности тяготела к интеллектуально-политической гегемонии над движением и в тех организациях, где она играла определенную роль.

По мнению ВРСГ-Е, развитие революционного сознания будет результатом свободы слова и дискуссии внутри заводских организаций. Самодостаточность заводских организаций, а впоследствии Рабочих Союзов не подразумевает отсутствие в них внутреннего ядра авангарда; наоборот, эта позиция берёт начало в наиболее передовой группе внутри самого ВРСГ-Е. Хотя эта концепция может объясняться революционным характером эпохи (который начнет постепенно ослабевать начиная с 1923 г.), она не может быть понята в отрыве от результатов классовой борьбы и автономной деятельности организованного пролетариата в этой борьбе.

Таким образом, революционное ядро интеллектуалов, возглавляемое Рюле, возможно, видело единую организацию как открытую и потенциально расширяющуюся арену для увеличения своего влияния.

Сама идея единой революционной организации уже подразумевает уничтожение разделения между интеллектуальным и физическим трудом внутри классового движения. ВРСГ-Е делает акцент на автономном развитии сознания пролетариата через объединенную организованную коллективную деятельность, в противоположность политике вмешательства партии. Разделение экономической и политической борьбы также влияло на развитие сознания пролетариата: оно создавало тенденцию к развитию «экономического» и «прагматического» сознания в массовой организации, в то время как развитие теоретического и политического сознания оставалось в большей или меньшей степени прерогативой партии.

ВРСГ-E также критиковал КРПГ за её централизацию, с её профессиональным руководством и наёмными редакторами, и утверждал, что единственная разница между КРПГ и КПГ в том, что КРПГ отвергала парламентаризм и критиковала профсоюзы (эта критика была частичной, поскольку ВРСГ оставался по-прежнему «экономическим» отделением КРПГ).

ВРСГ-Е отвергал идею руководства, получающего за свою работу зарплату, так же как и различие между революционной партией и рабочим союзом, которое она описывала как затянувшийся пережиток разделения между политической партией и профсоюзом, т.е. политической и экономической организациями.

Эта критика – с позиций единой организации – была необходимой для формулирования плана полной реорганизации пролетарского движения на базе новых политических принципов. Долгое состояние дуализма в организации являлось отражением капитализма, воспроизведением капиталистического разделения труда, а не распределением труда на основе способностей и потребностей, в котором нет абсолютно отдельных областей или застойных и искусственных специализаций, но есть различные степени сознательности и идейного участия в классовой борьбе.

«Единый» принцип организации – это применение универсального коммунистического принципа, что каждый человек – в данном случае, каждая организация или коллектив – добровольно занимается тем, что нужно всем, и, соответственно, общество в целом организовано так, чтобы обеспечить потребности в освобождении каждого (от каждого по способностям, каждому по потребностям).

Связь с коммунизмом выражается в практическом применении принципов, а не в защите идеологических форм.

II. Упадок движения советов в Германии и его реорганизация в Коммунистический Союз Рабочих Германии (KAUD)

1. «Замена функции» заводской организации VS. прояснение их новых особенностей

Из-за фундаментально отличающегося взгляда, «единое» течение (ещё не объединённое в ВРСГ-Е) отказалось участвовать в восстании 1921 года, организованном КПГ и КРПГ-ВРСГ («Мартовская акция»), заявив, что это не что иное, как отвлечение внимания от событий в России, с её экономическим кризисом, волной забастовок в Петрограде и кровавым подавлением восстания в Кронштадте. В то время это было единственное движение, чётко отделявшее себя от большевистской тактики Третьего Интернационала и разоблачившее их: «Власть большевиков использовала Германскую революцию до тех пор, пока внутренняя ситуация не стабилизировалась». «Рабочие должны понять, что акция в центральной Германии это безумие и преступление, за которое ОКПГ полностью ответственa” (Рюле).

Даже после «Мартовской акции» КРПГ не признала, что была непоследовательной, используя большевистскую тактику, направленную на отвлечение внимания от классовой борьбы в России, бросившей вызов власти и «революционному» характеру большевистского правительства. Напротив, КРПГ старалась не защищать Кронштадтское восстание до тех пор, пока не была исключена из Третьего Интернационала.

Мятежность КРПГ и ее «хвостизм» в отношении КПГ привели партию к лобовому столкновению с некоторыми секторами рабочего класса: они снова поддержали КПГ в катастрофическом изолированном восстании в Гамбурге в октябре 1923 года.

Вследствие репрессий и поражения Мартовского восстания 1921 года, ВРСГ был на пути к тому, чтобы быть массовой организацией лишь номинально. В том историческом контексте и учитывая сферу влияния ВРСГ, прогноз для ВРСГ-Е, сформулированный несколько месяцев спустя, не мог отличаться слишком сильно. Тем не менее, мы не согласны с анализом Г. Канне- Майера, утверждавшего, что упадок ВРСГ и ВРСГ-Е превратил их в «незначительные политические партии» (вместе с остатками КРПГ), как результат «изменения их функций».

Согласно тому, как они понимали свои функции в классовой борьбе, заводские организации не возглавляли забастовки и не вели переговоры с хозяевами завода, они также не формулировали требования. Все эти действия должны были быть частью работы самих участников борьбы. Заводские организации были институтами борьбы, они ограничили свою деятельность пропагандой и взаимопомощью, помогая организовывать забастовки, передавая свои публикации бастующим, организуя митинги. Если один из их членов принимал участие в забастовочном комитете, он делал это как представитель бастующих, а не заводской организации.

В период нормализации, продолжавшийся с 1923 по 1930 гг., ослабление классовой борьбы свело деятельность заводских организаций к пропаганде и анализу. Согласно Канне-Майеру, это была «политическая активность» и она вела к выходу [множества людей] из рев. организациях, а также к прекращению функции завода как организационной базы, поэтому встречи происходили в других местах.

Но это «изменение функции», или, точнее, этот сдвиг фокуса деятельности к теоретическим задачам (а в других условиях это был бы сдвиг с теоретических к практическим задачам, следуя диалектическому движению), не является «политической активностью», если не определять теоретическую деятельность как исключительно сферу компетенции политической партии. Проблема заключается в трудностях, связанных с преодолением отчуждения, возникшего из-за разделения физического и умственного труда, т.е. трудностей, встававших перед пролетариатом в преодолении сведения борьбы к решению «текущих» проблем и принятия более долгосрочной перспективы вместе с необходимостью более широкого теоретического понимания, которое бы служило ориентиром в его деятельности.

Также оставление рабочего места как организационной базы не было намеренным; наоборот, это было приспособление к «технической» необходимости координирования разных заводских групп из-за уменьшения количества членов организации.

Таким образом, революционная заводская организация не изменила свою функцию; напротив, сократившись до передового боевого ядра, естественного состояния в нереволюционной ситуации, её роль как активного посредника между позитивной, исчерпывающей революционной программой (разработка которой требует группы, сфокусированной на задачах теоретического разъяснения) и борьбой масс, сосредоточенных на непосредственных нуждах, стала очевидной. Функция боевого ядра, таким образом, – не только побуждать к пролетарской борьбе, но призывать пролетариат к осознанию широкой революционной перспективы. Эта перспектива хоть и находится в зачаточном состоянии, но, благодаря её трансформации в практическую силу, ускоряет процесс превращения общей борьбы самого класса в борьбу революционную.

Таким образом, единство теоретической и практической функций в революционном ядре является его неотъемлемым свойством как инструмента классовой борьбы благодаря его функции посредника между всеобъемлющей коммунистической программой интеллектуального классового авангарда и борьбой за непосредственные нужды на местах.

Возвращаясь к аргументу Канне-Майера, объяснение последующего возрастания усилий объединить ВРСГ, ВРСГ-Е и КРПГ не заключается в факте того, что «больше не было практической разницы между КРПГ, ВРСГ и ВРСГ-Е (Майер). Исторический опыт не подтверждает мысль о том, что одно только сходство «политических» тенденций само по себе приводит к процессу объединения различных «фракций» в одну организацию. Причина возросшего стремления к реконструкции заключалась в необходимости перегруппировки сил перед фактом революционного спада и подъёма реакции, для того, чтобы продержаться в течение неопределённого периода, сохраняя, насколько возможно, влияние организации на пролетариат.

2. Начало распада движения

Согласно изначальному мнению ВРСГ-Е, разделявшемуся и ВРСГ, рост заводских организаций в 1919-1920 гг. будет продолжаться и приведёт к массовому движению «миллионов сознательных коммунистов», которые преодолеют власть самозванных «классовых» профсоюзов. Они ожидали, что революция будет продолжаться, и рассматривали свой рост как меру развития боевого духа и классового сознания пролетариата.

У этого взгляда было и объективное основание: критическая ситуация в германской экономике из-за поражения Германии в Первой мировой войне и её колонизация победителями. Только американский план «помощи» для спасения германской экономики сделал возможным её восстановление в 1924-1930 гг. Большой иностранный капитал вынужден был предложить помощь стране, переживающей повторяющиеся революционные кризисы, при этом, конечно, требуя нечто взамен. В 1930 году началась великая мировая депрессия, которая оказала сильнейшее влияние на Германию; но затем, однако, ситуация качественно изменилась.

После кризиса 1923 года рабочие союзы пришли в упадок и сократились до небольших групп сознательных коммунистов. Истощение энергии пролетариата в революционные годы, так же как и снижение уровня классового антагонизма в последующий период стабилизации и восстановления германской экономики – все это привело к процессу количественного упадка движения, сопровождавшегося качественной концентрацией, т.е. только наиболее активные и убеждённые в необходимости революции продолжали сопротивление.

Таково наше объяснение тех признаков, которые проявились в последующем процессе и объединения движения советов и его затухания.

Из-за того, что революционные заводские организации, рабочие союзы и их интеллектуальная революционная прото-организация (КРПГ) были органическими формами социального движения, определяемого динамикой исторических условий, их ослабление в результате исчезновения этих условий было абсолютно естественным, поскольку движение не смогло выполнить свою историческую миссию, пока у этих условий еще была объективная основа. В результате возникли две тенденции – каждая из них со своими собственными практическими и теоретическими формами, взаимодействовавшими друг с другом: реакция/самостоятельное движение, распад/реконструкция – в ответ на изменение условий классовой борьбы.

Первая тенденция – реакция и распад: большая часть пролетарских активистов покинула революционные организации, к которым они присоединились в целях необходимой борьбы в реальной жизни и, как следствие их ухода, мелкобуржуазная составляющая этих организаций не только освободилась от влияния пролетариата, но и не смогла предотвратить выход остальных членов организации. Эта тенденция нашла теоретическое выражение в форме зарождающегося «антиворкеризма» (anti-workerism, движение против работы, впоследствии развившееся), поскольку оно понимало, что самый большой враг революции – это большинство самого рабочего класса. Приняв эту позицию, они упускали из виду реальные причины поражения и реалистичное понимание центральной роли пролетариата: революционная сущность пролетариата выражена не в том, что он думает, или в его специфических действиях, но только в общем движении его борьбы.

Вопрос, таким образом, касается предварительных условий для роста, развития и победы этого общего движения, поскольку оно не развёртывается постепенно или сознательно, двигаясь от отдельных движений к универсальному движению. Также, содержание общего движения не может развиваться иным путём, кроме как посредством всеобщей деятельности самих масс (в соответствии с их потребностями, а затем и выйдя за их пределы).

Вторая тенденция действует самостоятельно и занимается реконструкцией. Она принимает во внимание новые условия и пытается сохранить теоретический и практический вклад революционного движения в ожидании новой революционной волны. Эта последняя характеристика не должна быть понята как идеалистический оптимизм. Критика, утверждающая, что сохранение организационных элементов и практических форм являлось консервативной попыткой, основанной на иллюзиях, и упорствующая в определении таких групп как сектантских, упускает из виду два фундаментальных момента:

1. Организационные элементы необходимы для революционной борьбы в будущем и для практического примера необходимости и возможности новых форм революционной организации;

2. Секты, строго говоря, характеризуются своими отчуждёнными формами мысли и действия, «групускулизмом» (groupuscule – фр. маленькая и политически незначительная группа активистов; groupusculism - субъективное отделение (маленькой группы) от настоящего движения; идея того, что твоя организация безупречна и она просто не может не увеличить число своих членов, и т.д.) и догматизмом. С другой стороны, как мы увидим в отношении формирования и развития Коммунистического союза рабочих Германии (KAUD), такая стагнация не имела места. Более того, был сделан значительный прогресс в прояснении вопросов формы революционной организации и её тактики в период спада. (В том контексте, где классовой борьбе навязана нереволюционная динамика, объективное отделение от настоящего движения и соответствующая тенденция уйти в субъективный мир стремились бы стать абсолютными – т.е. это сектантство – если бы революционеры действительно были вне реального движения, т.е., если бы они отрицали классовую борьбу в существующей форме и отказались от революционного мышления).

Процесс спада революционного движения был не частью процесса капиталистической реорганизации пролетариата, а аспектом разложения старого рабочего движения в отсутствие новых движений. Ослабление классовой борьбы, подчёркнутое поражением революции, вело, с началом великой депрессии тридцатых – действовавшей как фактор, отягчяюший кризис старого рабочего движения – к триумфу нацизма.

Следуя Маттику, и может быть, идя дальше, сами пролетарские массы, своим бездействием позволили нацизму разрушить старые реформистские организации; контрреволюция смогла сделать то, что не смогла революция. Две крайности сошлись в одной точке. Когда революционное движение было раздавлено (при поддержке германской социал-демократии - прим.), сам реформизм социал-демократов стал помехой для погрязшего в кризисе капитализма. И он был обречён [раздавлен нацизмом].

Но, перефразируя Маркса, революция смягчается после того, как повергнет врага, но он поднимается более сильным, чем когда либо, порождая мощную контрреволюцию, врага, против которого партия должна сражаться, чтобы развиться и стать действительно революционной партией. Этот враг, однако, не может служить только негативным основанием нового классового сознания, но должен отмести в сторону старые препятствия, созданные все еще незрелыми капиталистическими отношениями, для того, чтобыпобудить пролетариат к развитию и повышению уровня борьбы.

Германия представляет собой яркий пример того, как пролетарский тред-юнионизм и партийная политика были разрушены и были способны продолжать своё существование только в форме институтов, интегрированных в капиталистическую систему и неотделимых от неё. Более того, это был результат не вынужденного соединения, а сущностного тождества их деятельности и функций с нуждами капитализма и с экономико-политической ролью капиталистического государства. Это надструктурное, идеологическое и организационное тождество постепенно стало более компактной структурной единицей, по мере того как капитализму нужно было больше контроля над рабочей силой.

С этих пор, где бы пролетарский боевой дух ни искал своего выражения, он должен был принять форму ассамблей, комитетов и т.д. (для целей коллективной борьбы), форму активистского ядра на рабочем месте, которое бы поддерживало развитие этой борьбы, и форму индивидуального действия или действия маленькой группы, занимающейся теорией и занимающейся повышением и прояснением классового сознания. Старые же формы (профсоюзы, с-д и компартии - прим.) появляются только для того, чтобы кастрировать и приручить пролетарские движения, направить их в капиталистическое «русло» и разрушить либо заставить замолчать критику их реакционной роли пролетариатом.

Волюнтаризм (здесь сознательная воля, акивность - прим.) радикальных борцов в старых движениях не мог ничего сделать для того, чтобы повлиять на огромную материальную и культурную власть системы. Они также не смогли препятствовать внутренним тенденциям в их собственных организациях – тенденциям, которые не были способны развить автономную пролетарскую деятельность и разрушить существующие механизмы отчуждения. Профсоюзы и партии становиться более и более включенными в систему власти, поскольку профсоюзы и партии приобрели практическое значение в экономическом процессе. В большинстве случаев, они стремились к политической власти над Государством, чтобы заменить один капитализм на другой (речь идет, вероятно, о периоде уже после Второй мировой войны, когда социал-демократы и просоюзы пережили расцвет и помогали бизнесу и госчиновникам строить социальное государство - период с начала 1950-х до конца 1970-х гг. - прим.). .

3. Процесс прояснения и перестройки

В конце 1929 года ВРСГ решил разорвать все контакты с КРПГ на девятой Национальной конференции, из-за конфликта между тенденцией КРПГ к субституционизму (замене своей активностью действия работников на заводах) и тенденцией ВРСГ к тред-юнионизму. КРПГ была все еще проникнута «духом партии», находящим выражение в тенденциях к путчизму, политике лидерства и т.д., которые усилились благодаря унынию в период спада революции. (КРПГ стала призывать к политическому насилию, чтобы вызвать такими мерами рабочее восстание, другие ретокоммунисты сочли такие меры наивными. Эта тактика получила завершние в поджоге рейхстага Маринусом Ван Дер Люббе - прим.).

Кроме того, распад ВРСГ проявился в его «гибкой» тактике поддержки борьбы рабочих за повышение зарплат, за уменьшение рабочего времени и за улучшение условий труда. Первый раз в своей истории ВРСГ провела забастовку, в точности как профсоюз. Это было результатом их новой тактики.

КРПГ рассматривала это как победу рабочего парламентаризма, подчинение классовой борьбы капиталистическому «столу переговоров», без какой-либо положительной оценки частичной правды этих действий.

Мы помним, что согласно мнению КРПГ, члены ВРСГ не должны были брать на себя руководство в борьбе за реформы или увеличение зарплат, либо в любой другой борьбе, которая не имела бы своей целью коммунизм. Они должны были выразить свою практическую солидарность с такой борьбой, но также не должны были соглашаться с данной ориентацией. В результате КРПГ не была в состоянии отреагировать на новые условия классовой борьбы. Эта неспособность отразила отношение изначальных членов КРПГ, в основном молодых и безработных рабочих, разделявших повстанческие взгляды руководства движения. Для «левых коммунистов», не поддерживавших советы, т.е. бордигистов или «левых ленинистов» различных типов, разрыв с субституционизмом мог показаться результатом распространения «анти-авторитарной “анти-лидерской” идеологии» (П. Буррине) – и дегенеративного процесса.

С нашей точки зрения, склонность к распаду проявилась на организационном уровне, в догматическом и идеалистическом анти-авторитаризме, достигнув своей крайности в анти-организационной и анти-теоретической позиции. (Некоторые рэтокоммунисты стали отрицать любую организацию вообще - прим.) Но это не так в случае с течением, которое мы рассматриваем, или, по крайней мере, это не играло решающей роли. Более того, конфликт между ВРСГ и КРПГ не был единственным в своём роде. Все организации революционных социалистов поднимали подобные вопросы после возвращения классовой борьбы в рамки капитализма и разделялись на различные противоборствующие движения.

Если до 1925 года руководство ВРСГ-Е определялось в основном течением Рюле, после 1925 года [появились внутри него]:

1. движение, стремившееся к слиянию с анархо-синдикалистами ССРГ;

2. движение, желавшее участвовать в борьбе за повышение зарплаты и в выборах законных советов (это движение было исключено);

3. движение, отстаивавшее абсолютную автономию на местах, позже вставшее на анти-организационную и анти-интеллектуальную позиции (которые довольно закономерно разрушили и их собственную организацию);

4. движение, защищавшее принцип, по которому все постановления, принятые конгрессом ВРСГ должны быть обязательными для всех членов организации (это тенденция победила и приблизила ВРСГ-Е к ВРСГ).

В 1926 году ВРСГ-Е объединилась с двумя другими группами: Производственным союзом транспортных рабочих и троцкистской группой, исключённой из КПГ, сформировав Союз Спартака левых коммунистических организаций.

Однако, несмотря на усиление того, что может рассматриваться как «буржуазные тенденции» в передовых фракциях, эти фракции, тем не менее, оставались частью коммунистического авангарда.

Исторические обстоятельства заставили ВРСГ и ВРСГ-Е обсудить их слияние. Антон Паннекук и Группа коммунистов-интернационалистов Голландии (ГКИГ, GIKH) участвовали в качестве приглашенных гостей в Конференции Объединения, и потому смогли внести свой вклад в понимание положения дел.

На Конференции ГКИГ представила свои тезисы о «заводских ячейках» (содержащиеся в документе ГКИГ, озаглавленном «Основные принципы заводской ячейки (Betriebskerne)»). ГКИГ поставила под вопрос претензии ВРСГ, выраженные в их программе, стать «массовой организацией». Как полагали члены ГКИГ, ВРСГ неспособна быть ни партией, ни профсоюзом, а должна видеть себя ассоциацией «революционных заводских ячеек», чьей основной задачей была бы пропаганда «ассоциации свободных и равных производителей» (то есть коммунизма как горизонтальной ассоциации самоуправлющихся производствнных коллективов - прим.). Эти ячейки никогда не смогут соперничать с профсоюзами, предъявляя экономические требования. Их задача – содействовать, в контексте «диких» забастовок, формированию единого классового фронта против профсоюзов.

Только в массовой борьбе заводские организации могут действительно стать организацией всего класса, тогда как «заводские ячейки» способны только «направлять борьбу». Согласно ГКИГ, они могут быть постоянными организациями только в контексте революционного подъёма. Когда сражение позади, только маленькая «заводская ячейка» останется как арена для пропаганды самоорганизации класса. Она будет состоять из наиболее активной и готовой к борьбе части класса, а рабочие советы будут маленькой основной группой.

ГКИГ, как и ВРСГ, противилась отрицанию ВРСГ-Е необходимости партии любого сорта. Они считали, что двойные или отдельные организации продолжат быть необходимыми, хотя две организации определенно должны быть отдельными и ВРСГ не должна попадать под влияние партии. Именно на этой основе состоялось объединение ВРСГ и ВРСГ-Е в декабре 1931 года, оставив неразрешённым вопрос вытеснения партийной формы.

4. Формирование Коммунистического союза рабочих Германии (KAUD)

Новая организация, образовавшаяся в результате слияния ВРСГ и ВРСГ-Е, назвала себя Коммунистическим союзом рабочих Германии (КСРГ, KAUD). В ней состояло только несколько сотен людей. Меньшинство ВРСГ осталось в КРПГ, а несколько членов ВРСГ-Е покинули её и ушли в ССРГ, но большинство объединилось в Коммунистический союз рабочих (Kommunistische Arbeiter Union). Этот шаг подразумевал изменение концепции.

ВРСГ и ВРСГ-Е стремились к превращению в главные организации пролетариата, организовав миллионы рабочих, в точности как «революционный профсоюз». Подтверждение на практике того факта, что вне непосредственного влияния революционной ситуации рабочие союзы сократились до очень небольшого ядра боевых активистов, и у них нет достаточно сил для оказания воздействия на рабочих, привело к критике идеи «организованного класса» как центрального субъекта движения. Т.е. это привело к критике централистских взглядов, воспроизведенных в отношениях между рабочими союзами и борющимися массами.

КСРГ призвал рабочий класс самоорганизовываться для борьбы, преодолев представление, подчинявшее организованную борьбу класса существованию организации, созданной до самой борьбы (представление, бывшее глубоко антидиалектическим, поскольку массовая борьба и классовые организации – это два элемента, возникающие и взаимодействующие в едином неделимом процессе).

Массы рабочих должны были сами организовываться для борьбы, действовать как «организованный класс». Со своей стороны, КСРГ объединяла революционных рабочих, готовых сражаться за цели коммунизма, но больше не заявляя о себе как о генеральном союзе класса. Отождествление организации с революционной силой, наследие притязаний революционного синдикализма на захват экономического и политического управления обществом через свою собственную организацию, приняло другие формы в ВРСГ и ВРСГ-Е, но, тем не менее, содержало ошибку.

С изменением концепции массовой организации идея того, что организации коммунистов рабочих советов (4) должны развиваться до тех пор, пока не станут системой рабочих советов, или будут встроены в них как основа для новых созданных советов, была отброшена. Новая позиция основывалась на практическом опыте того, что в условиях доминирующего капитализма, перманентные революционные массовые организации не могут выжить, и сокращаются до наиболее передового и активного ядра.

Тем не менее, не совсем понятно, была ли идея развития организаций советов, как основание для систем советов, была полностью оставлена. Мы, со своей стороны, решаем проблему, представляя организации советов как итог революционного процесса развития реального пролетарского движения, на основании чего революционное ядро приобретает размеры массовой организации, а группы, занимающиеся теорией, могут быть совершенно интегрированы в эти институты, и их необходимость как отдельных организаций постепенно уменьшается.

Другими словами: с нашей точки зрения (это мнение авторов текста - прим.) создание рабочего совета как экономической и политической единой организации будет конечной целью революционного ядра борцов.

КСРГ принял точку зрения, в соответствии с которой на месте постоянной массовой организации будут лишь временные организации, такие как стачечные комитеты, стачечные собрания и т.д., созданные самим рабочим классом. Это решение, отчасти отрицая самоопределение организации, облечённой революционной властью, помогло частично разрешить несогласия между ВРСГ, ВРСГ-Е и КРПГ и дать начало новому взгляду на диктатуру пролетариата. В соответствии с ним, диктатура пролетариата не может находиться в руках специализированных организаций, она должна быть в руках самого борющегося класса.

Функциями нового Рабочего союза были коммунистическая пропаганда, прояснение целей борьбы, продвижение вперёд в борьбе, в основном посредством «диких» забастовок, и объяснение того, как класс может высвободить свои силы для борьбы и преодолеть свои слабости. КСРГ видел себя авангардом и пролетарской «элитой». . Подытожим: форма КСРГ была в сущности развитием формы ВРСГ-Е в направлении, которое согласовывалось с её истинным базисом, хотя и до сих пор не было достаточно прояснено.

В действительности, КСРГ определяла себя как ассоциация сознательных коммунистов, высокоразвитое коммунистическое ядро, бывшее отражением ситуации усиливающейся изоляции революционного ядра. Ядро, концентрированная и изолированная форма общего движения класса в объективно существующих тенденциях, сократилось до пролетарских элементов с наиболее передовым пониманием и преданностью борьбе за пролетарскую революцию. Элитарный состав был абсолютной противоположностью изначальным Рабочим союзам как массовым объединениям заводских рабочих советов (включавшим сотни тысяч рабочих с заводов - прим.).

В результате, старые концепции ВРСГ-Е в основном были оставлены, и в этом смысле КСРГ также отразила, как свою теневую сторону, закат движения. Но, несмотря на определённую степень теоретической неопределённости, новый Рабочий союз являлся дальнейшим развитием принципов единства организации и борьбы, хотя и в других формах. Многие особенности ВРСГ-Е и ВРСГ уже не имели практического значения в рамках ассоциации маленьких групп, обладающих сознанием совокупности экономических и политических аспектов классовой борьбы, но не играющих серьезной роли в рабочих движениях в капиталистическом окружении.

Исторические обстоятельства также не были неблагоприятными для новых преобразований. Только в семидесятых годах 20-го века, с движениями общих собраний и течениями, включёнными в рабочие комитеты и комиссии, эти идеи были рассмотрены в новой перспективе.

5. Конец движения коммунизма рабочих советов в Германии

В первые годы нацистской диктатуры движение ушло в подполье и не было уничтожено в фашистских репрессиях. После марта 1933 года КСРГ опубликовал информационный бюллетень , заголовок которого часто менялся, в попытках ускользнуть от Гестапо: «Новый программный журнал», «Рабочая корреспонденция», «Трудовая корреспонденция», и «Размышления о фашизме».

В июньском выпуске 1933 г. КСРГ объявил, что его задачей является «смести руины реформизма и помочь в образовании революционного фронта борьбы пролетарских масс» посредством создания «коммунистических кадров, которые будут действовать как споры пролетарского движения» и учреждения «новых кружков» и новой «образовательной программы, которая глубже закрепит в пролетариате коммунистическую идеологию». В отличие от КРПГ, он занял позицию «против возрождения большевизма».

КСРГ провел три съезда, завершившиеся слиянием с остатками КРПГ. Но разногласия относительно партийной формы были слишком большими, и в декабре 1933 г. организация рассыпалась под давлением фракционной борьбы. Члены КРПГ абсолютно отвергали лозунг «идите в массы» и защищали курс действий, более сообразный с периодом контрреволюции, и работу только в подполье. Наиболее важным вопросом для КРПГ было сохранение партийных кадров, а не «хождение в массы», т.е. их позиция была близка большевизму.

КРПГ отвергал любой вид «левого» объединения во имя общей борьбы против фашистских репрессий. Организация была распущена летом 1934 г. и была заменена новой организацией под названием Революционные представители (Revolutionären Obleute), наследницей КРПГ.

Новая группа установила контакты с ГКИ в Голландии и с коммунистической организацией советов под руководством Пола Маттика в США (Чикаго). Но это был конец. Революционное движение уже не возродилось. Капиталистическая стабилизация не была временным процессом и продолжалась в течение десятилетий благодаря методам государственного капитализма и повсеместному росту тоталитарных тенденций.

Но их труд не пропал втуне. Их идеи и вклад более актуальны сегодня, чем тогда, когда они были впервые сформулированы. Их значение велико и ценно для сегодняшних революционных борцов за коммунизм.

Хотя минорный характер радикальных движений в Германии не позволяет нам рассматривать революционный процесс как начало нового классового движения, они должны восприниматься как начало такого движения, а остатки радикального движения должны рассматриваться как предшественники нового общего движения (когда оно станет самим процессом революции).

Новое [рабочее] движение может развиться количественно и качественно только вследствие упадка капитализма, через прорывы, быстрые продвижения и долгие периоды постепенного развития – процессы, которые зависят от капитализма, но также и от результатов классовой борьбы. Они зависят от объективных тенденций, но и от субъективной деятельности, которая питается этими процессами и привносит творческий элемент, способный создать новые классовые формы, идеи, позиции и практики.

Новые перспективы, идеи и формы организации и деятельности, возникшие в двадцатых годах в Германии, могут являться только грубым наброском их сегодняшних аналогов, которые не только могут быть приспособлены к конкретным обстоятельствам нашего времени, но и обогащены всем опытом, накопленным за прошедшие годы. Это обязательное условие. Радикальные левые считают, что достаточно иметь идеологическую убеждённость, основанную на «принципах», идеях, формах и т.д. Они забывают, что освобождение класса может быть делом только самого класса, класса, как конкретной тотальности (индивидуумов, отношений между ними, соединения их энергии и способностей в коллективном процессе освобождения).

Они также забывают, что в высшей степени практическая основа этого принципа состоит в том, что направление развития капиталистического господства превращает дальнейшее развитие пролетарской теории, организации и практики в необходимость и обязательное условие – даже в случае защиты существующих ограниченных улучшений или достижения новых внутри системы (эти улучшения всегда временны, ненадёжны и скудны).

Только опыт класса как целого может обеспечить широкий обзор предварительных условий для трансформации тотальности капиталистического общества и его системы, поскольку частный опыт всегда приводит к частным выводам. Существует тенденция ошибочно обобщать эти заключения и впоследствии невнимательно относиться к практическим вопросам, непосредственно влияющим на развитие пролетариата в его общности как реального революционного, т.е. коллективного, субъекта. .

Эта версия взята с сайта Collective Action Notes.

Примечания

1. Паннекук и Гортер уже привели примеры перспектив такого рода перед войной, со своим анализом отношений между развитием империализма и необходимостью массовых действий и новых организационных форм (замечание, добавленное к CICA интернет-изданию).

2. См. Программу КРПГ от 1920 года (замечание, добавленное к CICA интернет-изданию).

3. Вопреки тому, о чем болтают ленинисты, эта идея содержалась в тактиках Ленина и была чётко выражена в его «Детской болезни левизны в коммунизме» (замечание, добавленное к CICA интернет-изданию).

4. Понятие организации советов (Rateorganisation) относится к организации, чья форма придерживается параметров, определённых формой советов. Примеры включают заводские организации и рабочие союзы. В итоге термин «организация советов» относится к любому учреждению, выполняющему роль прототипа для системы советов. Понятие системы советов, таким образом, касается не только сети неких рабочих советов, но, где необходимо, оно включает все те организации, родственные идее советов, чья цель – построение и поддержка советов (замечание, добавленное к CICA интернет-изданию).

Перевод: Ася Зиневич, Бэлла Лауфер