Убийство Пригожина и Уткина - событие, ничего не сказать о котором - просто неудобно. Сразу замечу, что я не считаю его постановой, сиречь инсценировкой - Путину меньше всего выгодно выдавать живого Пригожина за мёртвого (скорей бы он выдал мёртвого за живого, если б мог это сделать), а Пригожину и его сторонникам просто не под силу организовать такой спектакль и при этом избежать быстрого разоблачения Путиным и Ко. Ну, а что ещё можно сказать по поводу убийства героев нашего времени?

Устранение соперников и последствия этого

Прежде всего Путин устраняет возможных соперников, а значит, и возможных преемников (ибо возможный преемник, как правило, является возможным соперником). Так делают все диктаторы. Поэтому после смерти диктатора у него, как правило, не остаётся бесспорного преемника, и начинается драка за власть (история с Ельциным - редкое исключение, о причинах которого надо говорить отдельно, и Путин его не повторит, ибо не те условия). Часто эта драка сопровождается народными восстаниями и смутой. Так было и после смерти Грозного, и после смерти Сталина. А вот после смерти Петра этого не было, ибо всё это было и до Петра, и при нём; он это жестоко подавил, обескровив народ, и на новую попытку у народа просто не осталось сил.

На что хватит сил у российского народа после смерти Путина, я не берусь судить. С одной стороны, наиболее активные и непокорные россияне либо убиты и посажены, либо разбежались, с другой - на покорных и пассивных может повлиять война, сделав силовую разборку делом настолько обыденным, что на неё будут решаться даже последние тюхи. Напоследок замечу, что смута - это далеко не революция, она может привести к революции, но может и не привести.

"Вагнер" и другие

После убийства своих отцов-основателей "Вагнер" осиротел, но не умер. Вагнеровцы будут искать себе новых хозяев. Возможно, со временем они как-то притрутся и растворятся в других силовых структурах, но на это нужно время и, думаю, немалое. И если Путин откинет копыта в ближайшие год-два, вагнеровцы станут ещё одной отдельной силой в борьбе за власть. Причём силой именно военной.

Это увеличивает вероятность смуты, но одновременно и уменьшает вероятность её перерастания в революцию. Вагнеровец либо не имеет никаких убеждений и воюет за того, кто больше платит, либо имеет убеждения, не выходящие за рамки системы. Наиболее "продвинутые" из них могут желать, чтоб Россия была империей от Атлантического океана до Тихого, или чтоб она была национальным русским государством от Карпат до Урала; чтоб в ней существовало множество языков и рас, или чтоб все её жители перешли на русский язык и крестились по православному обряду, или, наконец, чтобы в ней остались только представители белой расы, а все прочие были изгнаны или истреблены. Но никто из вагнеровцев не сомневается в необходимости государства и капитала, которым они служат. Большая же их часть, скорей всего, вообще не заморачивается подобными вопросами, а просто служит тому, кто даёт им деньги. Идейно они мало чем отличаются от банд лихих 90-х.

То же относится ко всевозможным "Русичам" (кстати, "Русич", если я не ошибаюсь, считается частью "Вагнера", так сказать, вассальной организацией) и тому подобным военным отрядам. Кроме того, недавно губернаторам разрешили создавать местные отряды территориальной самообороны для защиты от ВСУ, но губернаторы не торопятся этого делать по вполне понятной причине - никто не хочет разделить судьбу Пригожина. В будущем, если кто-то из губеров захочет поиграть в сепаратизм, ему свои боевые отряды понадобятся. Но пока на это никто из губеров не решается - они для этого слишком трусливы, сказываются последствия искуственного отбора. Да и если кто решится, то создавать отряды будет из людей, проверенных и преданных, среди которых потенциальные революционеры вряд ли окажутся. Хотя, чем черт не шутит?

Возможны ли ревотряды?

Революционные отряды могут появиться стихийно из обычных россиян, объединяющихся для самозащиты от таких вот профессиональных вояк, когда эти самые вояки будут не только устанавливать свою власть, но и сопровождать это всевозможными насилиями и грабежами. Но пока трудно себе представить, где могут появиться подобные самостоятельные объединения. Российское село обезлюдело, в крупных городах население разобщено.

Разумеется, расклад не везде одинаков. Даже в РФ есть районы, где люди сохранили способность к самоорганизации, например, Северный Кавказ. Но это - именно отдельные части страны, а не большая её часть.

Центрами притяжения, точками кристаллизации для создания подобных отрядов могут стать небольшие уже существующие группы активистов, в первую очередь те, что участвуют в подпольно-партизанской деятельности, расклеевая листовки, поджигая военкоматы, выводя из строя участки железных дорог. Но таких групп и активистов тоже крайне мало.

Кстати, такие стихийные группы могут создаваться и вокруг тех же вояк, отбившихся от кормушки, или из людей, попавших на войну по мобилизации и научившихся там быстроте и решительности действий. При этом мобилизанты при определённом раскладе могут стать и революционерами, а вот профессиональные вояки - вряд ли.

Картина получается малоутешительная, однако, надо иметь ввиду, что в случае смуты центральная власть ослабеет, и события на местах будут зависеть от местных раскладов. Вспомним хотя бы, как в Гражданскую войну 1918-1924 г.г. не только в разных концах бывшей империи, но даже в сравнительно близких районах, например, на Дону, на Донбассе, в "махновских" и "петлюровских" районах события развивались по совершенно разным сценариям. Нечто подобное будет и в случае грядущей смуты, и, как знать, возможно, где-то и появятся революционные очаги, которые сумеют продержаться до лучших времён. Надежда на это невелика, но всё же она есть. На этой не самой весёлой, но всё же и не самой грустной ноте позволю себе закончить.