Этика и протесты

Представители оппозиции спрашивают: "Неужели власть настолько глупа, что делает все то, что делает?". Это говорят, например, про побитие демонстрантов. Я не вижу, почему это глупость. На одном насилии могут держаться годами режимы даже в таких странах, как Иран и Венесуэла, где протесты несопоставимо более мощные, с участием миллионов людей. К тому же, протестующих не миллионы и даже не десятки тысячи и они никак не могут помешать властям сделать из них котлету, если власти захотят. Почему бы тогда системе не сохранять власть неограниченно долго?

Впрочем, Иран имеет и опыт слома системы. В 1979 году миллионы студентов, рабочих, служащих шли на выстрелы пулеметов шахского режима. Гнев людей, возмущенных бедностью и массовыми репрессиями, дополнялся традицией шиитских мистерий (Ашуры). Гибель демонстрантов, кровь, пролитая в борьбе за правое дело, поднимала иранцев к экстатическому самопожертвованию. А потом у солдат в казармах не выдержали нервы, ведь шахские гвардейцы убивали и калечили их близких и друзей, и они (солдаты) стали отдавать оружие жителям. 300 тысяч ополченцев Тегерана разгромили остатки про-шахских сил 9-11 февраля и захватили не только улицы, но и городские фабрики (в самоуправление). Правда, позднее, под влиянием популярного духовенства или под давлением его сторонников, большинство тегеранцев сдали оружие и уступили власть новой деспотии. Но это уже другая история.

Существует и гандистская форма протеста, которая выглядит следующим образом: "Наша цель - совершенствование страны и себя. Неважно, выживем мы или нет - в конечном счете все смертны. Мы будем мирно участвовать в акциях гражданского неповиновения, готовые сносить раны, тюрьмы, гибель. Мы очистим себя от дурных импульсов и скверных желаний, от ненависти и страха, мы предстанем перед богом чистыми, пройдя по пути ахимсы - ненасилия и любви ко всем, даже к своим палачам". Махатма Ганди и Мартин Лютер Кинг действовали, как и иранцы, под влиянием этических импульсов религиозного характера, но направление этих импульсов было другим.

Далеко не все индийские революционеры были сторонниками ненасилия. Однако, большой разницы в том, как относиться к жизни и смерти, не было. Вот как описывает индийский революционер, философ и йогин Ауробиндо Гхош своих товарищей по анти-британскому движению, с которыми вместе ему довелось находиться в тюрьме: "«…Позвольте мне рассказать о мальчиках – моих товарищах по несчастью, моих сокамерниках. По тому, как они держались на суде, я уверовал, что в Бенгалии выросло новое поколение… Один взгляд на этих мальчиков порождал уверенность, что в Индию вернулись люди совершенно иной культуры, высокие духом, неукротимые герои другой эпохи... Если они и были убийцами, то очевидно, что чудовищный образ убийц не затмил их истинной природы; в них не было ни намека на жестокость, фанатизм, бессердечие. Не заботясь о будущем, не беспокоясь о результатах, которыми закончится процесс, они проводили дни в заключении как играющие дети, в веселье и радости, в учениях и размышлениях... Часы судебных заседаний бывали им скучны, поскольку они не питали никакого интереса к слушаниям дела. У них не было книг, чтобы читать, им не разрешали разговаривать, чтобы хоть как-то скоротать эти часы… Даже те, кто занимался йогой, не научились еще медитировать среди гудящей массы людей. Для них эти часы тянулись особенно тяжело. Сначала кто-то из них пытался брать с собой книги; этому примеру последовали другие. Возникла странная сцена: идут слушания, решается судьба тридцати или сорока обвиняемых, результатом может стать смертный приговор через повешение или пожизненная каторга – и несмотря на это, они сидели и читали: либо романы Банкима, либо Раджа-йогу Вивекананды, либо Науку религии, Гиту, Пураны или Европейскую философию»". Давайте обратимся к нескольким фразам из книги «Мемуары революционера» Упендранатха Бандхопадхьяя, который проходил по одному делу со Шри Ауробиндо и тоже находился в тюрьме: «…Почти годовое слушание наконец подошло к заключительной фазе, и мы услышали свои приговоры. Улласа и Барина должны были повесить… Уллас открыто ликовал. Он вернулся просветленный, с улыбкой на лице и сказал нам: «Слава Всевышнему, это проклятое представление наконец-то закончилось». Его слова заставили европейца-охранника обернуться к своему товарищу: «Посмотри только, этого парня собираются вздернуть, а он смеется!» – «Да, я знаю. Они всегда смеются над смертью»".

В России демократы-либералы десятилетиями смеялись не над смертью, а над подобной революционной этикой. Они ненавидят не только большевиков (тут с ними, с либералами, как раз, не хочется спорить), но и народников, эсеров, меньшевиков, анархистов и вообще всех, кто выступал с революционными социалистическими идеями. Но именно социалисты и анархисты вырабатывали революционную этику - особое отношение к своим товарищам, власти, полиции, трудовому населению и т.д. Эта этика вырабатывалась годами в ходе трудного мучительного процесса. Ее носители не были ангелами. Они были живыми людьми из плоти и крови, совершали ошибки, но старались следовать примеру самых мужественных. Ладно, может вам не нравится их мораль, но ведь никакой другой революционной традиции в России никогда не существовало.

Для одних, таких как эсеры-максималисты, освященное верой право народа самостоятельно управлять собой, добывается с помощью "меча бога и Гедеона", для других, таких как Ганди - кроткой проповедью любви к ближнему. Но первое, как и второе, подразумевает экстатическое состояние самопожертвования и наличие ясной революционной этики. Даже если революционер - атеист, у него есть глубокая вера в справедливость, стремление к ней. Если такого нет, тогда не ясно, о какой революции может идти речь.

Либералам, включая и левых либералов, чуждо и неприятно это. Не только социализм. Им отвратительны сами по себе героические поступки, жертвенность. Часто их герои - не революционеры, а те деятели самодержавия, которые боролись с революционерами - Александр II и Столыпин. У них все сводится к поискам интересов, а за так и прыщ не вскочит. Но что, если субъект, участвующий в движении, скорее получит в обилии "прыщи", чем добьется при жизни позитивного результата для самого себя? Зачем ему рисковать?

Стоявший на площади человек спросил одного из кандидатов в депутаты, готов ли тот погибнуть в борьбе. Сам этот человек к такому не был готов (по его словам). Явно не был готов и кандидат, который ушел от ответа (желающие могут обнаружить указанную сцену на видео). Разумеется, они имеют право на свою точку зрения, но тогда на что они расcчитывают? Гандизм, строго ненасильственное движение, если он вообще возможен в современном мире, предполагает радикальное чувство надмирности и\или жертвенности. Гандисты совершали запрещенные британским колониальным законом действия, добиваясь освобождения (независимости) Индии от англичан. Выходя на несанкционированные гражданские протесты, демонстрации и т.д., они знали, что есть большая вероятность гибели. В оппозиции подобный взгляд на вещи демонстрирует только один человек - Любовь Соболь. И если таких людей крайне мало или нет вовсе, то критикам режима ничего не добиться. Евгения Альбац, рупор либералов, указала на то, как человеку себя вести на демонстрации: "Он не должен оказывать сопротивление, даже если бьют его девушку". Хорошо, но ради чего тогда все это? Чтобы после победы "жить как в Швейцарии"? Зачем это нужно участнику движения, если он сам с определенной вероятностью плодами победы воспользоваться не сможет, ибо будет мертв или искалечен, или это случится с его девушкой?

Впрочем, у власти тоже проблемы. Если экономическая деградация продолжится, а судя по всему, так и будет (экономическая модель, основанная на неэффективных госкорпорациях, национализации промышленности и банков, нежизнеспособна), рано или поздно на улицы могут выйти сотни тысяч. Тогда отличия будут уже не только количественные, но и качественные. Разбираться с московскими хипстерами, и с битыми жизнью мужиками, прошедшими войну в Грузии или Сирию, это очень разные вещи. Когда и если плохая экономика, выстроенная властью, и другие ошибки власти выведут на улицы таких людей, ситуация может измениться.

P.S. Автор заметки не претендует на то, что он является живым носителем революционных традиций. Он так же не призывает демонстрантов-либералов к самопожертвованию или восстанию.