Почему не Пиночет, а Перон? (к прошедшему юбилею)

В лихие 90-е один тогдашний мой единомышленник говорил, что Россия стоит на перепутье между двумя диктатурами: пиночетистской и перонистской. Сказано это было уже после 4.10.93, так что на счет диктатуры догадаться было нетрудно, интересно другое – говоривший допускал возможность не только пиночетистской, но и перонистской, которая, кстати, и победила. При том, что Ельцина все считали российским Пиночетом. Мы на стенах писали: «Ельцин – Пиночет». А он возьми да поставь вместо себя российского Перона. Подобное четверть века назад, во время Малой Гражданской сторонники Ельцина ожидали скорей от «красно-коричневых». Не случайно счас многие либералы, да и не только либералы, рассуждают о том, что, мол, осуществились мечты тогдашних защитников БД. Как же так? Неужто Путин и в самом деле изменил ельцинскому курсу? Может быть правы те, кто этих двух диктаторов противопоставляет?

Заметим сразу, что противопоставляющие их обычно стремятся показать Ельцина не диктатором, а отцом российской демократии, противопоставив его Путину не только в экономике, но и в политике, дескать, Ельцин дал россиянам демократию, а Путин ее отобрал. И что это – явная ложь, ибо Ельцин ничего не давал – все политические свободы были завоеваны либо при Горбачеве, либо в августе 1991, когда Ельцин только на танк влезал, а Белый дом защищал народ. Так что Ельцин просто признал все то, что народ добыл себе сам, и признал до поры до времени, потом шаг за шагом начал урезать. В загон как баранов митингующих при нем еще не загоняли и на входах не шмонали, но уведомительный порядок митингов и даже пикетов он успел отменить. А коли так, коли соврали противопоставители в одном, то могут соврать и в другом. Но ведь могут и не соврать. Что ж, посмотрим, как так вышло, что пришли мы не к Пиночету, а к Перрону. Хрен редьки, может быть, и не слаще, но понимать, где встретишь редьку, а где хрен все равно надо.

За что боролись?

Прежде всего, руцкисты не были противниками приватизации. Они боролись за то, чтобы предприятия переходили не в руки тех, кто больше заплатит, а в руки начальства. С их защитниками было сложнее. Анпиловцы в большинстве своем мечтали о возвращении к брежневской экономике. Но анпиловцам Руцкой не доверял и даже не выдал им оружия, хотя среди них были участники войны в Приднестровье. Баркашевцы говорили о «национал-социализме», но как они себе представляли последний: в виде брежневского только с националистической политикой, в виде гитлеровского, в виде чего-то еще – сказать трудно. Во всяком случае, они не скрывали того, что стоят за частную собственность, хотя не скрывали и того, что ключевые отрасли промышленности и ресурсы хотят оставить в собственности государства. В Союзе офицеров и среди «казаков» было всякой твари по паре. Ну, и было много простого народа, который просто был недоволен ограблением и вообще ухудшением жизни, которое часто увязывал с приватизацией. При этом он, однако, по старой российской традиции возлагал все надежды на хорошего царя, который лучше знает, как и что делать, важно его поставить, а там все само пойдет. Противостояние Ельцина и его противников не было простым явлением, это было сплетение самых разных процессов, разбор которых требует отдельной работы, желающих я могу отослать к моей статье «Классовый анализ «Малой гражданской войны»», а здесь ограничусь тем, что за борьбой президента с Верховным Советом скрывалась борьба между тремя фракциями российской буржуазии: национально-промышленной, национально-сырьевой и финансово-криминально-компрадорской. Именно последняя поддерживалась президентом, именно ее победой стала победа Ельцина.

Однако эта фракция не могла создать новой экономики. Как ни плохи в качестве нормальных дельцов были начальники оборонных заводов и нефтевышек, они, по крайней мере, что-то понимали в производстве, тогда как братки, раскупавшие по дешевке заводы и фабрики, в производстве ничего не понимали и понимать не хотели, они не собирались ничего производить, они просто банкротили предприятия (в том числе и вполне рентабельные) распродавали товары и оборудование (часто просто на металлолом), а помещения сдавали под склады или под что-то еще. Иными словами, они просто разворовывали бывшую госсобственность. И когда они ее разворовали, оказалось, что управлять экономикой все равно придется бывшим директорам. Были, правда, еще и банкиры. Они и счас есть. Но банкир ничего не создает, он лишь дает деньги. А на создание или на разворовывание – ему все равно.

Первый российский премьер Егор Гайдар, прозванный в кругах неформальной оппозиции Мальчишом-Плохишом, утверждал, что братки, расхватавшие госсобственность, пустят «заработанные» капиталы на создание передовых и рентабельных предприятий, взамен отсталых и убыточных совковых. Но новые русские почему-то предпочитали тратить награбленное на Канарах, в казино и борделях. К 1993 году даже Ельцин стал что-то понимать, и незадолго до переворота заменил Гайдара на сырьевика Черномырдина. Последний, кстати, внес изрядный вклад в спасение Ельцина во время Малой гражданской, напугав сырьевиков возможностью социальных потрясений («Вы что, хотите, чтобы и у вас было то же самое, что в Москве?!»). Так что переворот Ельцин совершил не ради либеральной экономики, он просто боролся за власть и коль скоро его противники в этой борьбе опирались прежде всего на промышленников, в союзе с которыми выступали сырьевики, он оперся на братков и финансистов.

Итоги ельцинской победы

Как уже говорилось, победители ничего не создали, лишь разграбили то, что еще оставалось. По данным Росстата, вплоть до 1998 года российский ВВП сокращался. С 1999 он, правда, начал расти и рос по 2008, то есть до падения цен на нефть. В 2010-2014 он снова рос, а затем стал падать – это совпадает с ростом и падением цен. В 1999, впрочем, цены на нефть были еще невысоки, так что тогда рост объяснялся чем-то другим. Но чем? ВВП может расти и за счет открытия новых заводов и институтов, и за счет открытия новых баров и стриптиз-клубов. Я подозреваю, что в России он рос за счет строительства. Шрайбман считает, что за счет ТНК. Если он прав, то это объясняет, почему то, что удалось в Чили, не могло удаться в России. Да и если неправ, тоже, ибо то, что Пиночет отдал чилийскую экономику на откуп иностранцам, факт известный. Но если пустить в Россию ТНК на общих условиях, они просто разграбят все ресурсы и смотаются, пока у них чего-нибудь не отжали. Как китайцы, которые просто вывозят из Сибири подчистую все, что можно и что нельзя, от леса, до лягушек, оставляя на месте тайги пустыню. Они, конечно, поднимают ВВП вырубками леса, но скоро там уже вырубать нечего будет, а новых деревьев они не сажают. Если же защитить ТНК от грабежа, мздоимства и прочих российских прелестей, то кто это будет делать? Российская армия или полиция? Да от них самих надо защищать в первую очередь! Иноземная? Но она и подчиняется не российскому президенту, а иноземному, звать ее на помощь, значит идти на поклон к тому, становиться от него зависимым. Пиночету это было естественно, его не смущало то, что ему, возможно, придется звать себе на помощь американских военных советников или морских пехотинцев, не говоря уже о том, что весь его переворот выглядел как спецоперация Штатов. Он никогда не считал Чили страной равной Соединенным Штатам или хотя бы сравнимой с ними. Он скорей всего исходил из того, что его страна обречена быть или под Штатами, или под Союзом, и выбрал первое. Ельцин считал себя равным западным лидерам и называл их друзьями. Он мог танцевать перед ними «Калинку», но делал это из глупости, а не из подобострастия. Он мог спьяну пойти на любые уступки, но потом мог и дать задний ход. Он и регионам сперва пообещал «столько суверенитета, сколько сможете унести», а потом начал войну в Чечне из-за того, что там «не так» провели приватизацию. Не говоря уже о том, что Россия, это не Чили, которую можно контролировать если не одним полком, морской пехоты, то одной дивизией уж точно. Все это делало невозможным для Ельцина поставить на западный капитал. Поставить на компрадоров он еще мог. Те были все-таки свои, русские, хоть и новые. Но от них, как уже говорилось толку не было.

Поэтому рано или поздно, Ельцин должен был повернуть от пиночетизма к перонизму. Или это должен был сделать его преемник. Я не знаю, кто это сделал, Ельцин или Путин. Но это не было «изменой». Это было продолжением процесса.

Что было если бы?

Трудно сказать, что было бы, если бы победили Руцкой с Хасбулатовым. Скорей всего, они бы и продолжили приватизацию, делая собственниками не братков, а директоров. И может быть, счас у нас было бы даже больше частных предприятий, чем теперь, потому что какие-то из них работали бы до сих пор, тогда как счас они давно разворованы, а какие-то, не были бы заново национализированы. А может быть, приватизация бы затормозилась и мы бы сейчас имели примерно то, что и имеем, но в более хорошем состоянии ибо не было бы разворовывания. С другой стороны политическое «вставание с колен» могло начаться раньше, «Крымнаш» мог бы произойти уже в 1994. Могла бы начаться и война уже не за «Новороссию», а за всю Украину. Тогда ситуация в Украине была не та, что теперь, и фронт мог бы пройти и по Днепру. А чем большая территория захвачена, тем больше вероятность появления на ней партизан (на маленькой территории и действовать неудобно и уйти к своим и там влиться в армию проще), так что Россия могла бы получить новый Афган. С третьей, успех Руцкого мог бы привести к власти в Киеве какого-нибудь украинского Лукашенко, который бы и в меру прогибался под Россию, и в меру скалил зубы, так что в итоге война бы и не началась вообще. Одно можно сказать точно – было бы не хуже, но и не лучше, а точнее, в чем-то хуже, в чем-то лучше. Может быть даже в конце концов мы пришли бы к точно тому, что имеем сейчас, только пришли бы другим путем.

Лучше было бы, если бы народ проявил себя как самостоятельная сила. Или на худой конец, как несамостоятельная, но все же сила. Если бы победа была завоевана в бою, пусть даже и отдана Руцкому с Хасбулатовым. В 1991 ее отдали Ельцину. Но люди чувствовали свою силу. Дело было не в том, что к власти Ельцин. Кстати, Хасбулатов и Руцкой тогда тоже пришли к власти, они с Ельциным тогда были не разлей вода. Дело было в том, что народ победил и чувствовал это. Именно поэтому Руцкой и Ко так боялись обострения ситуации и даже после того, как она все-таки обострилась, оставили большинство своих защитников без оружия. Они боялись народа больше, чем Ельцина, им хотелось договориться с Ельциным по-хорошему, за спиной тех, кто их защищал. Что в конце концов они и сделали. Да, они проиграли, им пришлось сильно поделиться властью, но совсем на бобах они не остались. Тот же Руцкой потом был губернатором Курской области. Впрочем, это уже другая тема.