«Долг платежом красен», «Давайте работать по закону», «За работу надо платить», «Платите зарплату, соблюдайте закон», «Нет обману». Это лозунги на плакатах, с которыми вышли петербургские дворники-мигранты на пикеты 1 и 12 февраля. Лозунги аккуратно написаны черными и красными маркерами на больших белых ватманах. Суть претензий – клининговая компания не выплатила за два месяца дворникам порядка 200 тысяч рублей. Директор компании вышел к протестующим, и они смогли договориться о порядке выплаты заработной платы.
«Зима большой был»
Это не первые забастовки, на которые вышли дворники-мигранты. 10 октября 2012 года 50 дворников Невского района Петербурга вышли на забастовку из-за невыплаты зарплаты. Общая сумма задолженности – 900 тысяч рублей. Деньги до сих пор не выплатили. При этом мигранты создали первичную ячейку и вступили в организацию «Новые профсоюзы». Правда, кто придумал сделать «первичку» – сами мигранты, или им подсказали – непонятно.
4 декабря прошлого года Каромат Шарипов, председатель общероссийского общественного движения «Таджикские трудовые мигранты» сообщил о забастовке 26 дворников-мигрантов в ВАО Москвы на 16-ой Парковой улице. И указал – дворникам не платили полгода. Правда, когда журналисты попросили показать протестующих, Каромат пошел на попятную и заявил, что не было забастовки: «Забастовка – это когда сотни людей протестуют». А дворники просто не вышли работать. И добавил: «Может быть, их сейчас уже уговорили, пообещали деньги». Журналисты, которые ездили на Парковую улицу, протестующих дворников тоже не нашли. Но городские власти заявили, что управляющую компанию все равно оштрафуют.
– Какой митинг? В Москве? Не знаю. Зачем митинг? – спрашивает меня взрослый мужчина лет пятидесяти. Он приехал из Таджикистана работать три месяца назад. Стоит в камуфляжном костюме, в альпинистской обвязке, опершись на большую лопату, и постоянно поглядывает на крышу трехэтажного дома. Там его бригада счищает снег.
– Вот стою, смотрю, чтобы ни на кого не упало.
– Им зарплату не платили.
– Не, мы получаем, слава богу, – отмахивается он и снова поглядывает на крышу.
– А если вам зарплату не будут платить, вы будете митинговать?
– Зачем? Не надо митинговать. Надо к начальнику зайти.
– А начальник вам и ответит – не буду платить.
Мужчина на секунду задумывается:
– Не может быть такого.
Вообще, найти в одиннадцать утра дворников на парковых улицах сложно. Кроме этой бригады – никого. Брожу часа два мимо хрущевок. Между серыми домами маячат новые яркие детские садики. Наконец у одного подъезда разворачивается ЖКХ-идиллия: «И вот здесь уберите обязательно. И песком дорожку посыпьте – скользко», – это жительница дома, бабушка, вышла в магазин и по дороге инструктирует дворника. Бабушка, и без того невысокая, гнется каждый раз при шаге, идет, опираясь на тросточку. «Да, да, да», – кротко отвечает Эргаш на пожелания старушки. Эргаш из Узбекистана, о митинге тоже ничего не знает.
– А зачем выходить? – удивляется он. – Один ничего не сделаешь. Уволят и все. Вот если там не платят, там не платят, – он показывает руками на соседние участки, закрепленные за другими бригадами, – тогда да. Все вместе только. А один ничего.
Те же результаты показывает и беглый опрос других бригад: деньги платят – на митинг никто не собирается.
Идиллию разрушает Абдурахан, молодой парень лет двадцати пяти из Таджикистана.
– Митинг? Я слышал. Зима большой был. Все дворники сказали – зачем идти работать? Десять тыщ даешь, зачем работать. Приказ, когда будет, не знаю…
– Какой приказ?
– Как Путин сказал, только русские будут работать, у кого гражданство. У кого не гражданство – уезжаешь. Так сказал, а приказа не дает. Я два года работаешь. У нас начальник – Китай. А посредник – армян. Армян вообще денег не дает. А русский хорошо платит. У меня начальник был Серега. Он говорил: «Абдурахан, ты нормально работаешь. Зарплата у тебя хорошая». А этот говорит – денег нет. Он мне десять тыщ дает, остальное себе забирает. А было пятнадцать. А сейчас десять, – говорит он с грустью в голосе.
Ритуалы и методы
В профсоюзе трудящихся мигрантов людно и оживленно. Пять столов. За тремя – сидят посетители-мигранты. Пишут какие-то заявления, что-то спрашивают. У кого-то разрешение на работу, кто-то паспорт потерял. По подсчетам Рената Каримова, председателя центрального комитета профсоюза, за все время существования организации (ее создали в 2009 году) они разрешили порядка 350 конфликтов с работодателями. Большинство из них были связаны с невыплатой заработной платы.
– Можно, конечно, обратиться в суд. Но чаще всего люди работали без договора, и суды такие дела принимают к рассмотрению очень неохотно. Но для работодателя в российском законодательстве предусмотрена ответственность и большие штрафы за незаконное привлечение иностранной рабочей силы. И мы пишем, обращаемся, указываем: «Вы поступили незаконно и негуманно. Мы надеемся на ваш здравый смысл, и вы расплатитесь с вашими работниками». Около 80% конфликтов нам удалось решить положительно, и суммарно эти люди получили порядка 12 миллионов рублей заработной платы. Раньше у нас чуть ли не каждый день кто-нибудь сидел и жаловался, а сейчас и не каждую неделю кто-нибудь бывает, – говорит Ренат Каримов.
– Да, последнее время количество конфликтов наоборот снижается.
– Почему?
– Мы же постоянно работаем с людьми, проводим семинары, занятия, на которых мы предостерегаем от нелегальной работы, работы не по договору.
Социолог Даниил Александров долгое время занимался исследованием семей мигрантов.
– Я раньше много брал интервью у мигрантов. Спрашивал – знаете такие организации? В большинстве своем: «Знаю, но не хожу». – «А как проблемы решаете?» – «Решаем, есть телефоны». – «А какие?» – «Из милиции знакомые, из ФСБ». – «А откуда?» – «Да, подвез ночью – разговорились». Конечно, этот пример – исключение. Но он подчеркивает – между мигрантами складываются сетевые отношения, какие-то знакомые, между которыми идет взаимопомощь, обмены, – рассказывает он о реальной механике работы мигрантов в борьбе за свои права.
Но, несмотря на очевидную тенденцию трудовой сплоченности, от таких, зачастую полулегальных операций (решение проблем по телефону), до солидарности мигрантов очень далеко. Во-первых, последние забастовки – это пока не самоорганизация мигрантов, а самоорганизация дворников.
– Я специально посмотрел. Все последние пикеты, забастовки проводили дворники, – подчеркивает Александров.
Действительно, «недворниковых» забастовок мигрантов не было давно, и их можно пересчитать по пальцам. 2005 год – несколько сотен рабочих компании «Дон-строй» потребовали выплатить зарплату за полгода. После недельного противостояния с ОМОНом мигранты победили. Потом в Свердловской области в 2008 году бастовало несколько сотен казахов, узбеков и таджиков. И это – все.
– И в этой ситуации трудно отличить проблемы мигрантов от проблемы дворников. Народная легенда Петербурга заключается в том, что Матвиенко сменили на Полтавченко из-за сосулек. Проблема сосулек стала не хозяйственной, а политической. Вследствие этого у дворников возникает ощущение, что они – важные люди, – говорит Даниил Александров. Он подчеркивает, что если город не убирают, это вызывает народный гнев. А то, что на ключевых позициях благополучия города находятся мигранты из Средней Азии – это так сложились обстоятельства.
Классово-профессиональная солидарность – бедных, дворников, строителей, водопроводчиков сейчас играет куда большую роль, чем этническая.
– Бедные французы чувствуют классовую солидарность с бедными арабами в парижских кварталах, – рассказывает Даниил Александров и тут же переносит ситуацию на российский пример. – Мы ездили в город Тверь. Там нам женщина, живущая в какой-то жуткой казарме, ругала каких-то армян. Мы говорим с ней и думаем, что имеем дело с ксенофобией. И тут женщина говорит: «Наши армяне, вот они со мной живут». Мы спрашиваем: «Так армяне хорошие или плохие?» А она: «Что за глупость говорите!» Она ругала богатых армян, которые «владельцы». А эти армяне – «они же с нами в одном общежитии живут, это наши люди».
Во-вторых, солидарных мигрантов не будет и потому, что они пока хорошо интегрируются в российское общество.
– Были исследования в петербургской Высшей школе экономики, посвященные детям мигрантов в школах. Они показали – такие дети в школах вполне интегрированы, не создают этнических кластеров в школе, у них много друзей, а это дает им возможность легко интегрироваться в общество. И мигранты второй волны станут нормальными петербуржцами, москвичами, – говорит Евгений Варшавер, социолог, научный сотрудник Лаборатории сравнительных социальных исследований ВШЭ.
Почему важны именно дети мигрантов? Коротко: те мигранты, которые сейчас приехали работать, – это первое поколение. Они сами выбрали этот путь, и никто их не заставлял жить в подвалах, работать в ужасных условиях. Это их личный выбор. А вот их дети, которые родились в этих условиях и не могут выбрать что-то другое, уже могут возмутиться. По крайней мере, именно из-за этой безысходности и начались бунты парижских пригородов. И если у детей мигрантов будет какая-либо этническая дискриминация на рынке труда, то мигрантская солидарность может и появится. Но это будет минимум через 10–20 лет.
Добавить комментарий