«Террорист» из Симферополя

9 апреля Мосгорсуд продлил на месяц, до 16 мая, арест Александра Кольченко. По версии ФСБ, он — участник антироссийского подполья в Крыму, и вместе с еще тремя задержанными жителями полуострова обвиняется в терроризме. На каких собранных почти за год доказательствах держится обвинение, каким образом российские спецслужбы заходили в Крым и как симферопольцы относятся к родственникам задержанных — разбирался The New Times.

«Сегодня Сашу обвиняют в терроризме, но он - не террорист, и я не мать террориста!» - говорит Лариса Кольченко. «Мой сын вырос буквально на глазах моих сотрудников, после ареста все продолжают ко мне относиться хорошо». Она работает продавцом в продуктовом магазине недалеко от железнодорожного вокзала Симферополя. Говорит тихо и быстро: «На самом деле поджог, в котором их обвиняют, вообще прошел в городе считай бесследно, где-то в новостях промелькнуло, и все - никаких обсуждений, никакой огласки».

При поджоге здания «Русской общины Крыма» в ночь на 14 апреля 2014 года пострадали входная дверь, крыльцо и козырек. Через несколько дней в окно приемной «Единой России» влетел «коктейль Молотова». Ущерб от выгорания пятиметровой кухни оценили в 200 тыс. рублей. Хулиганство? Но 31 марта 2015 года Кольченко обвинили в участии в террористическом сообществе и совершении терракта. Тогда же в Берлине, Бремене, Киеве, Минске, Париже, Страсбурге и Тунисе прошли акции солидарности с задержанным под лозунгом «Верните Тундру в Крым». «Тундра» — прозвище Кольченко в активистской тусовке полуострова.

«Свидания разрешают только тем, кто сотрудничает»

Главарем бандеровских подпольщиков в Крыму, по версии ФСБ, является режиссер Олег Сенцов, который вместе с преподавателем кафедры военной истории Крымского университета культуры Алексеем Чирнием обвиняется по ст. 205 ч.2 УК РФ («Терракт») и по ст. 205.4 ч.2 («Организация террористического сообщества»). В начале февраля Сенцову добавили ст. 222 ч.3 («Незаконный оборот оружия»).

Чирний до ареста увлекался реконструкцией средневековых доспехов, считал себя язычником и пуб-ликовал в соцсетях гитлеровские агитационные плакаты. Сегодня его интересы представляет защитник, назначенный следствием, а дело пройдет в особом порядке в военном окружном суде Ростова-на-Дону.

Кроме повреждения двух офисов, «группу Сенцова» обвиняют в подготовке подрыва 9 мая 2014 года Вечного огня и памятника Ленину. По мнению спецслужб, подследственные также планировали «уничтожение ряда объектов жизнедеятельности, железнодорожных мостов, линий электропередач».

Задержанный 8 мая 2014 года по тому же делу работник прокуратуры Железнодорожного района Симферополя Геннадий Афанасьев пошел на сделку со следствием. Процесс над Афанасьевым прошел в особом порядке, то есть без проведения судебного разбирательства — в этом случае подсудимый имеет право на смягчение наказания. 25 декабря Афанасьева приговорили к семи годам лишения свободы в колонии строгого режима.

Сенцов отказывается от предъявленного ему обвинения. Кольченко признал, что находился рядом с офисом, но в нападении участия не принимал. Свидетельствовать против остальных отказался. Если их вина будет доказана, оба могут выйти на свободу через двадцать лет. Афанасьев и Чирний станут главными свидетелями обвинения на процессе.

Обвинение утверждает, что Кольченко встречался с Сенцовым на «массовых мероприятиях сторонников нахождения Крыма в составе Украины», где режиссер якобы предложил создать группировку «для совершения в соответствии с идеологией «Правого сектора» нападений». По мнению ФСБ, эта группировка должна была дестабилизировать деятельность только что созданных органов власти «в целях воздействия на принятие ими решения о выходе Республики Крым из состава РФ».

Несмотря на тяжесть обвинения, почти каждое письмо Кольченко начинается со слов — «у меня по-прежнему все хорошо». Поджог он называет символическим жестом протеста, а не попыткой «устрашить население Крыма», и подчеркивает, что в полночь в здании никого не было. «Я был против войны, против насилия. Мои действия направлены против партии «Единая Россия», которая голосовала за ввод войск».

В переписке рассказывает, что следил за «Болотным делом»: «Все-таки как-то не очень сидеть 3,5 года за такое, сквозь призму этого страшно представить, какой срок ожидает меня — перспективы, походу, не очень». Лариса Кольченко переживает, что не дают свиданий: «Мотивируют так — раз отказывается от сотрудничества, то и нечего семье общаться. Свидания разрешают только тем, кто сотрудничает».

«В Симферополе не поймут»

«Сын со школы был правдоискателем, — говорит Лариса. — У него за весь Крым болела душа, участвовал буквально во всем». В леворадикальной тусовке Кольченко оказался благодаря хардкормузыке, которой увлекся еще в школе. Ездил на археологические раскопки, на демонстрации ходил под черно-красными знаменами анархистов. Организовал протест против строительства транспортного терминала на Черном море, был среди инициаторов профсоюза «Студенческое действие», боровшегося против монетаризации образования — всеукраинские митинги начались с Симферополя, затем консультировал уже бастующих сотрудников «Крымтроллейбус».

«Мы его во всем поддерживали, — говорит мать. — Но когда собрался на Евромайдан, в буквальном смысле слова стоял в дверях, а за спиной рюкзак, то я бросилась отговаривать: на площади и людей убивают, и в Симферополе не поймут». В качестве активиста Кольченко, по словам адвоката Светланы Сидоркиной, давно был в разработке. «Он никогда не боялся высказать свое недовольство, всегда открыто афишировал свою позицию — настолько открыто, что и заинтересовал органы», — говорит Лариса Кольченко. Когда стартовала «Русская весна», Кольченко выступил против присоединения, мать с ним солидарна — на референдум идти отказалась. С такой позицией согласилась не вся родня Ларисы. Некоторые родственники перестали общаться с семьей Кольченко.

«Приходит Россия, будем действовать жестче»

«Саша — идейный антифашист, каждый год организовывал пикет в память о убитом адвокате Маркелове и журналистке Бабуровой, она ведь местная — из Севастополя, — говорит Лариса Кольченко. — Но сейчас сына обвиняют в том, что он член «Правого сектора». После арестов, пресс-служба ФСБ отрапортовала о поимке диверсионно-террористической группы запрещенного в России «Правого сектора». «Активисты не принадлежали и не принадлежат к политической партии «Правый сектор», — заявила в ответ пресс-служба запрещенной в России организации. — Однако требуем немедленного освобождения и прекращения политического террора на оккупированной территории».

Позднее защита активиста напрямую обратилась с официальным запросом — аналогичный ответ. «Но сомнительно, что этого достаточно для российского суда, — говорит Лариса. — Славу богу, такое абсурдное обвинение не сыграло роли для людей в Крыму: когда собирали характеристики для суда, то отношение к нему в университете по-прежнему хорошее. В типографии где он работал грузчиком, пока фирма после референдума не двинула на материк, и вовсе коллеги назвали обвинение незаслуженным». Заподозрить Кольченко в симпатиях к националистам трудно — в 2012 году на Тундру и его трех товарищей после показа фильма о Бабуровой напали 30 праворадикалов.

С момента ареста с Кольченко ни разу не пытался связаться никто из официальных представителей украинской стороны. Мать это тревожит: «Как будто забыли о задержанных». Не посещает подследственных и украинский консул в Москве — Россия признала их своими подданными, однако 4 февраля Генпрокуратура РФ неожиданно определила у Сенцова наличие двойного гражданства. Впрочем, в удовлетворении иска Кольченко к УФМС о праве на сохранение украинского гражданства судья отказал, сотрудница миграционной службы предъявила суду форму для получения паспорта с данными Кольченко якобы за его подписью, теперь защита планирует почерковедческую экспертизу. «Его насильно признали гражданином другой страны, — говорит мать. — Он никаких заявлений не писал». В свою очередь Государственная миграционная служба Украины подтвердила в феврале украинское подданство Кольченко, а 27 марта 2015-го года киевская прокуратура наконец-то возбудила дело по факту похищения украинского гражданина Кольченко. Аналогичное дело уже возбуждено и по Сенцову. Адвокат Кольченко Светлана Сидоркина рассказала, что ее подзащитный направил в Европейский суд по правам человека жалобу на принудительное присвоение российского гражданства.

С начала нового учебного года многие вузы Крыма не досчитались студентов, отправившихся доучиваться на Украину. «Часть людей, с кем я был дружен по гражданской активности, свалила, — говорит преподаватель философии в колледже Таврического университета Антон Трофимов. — Я еще удивлялся: неужели все проблемы кончились? Неужели экология уже не беспокоит?» Трофимов — организатор карнавальных шествий «Монстрация», вместе с Кольченко создал студенческий профсоюз. «В итоге множество знакомых уехало — и не зря, — говорит Антон. — И ко мне ФСБ зашли — бывшие сотрудники СБУ — предупредили: приходит Россия, будем действовать по-другому, будем действовать жестче — по российским законам».

«Саша тоже хотел поехать, — говорит мать. — Мы же его отговаривали, не хотела далеко отпускать, все боялись — да не того!» Студент факультета географии Кольченко выбирал между университетами Ужгорода или Львова, но 23 мая его этапировали в московский изолятор «Лефортово». Приятель Кольченко, представившийся Романом, так объясняет причину репрессий: «Всю весну народ пугали боевиками с Майдана, кроме татар никто себя не проявил, и потребовалось показать, что угроза все-таки реальна». «После задержания первой четверки ребят из проукраинского движения ФСБ начало проводить с остальными профилактические беседы, — говорит преподаватель истории Максим Осадчук, приятель Кольченко по левому движению. — Почти все мои знакомые, имеющие хоть какое-то отношение к общественной жизни, уехали. Вопрос стал ребром: или эмиграция, или переход в подполье с учетом большого риска ареста». Сам Осадчук уехал из Крыма за несколько дней до референдума, теперь воюет в составе батальона «Айдар».

Осадчук считает арест четверки предупреждением оставшимся на полуострове активистам умерить пыл: «Угрозами, увещеваниями нам настойчиво рекомендовали или уехать, или прекратить любую детельность».

«Из роскоши — бульонные кубики и кетчуп»

Кольченко не жалуется и предельно лаконичен — в письме из СИЗО сообщает: «У нас с сокамерником накопилось столько вкусностей, что на месяц хватит, — но вкусности не настолько вкусны, какими они могли бы казаться на воле». В другом пишет, что «здесь упал аппетит, мне вполне хватает казенной еды», но мечтает получить научно-популярные журналы, «а из роскоши — бульонные кубики и кетчуп».

Кольченко изучает Ленина, Маркса, Фромма и Ивана Франко — последнего читал на украинском. Сожалеет, что свое знакомство с Россией начал с СИЗО и в одном из писем делится впечатлениями от публицистики Льва Толстого: «Типичный экстремист. Сегодня его наверняка бы могли закрыть по 280-й (статья 280.1 УК РФ «Публичные призывы к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности РФ»): «Что станет с Россией? Россия? Что такое Россия? Где ей начало, где конец? Кавказ со всеми своими народами? Казанские татары? Ферганская область? Амур? То, что эти народы считаются частью России, есть случайное, временное явление. Соединение это держится только той властью, которая распространяется на эти народы».

Рисунок Стаса Таничева из зала суда

Источник