Библиотека

1 марта, исполняется 92 года с начала восстания под лозунгом «За советы без коммунистов!» в Кронштадте.   Кронштадтское движение было стихийным, неподготовленным и мирным. В том, что оно завершилось вооруженным конфликтом, вылившимся в кровавую трагедию, виновен только адский деспотизм «коммунистической» диктатуры. Хотя Кронштадт понимал общий характер большевиков, он все еще верил в возможность мирного решения.

Влияние Макса Штирнера на современную политическую теорию часто остается незамеченным. Тем не менее в его политическом мышлении узнается поразительная схожесть с постструктуралистской теорией, особенно во взглядах на то, как действует власть. Эндрю Кох, например, считает Штирнера мыслителем выходящим за пределы Гегельянской традиции, к которой его обычно относят, так как его философия предвосхитила пост-структуральный анализ знания и правды (Кох 1997). Кох полагает, что его индивидуалистический вызов теоретическим основам Государства выходит за пределы традиционной Западной философии, оспаривая ее трансцендентальную эпистемологию. В свете этого родства между Штирнером и постструктуральной эпистемологией, я рассмотрю схожесть взглядов Штирнера с постструктуральным мыслителем, Жилем Делёзом, на вопросы Государства и политической власти.

Краткая история итальянского Biennio Rosso (красного двухлетия) и массовых захватов фабрик 1920 г., когда полмиллиона рабочих управляли своими рабочими местами для себя.  Реформистские профсоюзы тогда договорились о прекращении конфликта, открывая путь фашистской реакции – Biennio Nero (черного двухлетия) 1921-22 гг.  

В крупнейшем городе Урала недавно  началось громкое уголовное дело в отношении банды убийц. Следователи Свердловской области выявили еще одного члена жестокой группировки неонацистов, возглавляемой 26-летним потомственным юристом Василием Федоровичем. Его сообщником оказался сотрудник МВД, который снабжал преступников спецсредствами, униформой и информацией.

В январе 1922 г. в бюро Административной комиссии Свободного рабочего союза Германии (ФАУД; анархо-синдикалистского профобъединения) в Берлине появились двое русских анархистов – Марк Мрачный и Григорий Максимов.

В середине 90-х годов слова «нация» и «патриотизм» не вызывали у здравомыслящих людей иной реакции, кроме брезгливой дрожи. Почти всем было понятно: если в бурлящем тогда вареве свободы и обмана кто-то заводил речь о «русской нации» или «истинном патриотизме», скоро должно запахнуть паленым. В середине 90-х жалобщики и страдальцы все еще были убеждены, что «во всем виноваты» евреи. В каких нафталиновых сундуках заперты сегодня их томительные стоны? В середине 90-х никто не боялся «кавказцев», потому что страх наводили «тамбовские», «казанские» и «люберецкие».

30 января 1933 года президент Германии Гинденбург поручил формирование правительства страны лидеру нацистской партии Адольфу Гитлеру. Тем самым было положено начало одному из самых чудовищных режимов в человеческой истории. Приверженцы "демократического" капитализма пытаются изобразить германский нацизм неким безумным и варварским отклонением в "нормальном" поступательном развитии цивилизации. На самом же деле приход нацизма к власти стал логичным следствием процессов развития и эксапансии индустриального капитализма с его тенденциями к тоталитарности, авторитаритаризмом, манипулированием сознанием, воинствующим национализмом и вездесущей рациональностью господства.

Большинство современных анархистов занимает позиции крайнего и последовательного интернационализма.   Либертарии резко критикуют институт национального государства и отрицают наличие национальных интересов.  Чаще всего, они негативно относятся и к национально-освободительным движениям, видя в них прежде всего тенденцию к образованию нового государства, то есть еще одного орудия угнетения населения.  

На основе ряда опубликованных материалов, раскрывающих взгляд П.А. Кропоткина на события Гражданской войны в России, можно сделать вывод о том, что, по крайней мере, в 1920 г. он уделял серьёзное внимание планам деятельности по развитию анархистского движения, в том числе - перспективам борьбы с большевистской диктатурой. Так, в письме, написанном к А. Шапиро в это время, он говорил о необходимости "выработки анархического идеала" - позитивной программы анархизма применительно к условиям современной России.  

Генерирование прогнозов на ближайшее будущее (ближайшие год-два) — занятие очевидно глупое. Слишком много непредсказуемых изменений может произойти в реальной политической/экономической/культурной картине мира. Тем не менее, мы можем попытаться выдвинуть вполне правдоподобные предположения развития ситуации в среднесрочной перспективе (десятилетие и больше) на основе работоспособной теоретической платформы, подкрепленной серьезным эмпирическим анализом существующих трендов и ограничений.

Настало ли время взглянуть за границы капитализма, на новую систему общественных отношений, которая позволила бы нам жить в более ответственном, справедливом и гуманном обществе?  Ну хорошо. Мы пережили кризис и у нас есть множество возможных объяснений его природы. Было бы интересно посмотреть разные типы объяснений.

Изначальные истоки доктрин национализма сводятся к двум основным моделям – либеральной и натуралистической. Первая восходит к течениям, представленным Гоббсом, Локком, Монтескье и Руссо, кульминацией которых стала Французская революция.  Эта доктрина формулирует идею нации как противоположности политической власти абсолютной монархии.

Нации, родины, страны... Все эти смутные и зыбкие идеи трудно определить, даже тем, кто твердо верит в них. Подобно богам и религиям, нации и национализмы – это вера и фикции, которые призваны затемнить и усложнить понимание мира, а не облегчить его. Нация – это попросту переодетое государство. А национализм – соответствующая форма мышления.  Ведь национализм направлен лишь на построение и установление власти, вне особых идейных принципов или человеческих ценностей, способствующих развитию общества.

Мы продолжаем публикацию материалов, посвященных фальсификатору истории Майклу Сейдману (первый был опубликован здесь.) Начав как "левый" исследователь, критиковавший недостатки Испанской республики, он пришел к фактическому оправданию франкизма и упрекам в адрес революционеров за то, что те не следовали программе "свободного рынка". Для "обоснования" своих идей Сейдман не брезгует сомнительными методами.

Когда платишь в очередной раз все повышающуюся квартплату, вновь скандалишь с соседями по коммуналке, пусть это даже и родственники, перед глазами встает заманчивый образ европейского сквота. Своя крыша над головой, отсутствие платы за аренду, прямая демократия — все, что нужно свободному человеку. Подобные пространства дают пристанище многим — мигрантам всех оттенков, героиновым наркоманам, многодетным семьям, сидящим на пособии, аполитичным бомжам и, конечно же, свободолюбивым анархистам. За исключением последних, все остальные воспринимают сквот в качестве «халявного» места для жилья, но именно идейная подоплека дала известность этому явлению. Активный процесс начался еще в конце 50-ых, когда законодательно было разрешено вселяться в пустующие здания, если в течение определенного времени здание простаивало. За пределами Западной Европы ситуация со сквотами, в большинстве своем, обстоит плачевно: автономов, жаждущих свободы — меньше, чиновников и полиции — больше.

Возникновение  каст  как  государственная  необходимость.  Учение  Платона  о  классовом  разделении  в государстве.  Отграничение  наружу  как  условие  политики  власти.  Учение  о  государстве  Аристотеля . Духовное бесплодие власти. Власть и культура как антиподы. Государство и община. Власть  как  привилегия  меньшинства.  Власть  и  право.  Естественное  право  и  «позитивное  право».