Ран Дери: “Здесь есть люди, которые борются за лучшее будущее для всех”

Как говорится, “текст трудной судьбы”. Это интервью брал наш покойный товарищ Алексей “Сократ” Сутуга ещё летом 2019 года у Рана Дери, музыканта израильской панк-группы Helem и деятеля ультрас-движения “Хапоэль”, тель-авивского футбольного клуба с левыми корнями. Интервью было взято на английском языке, затем долго искали переводчика, затем долго адаптировали перевод. Но текст интересен до сих пор. Потому что в России не так много известно об антиксенофобской, либертарной сцене Израиля. Также интервью очень перекликается с нынешней дискуссией о фашизации России: внутри любого милитаристского режима шовинизмом заражено не все общество. Всегда есть какая-то здоровая его часть.

Сократ: Представься, пожалуйста. Ты родился в Тель-Авиве?

Ран: Меня зовут Ран Дери, я родился в округе Тель-Авива. Мой отец из Марокко, моя мама из Йемена. Как и у многих жителей Израиля, у меня еврейские корни с разных уголков мира. Когда мои родители эмигрировали в эту страну, им повезло оказаться именно в центре Израиля, а не в какой-то то дыре на юге или севере страны, где человек может застрять на всю жизнь. Поэтому значительную часть своей жизни я прожил в Тель-Авиве, именно там я стал болельщиком «Хапоэль Тель-Авив» и познакомился с панк-сценой. Вся моя жизнь связана с этим городом, всё в моей жизни происходило в Тель-Авиве. Когда меня спрашивают, откуда ты, я говорю Тель-Авив, а не Израиль.

Сократ:  В чем разница между Тель-Авивом и другими городами Израиля?

Ран: Это как разница между раем и адом. Тель-Авив очень либеральный город. Вы можете делать практически все, что хотите. Никакого осуждения за то, как ты выглядишь или какую сексуальную ориентацию имеешь. Здесь много клубов, много баров, много  возможностей. Вы можете жить здесь очень неплохо. В других городах жизнь намного проще, а проще иногда означает быть в окружении менее интересных людей, меньше культуры, меньше искусства. Люди только ходят на работу и возвращаются домой, никакой другой жизни. Так что для меня Тель-Авив - самое подходящее место в Израиле. Я был больше раз в Берлине, чем в Иерусалиме, хотя до него 40 минут езды.

Сократ:  Тель-Авив всегда был таким местом? Правительство планировало его таким образом? Или люди сделали то, что есть сейчас?

Ран: Я не знаю, как все так вышло. Но даже когда я был ребёнком, у Тель-Авива был слоган: "Город без остановок". Он всегда был открытым и живым. Когда я был ребёнком, Тель-Авив тоже считался тусовым местом. Когда я вырос, Тель-Авив для меня стал таким же крутым городом как Лондон, Париж, Москва. Для меня столица Израиля это именно Тель-Авив, а не Иерусалим.

Сократ: Когда ты начал ходить на футбольные матчи? За какой клуб ты болел? И почему?

Ран: Я начал ходить на игры «Хапоэль Тель-Авив», когда мне было 15 или 16 лет. Я ходил в среднюю школу, и я был там единственным панком. Все приставали ко мне, пытались драться со мной, и внезапно я увидел двух других ребят, которые слушали хэви-метал и все такое, и мы "спелись" с ними. Один из них был ярым фанатом “Хапоэль” с пяти лет. И до сих пор мы шутим, что он создал [из меня] монстра. Мне было легко общаться с людьми из «Хапоэль Тель-Авив», потому что они имеют левые взгляды, против мейнстрима. «Хапоэль Тель-Авив» не маленький клуб, мы являемся частью сети крупнейших клубов в Израиле, но мы против “Бейтар”, против “Маккаби”, против израильского менталитета. Мы гордимся только “Хапоэлем”, мы представляем только “Хапоэль”, а не Израиль. Так что мне было легко принять такую идею, потому что я вырос, слушая Suicidal Tendencies, Dead Kennedys, Rage Against the Machine, и все время у меня в голове было: «Да пошли вы на хуй», «К черту всех остальных» , «К черту всех». Встретив людей из “Хапоэль”, у меня появилось то место, где все думают так же, как я. Даже когда я  был в панк-сцене, я не чувствовал с ней такой связи. Потому что панк-сцена небольшая, было много насилия, драк, алкоголя и никакой идеологии. Никакой идеологии, кроме "Fuck the police" и "Fuck you". А для меня это было бессмысленно. Только когда я нашел “Хапоэль”, я нашел место для альтернативных людей. Это как дом для любителей альтернативного футбола.

Сократ:  «Хапоэль Тель-Авив» образовали социалисты? Его сформировали социалисты, которые также были националистами? Какова нынешняя идеологическая позиция клуба?

Ран: Итак, начнем с самого начала. “Хапоэль Тель-Авив” был основан в 1923 году, почти 100 лет назад, до Холокоста, до основания израильского государства, группа, которая сформировала “Хапоэль Тель-Авив”, была частью “Маккаби Тель-Авив”. Они отделились, потому что идеологией макабистов была - победа любой ценой, только победа, победа, победа. (Чемпионство клуба, снобизм, превосходство над всеми остальными, - “Автоном”). Повесткой “Хапоэля” было: «Мы верим в рабочих» ("Хапоэль" в переводе с иврита - рабочий, - “Автоном”). Футбол должен быть не только профессиональным, он должен быть доступен всем. Это не бизнес, это образ жизни, у каждого должна быть возможность заниматься спортом. “Хапоэль”, в то же время, сионистский клуб. Все большие футбольные команды в Израиле, все спортивные клубы имеют политический окрас. У левого крыла есть “Хапоэль Тель-Авив”, у правого крыла - “Маккаби Тель-Авив”, а у еврейских радикальных националистов - “Бейтар Иерусалим”. И они используют футбол, чтобы выразить свои идеи, чтобы заманить к себе людей. Они используют футбол как «мегафон», чтобы люди приходили. Итак, “Хапоэль Тель-Авив” был создан МАПАЙ (Рабочая партия Израиля). Это была ведущая политическая партия. До середины 90-х если ты шёл болеть за “Хапоэль”, то ты левый. Если ты ходил болеть за “Бейтар”, значит, что ты правый и антиараб, а если за “Маккаби”, то сторонник Биньямина Нетаньяху. Но потом пришли большие деньги и изменили правила игры, потому что теперь, когда вы зарабатываете большие деньги, политические партии больше не могут контролировать вас, а у частных владельцев другие цели. Они работают не по идеологии, а по капиталистическим мотивам. Они хотят, чтобы футбол только покупал игроков, продавал игроков и тому подобное. Но “Хапоэль Тель-Авив” всегда оставался верным своим левым корням. В арабских деревнях у нас много детских команд. У нас много проектов с беженцами, с эфиопской общиной и с арабскими футболистами.

“Хапоэль” был первой командой, в которой в 80-х арабской игрок стал звездой. Первый араб, который вышел и сыграл в футболке “Хапоэль Тель-Авив” в Иерусалиме и забил чемпионский гол. Знаете, это невероятно, потому что за несколько лет до этого была война против Иордании и Египта, и в то время было непросто сказать, что все равны. Для “Хапоэля” было важно, как вы пинаете мяч, а не то место, где родилась твоя мать и какому богу ты молишься. Итак, во имя неполитичности вы становитесь более политическими. Тогда было смелым заявлением сказать, что футбол - это не политика. Такое заявление более политическое, чем вы думаете. Такая направленность клуба привлекла к нему  больше левых и либералов. Мы - команда, которая получает наибольшую поддержку среди арабов (живущих в Израиле - “Автоном”), даже несмотря на то, что есть “Бней Сахнин” и другие арабские команды. Потому что они признают, что мы первые, кто протянул руку помощи низшим слоям населения Израиля.

Сократ: Можешь рассказать о соперниках и союзниках “Хапоэль Тель-Авив” в Израиле?

Ран: Как я уже объяснял, футбол - это политическое явление. Те же враги, что и в политике, есть и у в футболе. Самыми ярыми врагами “Хапоэля” являются “Бейтар”. Это как "левые против правых", а посередине находится “Маккаби Тель-Авив”, которые также является политическим противником, но это скорее городское соперничество для контроля над Тель-Авивом. [...] Настоящие враги для меня, о которых я думаю перед сном, это “Бейтар”. Потому что, на мой взгляд, они олицетворяют все плохое в этом мире. Особенно в Израиле. Потому что это  единственная команда, взявшая за правило: «Если ты араб, ты не можешь играть в этой команде». Другого подобного примера нет. Многие команды имеют фанатов-расистов, но это именно расистская команда. Когда команда ведёт себя расистски, фанаты чувствуют, что нет необходимости скрывать свой фашизм. Они чувствуют, что могут пойти на стадион и крикнуть «Смерть арабам» и тому подобное. “Бейтар Иерусалим” - самый большой враг. И из-за этого соперничества единственная дружба у нас с “Бней Сахнин”. Потому что они - самая ненавистная команда, потому что они самая успешная команда из арабского города. [Националистов] это сводит с ума. Когда вы идете на игру между “Бейтаром” и “Сахнином”, и “Сахнин” забивает гол и побеждает на «Тедди» (домашний стадион команды “Бейтар” в Иерусалиме - “Автоном”) для них это как атомная бомба, падающая на Иерусалим. Это потрясающе, мне это нравится. Из-за этого единственная дружба болельщиков “Хапоэль”, а не официального клуба «Хапоэль Тель-Авив» - это дружба с “Бней Сахнином”. Потому что эта дружба всех злит.  

Сократ:  Также для официальной администрации клуба?

Ран: Нет, дело только в фанатах. Для владельцев клуба это чистый бизнес. Они не ищут дружбы. “Хапоэль Тель-Авив” имеет хорошие ценности как клуб, но они не будут формировать братство с арабской командой. Как я уже говорил, клуб “Хапоэль Тель-Авив” был очень политически активен, со всеми школами футбола среди бедных слоёв населения и продвижением арабских игроков, но для них этого достаточно. Именно дружба существует только между “Ультрас Хапоэль” с “Ультрас Сахнин”.

Сократ: А как насчёт ультрас из “Маккаби Хайфа”?

Ран: Нет. Лично у меня есть друзья среди них, но у нас разное мировоззрение. Мы много конфликтовали с ними. Было время, когда они видели в нас своих главных соперников. Но мы такие: «Ждите в очереди. После того, как мы разберёмся с “Маккаби Тель-Авив”, “Бейтаром” и “Бейт Шаана”, может быть, у нас будет время для вас». Понимаешь, нас все ненавидят .Ты идёшь и спрашиваешь у “Бейтар”, кто твой самый главный соперник? “Ультрас Хапоэль”. Вы спросите “Маккаби Хайфа” кто ваш главный соперник? “Ультрас Хапоэль”. Вы спросите “Маккаби Тель-Авив”, кто ваш главный соперник? Все вам скажут “Ультрас Хапоэль”. Почему? Потому что они думают, что из-за того, что мы левые, мы должны быть маленькими и милыми. Но когда они дерутся с нами, они лажают, и это взрывает их мозг.

Сократ: ”Хапоэль” против всего мира.

Ран: Вот как это бывает. Это даже не специально. Просто так оно и есть. В “Маккаби Хайфа” есть много отличных ребят. Но они все ещё «Маккаби». Они по-прежнему хотят быть «большими, успешными и красивыми". У нас другая повестка. Мы ближе к “Хапоэлю Рамат-Гану”, “Хапоэлю Катамону”. Это клубы поменьше. У нас нет с ними официальной дружбы. У нас есть личная дружба. Как между мной и барабанщиком Helem, Ариком. Он один из преданных фанатов «Хапоэль Рамат-Ган» . Но на уровне клубов мы никогда не дружили официально.

Сократ: Значит, если это дружба, это только личное? 

Ран: Это только с Сахниным, потому что мы верим в их людей и их путь. В 2017 году мы вместе проводили турнир AntiRa. Это что-то действительно большое. Арабская и еврейская команда вместе устраивают мероприятие против расизма. Это было действительно вдохновляюще.

Сократ: Кто друзья “Хапоэля” за пределами Израиля?

Ран: Во-первых, примерно в 2005 году мы впервые поехали в Гамбург на AntiRa. И там мы познакомились с ультрас “Санкт-Паули” и стали друзьями. Через некоторое время мы официально подружились с “Омонией Никосией” с Кипра и Ultras Inferno из Standard Liege. Это три самых близких дружеских отношений, которые у нас есть. У нас также хорошие контакты с “Тернаной” из Италии, и у нас есть друзья из “АЕК Афины”. Но нашу официальную дружбу мы называем братство ЙОБОВ.

Скорат - Почему ЙОБОВ?

Ран - Это просто шутка.

Сократ - Что означает это слово?

Ран: Был игрок, который однажды приезжал сюда, в Израиль, на несколько испытаний. Его звали Христо Йобов. И мы стали называть друг друга Йобовым в его честь. Эй Йобов, эй Йобов, эй Йобов .. Шутка.

Сократ: По-русски это звучит забавно, потому что похоже на ругательство.

Почему ты не упомянул ультрас “Селтик” среди своих друзей?

Ран: Думаю, большинству из них мы не нравимся. Потому что они очень пропалестински настроены и думают очень узко. Для них, если ты из Израиля, то это должно означать, что ты против Палестины. Но они не понимают, что мы здесь, в фашистской стране, делаем все возможное, чтобы поддерживать дружбу между арабами и евреями в Израиле и Палестине. Мы стараемся. Но, по их мнению, этого недостаточно. Они хотят чего-то чистого, как они это понимают. В сцене ультрас происходят похожие процессы, как и в панк-сцене. У большинства людей из Италии, Ирландии, Шотландии и Англии нет хорошего мнения об Израиле. Они думают, что все мы гребаные Биби (Беньямин Натаньяху - бывший премьер министр Израиля). Они обвиняют нас в преступлениях нашего правительства, с которым мы боремся. Но борются не они, а мы. И так выходит, что мы участвуем в одних антирасистских турнирах. Когда мы организовывали AntiRa 2017, они прислали нам письмо, что не хотят приезжать, потому что не хотят поддерживать оккупацию Палестины. Люди из “Сант-Паули” пытались объяснить им, что они делают ошибку. Но у них слишком большое эго, чтобы понять, что жизнь не бывает черно-белой. Мы здесь внутри конфликта и пытаемся что-то изменить.

Сократ: Сталкивался ли “Хапоэль” когда-нибудь с антисемитскими настроениями в Европе?

Ран: Да. В период с 2000-2012 года, мы много играли в Восточной Европе. Конечно, когда мы играли в Братиславе, в Киеве, в таких местах были некоторые проблемы. Мы играли в Боснии.Мы играли против многих команд. Из Молдовы, Латвии, Эстонии. И у нас там было много неприятностей. Было много интересных историй. Самая большая из них была, когда мы играли с “Легией Варшава”.

Сократ: С “Легией Варшава” у вас был самый большой конфликт?

Ран: Это самая большая нацистская команда в Польше. Поэтому, когда мы играли против них, мы сделали огромный баннер с коммунистическими символами на всех трибунах, и они сошли с ума. Когда мы пошли туда играть, они сделали тот же самый баннер, только с «Х» поверх него. Тоже очень большой. Они приложили большие усилия. Также они сделали плакат против нас: «Джихади Легия». Или, когда мы играли в Шотландии с “Селтик”, они принесли много палестинских флагов, как будто это нас разозлит… Но это не злит нас, мы поддерживаем то же самое. Они думают, что это сведёт нас с ума, как если бы вы поехали в Грецию и махали турецким флагом, чтобы попытаться разозлить их.

Сократ: Расскажи, как полиция обращается с ультрас “Хапоэль”? Ты помнишь какое-либо жестокое обращение с ультрас со стороны полиции?

Ран: Прежде всего, я вернулся после пятилетнего запрета на посещение стадиона. Самый большой враг всех израильских ультрас - это полиция. Потому что, как вы знаете, в Израиле много проблем с религиозными людьми, и с арабским населением, все они регулярно конфликтуют с полицией, поэтому у них есть специальное подразделение под названием ЯСАМ. Есть штатная полиция, пограничная полиция, и есть ЯСАМ - самые большие гориллы. Вот кого они отправляют на футбольные матчи - самых сумасшедших полицейских. Они умеют драться.  Это не обычная полиция, это как ОМОН. Мы все время шутим, что если на один уик-энд мы пошлем израильскую полицию в Грецию, и у нас будет здесь греческая полиция, мы увидим другую ситуацию. Поскольку израильская полиция приходит не для того, чтобы вы не дрались с “Бейтаром”, они приходят воевать. Несколько лет назад после долгой борьбы нам удалось остановить полицию, вместо полиции на стадионах появились охранники. Частные люди, которым платят за безопасность. Для полиции это был большой удар по эго и по карману, потому что за каждую игру они получают около 150 евро к зарплате. И вдруг мы "берем деньги из их кармана". Поэтому они делают все, чтобы вернуться. И как они это делают? Они пытаются показать публике и СМИ, что, поскольку их нет, фанаты стали более агрессивными, и мы должны вернуть полицию на стадион. Потому что это большие деньги. На игре «Хапоэль» против «Маккаби» задействуют порядка 400 полицейских, которые получат от 50 до 60 тысяч евро. Поэтому они делают все, что в их силах, чтобы арестовать больше, побить, создать проблемы, очернить нас. Они всегда провоцируют нас, а затем арестовывают и говорят: «Вы видите! Если нас здесь нет, будет много неприятностей».

Сократ: Можно ли назвать “Хапоэль” «городским клубом»? Клубом, в котором фанаты состоят из населения его города?

РАН: Нет. У “Маккаби Тель Авив” фанаты от Эйлата до Кирьят-Шмона. Так же, как “Маккаби Хайфа” и “Бейтар Иерусалим”. Потому что дело не только в гордости города. Это о вашем политическом мышлении. Вы можете быть из кибуца на севере и любить “Хапоэль”, потому что вы левый и верите в этот футбольный клуб. Израиль очень маленький. Нет никакой разницы, живете ли вы в Герцлии, Раанане или Тель-Авиве, вы садитесь в машину и через тридцать-пятьдесят минут оказываетесь на стадионе. А если посмотреть на команду из Раананы, у нее ноль болельщиков. Может быть, пять болельщиков, потому что каждый, кто увлекается футболом, вероятно, поддержит одну из наиболее успешных команд с историей и наследием. Здесь не распространена гордость за свой город. Если бы я родился в Германии, в Бремене,то был бы фанатом Бремена. Или если вы едете в другой город, где все поддерживают местный клуб, даже если клуб находится в пятой лиге и играет в дерьмовый футбол, вы идете на стадион и видите 15 тысяч человек. Здесь все не так. Единственные команды, у которых есть толпа - это большая пятерка или шестерка.  

Сократ: Как ты получил запрет на футбольные матчи? Многие ли фанаты получают запреты?

Ран: Не буду вдаваться в подробности, это не такая уж хорошая история. Десять лет назад, если вы втягивались в драку, вы получали бан на один месяц. Спустя какое-то время бан стал два месяца, потом шесть месяцев, год, два года и так далее. С годами наказания становились все более суровыми. Десять лет назад они не воспринимали нас всерьёз, царил хаос, полиция толком не понимала, что происходит. Они не понимали, насколько глубока может быть ненависть, насколько серьёзным может быть насилие. Шли годы, и особенно после того, как мы выгнали полицию с террас, они действительно стали более серьёзно относиться к этому, чтобы доказать правительству, что применение силы необходимо. То, что их работа имеет важное значение, что деньги, которые они получили, оправданы, и что они должны вернуться на стадионы. Так что да, в последние несколько лет конфликтов с полицией все больше и больше, но не только у нас. У “Маккаби Тель-Авив”, “Бейтара”, “Маккаби Хайфа” могут быть волны арестов, когда 50 - 60 человек арестовывают за одну ночь. 

Сократ: Как насчёт пиротехники? Это законно?

Ран: Нет, незаконно. Если вас поймают с фаером, у вас могут возникнуть большие неприятности. В Израиле большая часть пиротехники украдена из армии. У нас нет магазина, в котором можно было бы купить пиротехнику, поэтому вам нужно получить её другим способом. Так что по сути это преступление - иметь пиротехнику на футболе. Ещё и потому, что вы должны каким-то образом украсть её.

Сократ: Как ты связал панк-рок, футбол и “Хапоэль”? И если бы тебе пришлось выбирать между “Хапоэлем” или панк-рок-сценой, что бы ты выбрал?

Ран: Как я уже сказал раньше, я не чувствую, что выбрал его, мне кажется, что он выбрал меня. Потому что, когда я начал болеть за “Хапоэль”, его идеология уже была у меня в голове: протест, «К черту систему» ​​и так далее. Если ты заметил, один из символов ультрас “Хапоэль” это дьявол, который также является символом группы «Kreator». Я к тому, что в ультрас всегда были люди, которые слушали панк-рок, хэви-метал и все такое, и это сильно повлияло на эстетику того, что мы делаем. Баннеры, шрифты, наклейки - это всегда будет что-то, что связано с дьяволом или чем-то тёмным, и людям, не относящимся к этому жанру, будет трудно общаться. Я помню одну игру, ультрас сделали баннер с цитатой Metallica: "Все остальное не имеет значения", и я впервые подумал, что футбол и музыка соединились в одно целое. Мне казалось, что эти две части моей жизни больше не разделены. Любовь к тяжёлой музыке и футболу. Думаю, это был 2008 год или что-то вроде этого. Когда вы вырастаете на панк-сцене, вы можете иногда думать, что панк - это о внешности, но панк в моих глазах не имеет ничего общего с внешностью, он не имеет ничего общего даже с музыкой. Панк - это ментальный настрой. Это быть против, это быть «Анти», это быть грубым. Также как ультрас в футболе. Если убрать всю внешность, одежду, волосы, они те же панки. В последние пару лет многих молодых парней из “Хапоэля” также привлекает панк, они приходят на концерты, и внезапно появляется новая волна, которая оживляет сцену. Сцена панк-рока действительно мала, и когда к ней присоединилось около 20 новых людей, которые выглядели иначе, но были такими же безумными, это уже рождает движение. Со временем люди научились принимать нас, и я думаю, это во многом повлияло на концепцию, что панк - это не то, как ты выглядишь. Вы можете быть фигуристом, хипстером, анархистом, футбольным фанатом или кем угодно, это не имеет значения. Важно то, что на шоу все вместе, хорошо проводят время. И если вы посмотрите на выступления Helem в этом отношении, мы пытаемся создать единство между панками и футбольными фанатами, мы выглядим намного более «атмосферными», чем у другие группы. Потому что то, как я пишу музыку, как пишу тексты, в основном вдохновлено стадионом, поэтому некоторые из наших гимнов могут звучать очень похоже на футбольные кричалки.

Сократ: Когда в Израиле зародился панк?

Ran: Первые группы появились в семидесятых, но настоящая панк-сцена началась в девяностых, когда группы были больше в духе «UK 82». Много ирокезов и песни в основном о чепухе, а затем в середине девяностых произошла большая драка, которая вызвала раскол между панками левого крыла и тем, что мы называем «арсо панками» (гоп-панки). Панки левого крыла более политичны, больше привержены активизму, веганству и очень пропалестинские. Арсо-панки больше любили вечеринки, выпивку и драки. Я лично не думаю, что это плохо. Панк - это борьба, но панк - это также мышление, панк - это поддержка, но иногда это антисоциальность, у него нет одного измерения. Когда я рос в сцене панков, потому что у меня смуглая кожа, политические панки левого крыла меня не очень любили, потому что я не люблю их. Большинство их из хороших семей, из кибуца, из Тель-Авива, более высокого социального класса, чем я. Но я терпеть не мог проводить слишком много времени с арсо-панками, потому что в этом не было ничего особенного, много конфликтов, так что в конце концов я сказал "в жопу все это", поэтому я ушел с панк-сцены на несколько лет и сосредоточился больше на футболе. Все время футбол, 24 часа в сутки, 7 дней в неделю, потому что в панк-сцене я не чувствовал себя как дома. Это было не воодушевляющее, а удручающее место. В последние несколько лет все изменилось, в первую очередь в музыкальном плане, появляется много действительно хороших групп, много концертов, и публики становится все больше. Почему людей становится все больше? Потому что меньше конфликтов. Люди пытаются разговаривать друг с другом, они не ищут мелких конфликтов. Люди приходят на концерты более открытыми. Когда будет вечер шоу, вы попытаетесь послушать все  группы, а не только своих друзей. Так что я думаю, что в последние несколько лет не было тенденции разделения. Я думаю, что последние пять-шесть лет, особенно последние два-три года, - это золотой век израильского панка.

Сократ: Полиция иногда закрывает панк-концерты?

Ран:    Иногда... Но обычно это происходит не из-за концерта. Они просто приходят и видят кучу молодых ребят, которые веселятся, бухают и выглядят немного иначе, поэтому они, будучи засранцами, думают, что люди  будут трахаться на концертах. 

Сократ: Значит, общественность и полиция не считают панк-сцену угрозой?

Ран: Мы слишком маленькие. Ультрас - да, они говорят, что они негативные, опасные, жестокие и все такое. Но панк-сцене уделяется не так много внимания.

Сократ: Я хотел задать вам несколько вопросов о вашей группе Helem. Когда вы сформировались? И почему?

Ран: Мы сформировали Helem примерно в августе 2017 года. И это произошло потому, что мне не разрешали посещать футбольные стадионы, и у меня было много энергии. Я хотел много чего делать, но было негде. В этот период я ​​много работал с беженцами. В то время у нас был кризис беженцев в Израиле. [Я захотел отвлечься от этой деятельности]. У каждого панка, которого я встречал, была своя группа. Так что я решил, что тоже хочу создать группу, чтобы выразить то, что у меня было на уме. Мы создали группу Oi! Lo, которая исполняла каверы на известные Oi! песни. Однажды после репетиции я попросил ребят остаться ещё немного, чтобы попробовать сыграть некоторые из песен, которые я написал. И после пары репетиций мы сформировались. Для меня было действительно важно создать группу, которая поёт на иврите. Многие израильские группы предпочитают петь на английском. Многие из них в своих текстах не так много затрагивают тему политики. Для меня было важно иметь политическое высказывание на иврите, потому что это моя миссия. Я пою для израильтян, а иврит - мой родной язык, это делает связь более значимой.

Сократ: Сколько у вас альбомов?

Ран:  У нас два альбома (на момент публикации интервью у Helem вышел новый альбом). Первый мы записали через пять месяцев после того, как сформировались. А второй мы выпустили пару месяцев назад. Мы гастролировали по Германии, и нам повезло встретить много людей, которые интересовались израильской сценой. Я был счастлив поговорить со всеми, кто интересуется израильской сценой, израильской политикой, оккупацией Палестины, ситуацией с беженцами и вообще атмосферой израильской реальности. Хотя мы поем на иврите, я рад, что нашей музыке удаётся привлечь внимание людей, живущих за пределами Израиля. Круто то, что второй альбом выходит на виниле на двух немецких лейблах. Они не понимают того, что мы говорим, но говорят, что чувствуют это. Для меня это действительно круто и важно.

Сократ: Есть ли в Израиле панк-группы с явно правыми взглядами?

Ран: Нет, сейчас их нет. Раньше было несколько. Но я вообще не думаю, что даже они были действительно правыми. Они были более реакционными группами по отношению ко многим левым панк-группам в Израиле. На метал сцене есть группы правого крыла. Но опять же, для них это скорее личная политическая позиция. Обычно они не делают этого слишком явным в своей музыке или одежде.

Сократ: Есть ли в Израиле арабский панк-рок?

Ран: Нет.

Сократ: Какие-нибудь арабские метал-группы?

Ран: Нет. Есть хип-хоп. И он обычно очень политический и социальный. И они поют о многих важных темах. Но да, панк - это скорее западный феномен, и в целом он не так популярен в арабском мире. Несмотря на то, что в Индонезии, Турции и некоторых других незападных странах есть панк-сцены, они по-прежнему очень маленькие и непопулярные, по большей части, в арабском мире. Иногда, когда я приглашаю людей сыграть в Тель-Авиве, они говорят мне, что придут и сыграют, только если они смогут сыграть также в Палестине. Им сложно объяснить, что в Палестине нет ценителей их музыки. Я бы с радостью замутил для них концерт в Рамалле или где-то ещё, отвез их к границе, и даже попытался бы пробраться с ними, но на палестинских территориях просто не слушают такую ​​музыку. Это как в Кувейте нет ценителей японской поп-музыки. Понимаешь о чем я? Люди в Палестине больше склонны к выживанию. У них ограниченный доступ в интернет, живут в условиях репрессивного режима, они гораздо более закрыты для многих западных культурных влияний, особенно альтернативных, таких как панк-рок.

Сократ: Возвращаясь снова к футболу, какие футбольные клубы самые популярные среди израильских арабов?

Ран: “Хапоэль Тель-Авив”, “Бней Сахнин”, “Маккаби Хайфа”. “Маккаби Хайфа” очень популярен среди арабов северного Израиля. Но многие из них - и таких действительно становится все больше - поддерживают свои местные команды. Если вы поедете в такой город, как Ум-Эль-Фахем, и посетите дерби между “Хапоэлем Ум-Эль-Фахем” и “Маккаби Ум-Эль-Фахем”, вы увидите на стадионе около семи тысяч человек. Они в третьем дивизионе, но им все же удаётся собрать больше зрителей, чем некоторым командам из высшей лиги. Футбол - это также сообщество, а не только соревнование, поэтому для многих людей это отличный шанс объединиться во время футбольных матчей своих местных команд, и вы часто видите это в командах низшего дивизиона из арабских городов.

Сократ: Не мог бы ты рассказать о целях, которые вы ставите перед своей группой «Helem»?

Ран: Я думаю, что цель нашей группы - та же, что я ставлю в футболе и в других аспектах моей жизни: распространение идеи равенства. Я чувствую, что израильское общество в целом сейчас не в порядке, в нашем обществе масса социальных и экономических проблем, и я думаю, что это действительно важно, чтобы люди признавали и поддерживали антифашистскую сцену здесь, в Израиле. Люди должны знать, что мы здесь воюем, и когда я слышу, как панки из-за границы говорят о том, что они не едут в Израиль по той или иной причине, это меня расстраивает, потому что они на самом деле делают огромное обобщение, основанное на невежестве. Вы не должны смотреть на ситуацию в черно-белом цвете, здесь есть люди, которые борются за лучшее будущее для всех в этом месте, независимо от их возраста, цвета кожи, сексуальной ориентации или чего-то ещё. Я должен подчеркнуть, что поддерживаю движение BDS*. Когда идёт концерт Мадонны или Бон Джови, это действительно легитимизирует оккупацию Палестины. Это действительно ложная картина того, что здесь "все нормально". Но когда панк-группа не хочет выступать перед толпой из двухсот человек, которые в подавляющем большинстве выступают против оккупации, против расизма, в основном левых и анархистов, я рассматриваю это как дискриминацию тех израильтян, которые ежедневно борются со всем этим говном. Это как если бы кто-то сказал мне, что они не будут играть в России, потому что Путин преследует гомосексуалистов. Они никогда этого не сделают, потому что никогда не упустят шанс сыграть перед трехтысячной толпой. Намного проще бойкотировать толпу в двести человек. 

* BDS - Boycott, Divestment and Sanctions, глобальная политическая кампания и общественное движение, призывающее к экономическому и политическому давлению на Израиль с целью прекращения им действий, характеризуемых организаторами кампании как нарушения международного права в отношении арабов проживающих в Палестине.