Мы публикуем статью беларуской группы Прамень.
Недавно художник-акционист Владислав Бохан выпустил на своём канале статью под названием «Симулякр идеи равенства». Поскольку Владислав позиционирует себя как анархист, мы считаем необходимым отреагировать на некоторые тезисы из его текста, часть из которых расходится с нашим пониманием анархизма. Отметив грубый и шовинистский тон повествования в указанной статье, сосредоточимся в первую очередь на изложенных там аргументах.
Первый из них – в странах Запада политкорректность подменила собой понятие равноправия, где отдельные категории граждан получили особый охраняемый статус, став как бы «первыми среди равных». В качестве примера Владислав приводит ситуацию с нападениями мигрантов на религиозной почве, которые якобы игнорируются со стороны лево-либеральной публики.
Для начала стоит отметить ту часть тезиса, с которой мы скорее согласны: плюрализм и диалог возможны там, где их ценность признают все стороны. Если нацист, религиозный фанатик или другая реакционная сила декларирует наступление на людские жизни, свободы, достоинство, то в качестве защиты от них допустимы любые средства. Хотя по-прежнему берётся во внимание ценность человеческой жизни, а диалог предпочтительнее насилия, но ситуация защиты позволяет идти на крайние меры. Когда собеседник отрицает твоё право на высказывание, он перестаёт быть собеседником, а ситуация перестаёт быть диалогом. Попытки вернуть конфликт в плоскость разговора похвальны, но не должны доходить до абсурда, когда любые действия парализуются, если разговор невозможен. Поэтому на улице вы можете отбиваться от хулигана кулаками, поэтому невозможны переговоры с Лукашенко, поэтому анархисты воюют на стороне Украины.
Ещё раз подчеркнём этот принцип. Свобода слова и плюрализм распространяются только на тех, кто их принимает и практикует. Речь не идёт о сравнении групп по количеству их членов. Если завтра фашисты или фанатики-каннибалы останутся в меньшинстве, то это не будет означать, что им нужно предоставить равные права для высказывания и реализации их планов просто потому, что их голоса звучат слабее. Суть высказываний фашистов — это запреты для других или угроза чужим жизням, а потому они сами по себе отрицают равноправный диалог. Если вы позволяете высказываться другим, следуете принципам плюрализма и уважаете чужую свободу, а вам затыкают рот, то это уже повод выступить в защиту демократии (хотя ещё недостаточное основание, чтобы применять насилие!) В условиях наступления на свободу слова логично поддержать голоса, которые стараются пробить цензуру, но это не должны быть голоса новой диктатуры.
Упоминание автором некой заботы европейского истеблишмента о мигрантах вообще игнорирует реальность и лишь ретранслирует тот самый расистский нарратив, который распространяют правые, заполонившие парламенты по всей Европе. Любой как минимум небелый мигрант знает. что такое «Крепость Европа» со всей её ненавистью, насилием и дискриминацией. Любое государство легитимизирует своё насилие, оправдывая его всеми возможными, пусть даже и абсурдными, способами. Именно это насилие является инициирующим и всегда куда более массовым.
Невозможность получить визы и подать заявление на беженство, выталкивания с границы, содержание в закрытых тюрьмах, бюрократический ад и масса ограничений возможности для легализации — не это ли Влад называет той самой заботой и «пляской с бубнами вокруг прав отдельных групп населения»?
Следующий тезис — это религиозная составляющая указанной Владиславом проблемы. Оставим подробную критику религии как таковой для отдельного текста, отметив, что среди анархистов нет единого мнения по данному поводу. Одним из распространённых мнений является защита свободы вероисповедания и критика религиозных институтов. Сторонники такого подхода отмечают тесное взаимодействие между церковью и государством, поддержку служителями культа практик домашнего насилия, всяческих ограничений для адептов, потворство межрелигиозным распрям. В этом свете критика религиозных практик со стороны анархистов выглядит убедительно, но важно отделять её от критики мигрантов.
И здесь мы переходим к наиболее спорным тезисам — мигрантофобии и культурной интеграции. Давайте рассмотрим несколько мифов, на которых основана мигрантофобия.
Первый миф — все мигранты из стран Ближнего Востока = радикальные мусульмане. Несмотря на подавляющее большинство мусульман, в этих странах также проживают езиды, христиане, зороастрийцы и представители других религиозных течений, а также атеисты. Причём указанные группы решаются на миграцию гораздо чаще своих исламских сородичей в силу преследования в своих странах. В Европе также есть регионы от Балкан до Балтики, где мусульмане проживают уже несколько веков, а также страны, в которые миграция мусульман началась ещё в середине XX века. Обобщение целых групп людей по внешним признакам, обвинение их их в идеях, которые может исповедовать часть из них, должно быть постыдным для человека, называющего себя антифашистом. Суждения о том, что бы было с ЛГБТК+ активистами в Палестине, звучит как минимум странно, учитывая, что такие люди есть в том числе и там. Отождествление сторонников свободной Палестины с членами ХАМАС выглядит также странно, как отождествление Влада Бохана с беларуским ОМОНовцем. Принадлежность к этнической группе не опрделяет политической позиции.
Также очевидно, что миграция — это низовой процесс, который в основной массе не регулируется религиозными организациями. Основным мотивом переезда является поиск безопасности и заработка, а не культурная экспансия. Подавляющее большинство мигрантов не выезжают с целью устраивать религиозные конфликты, а популярность радикального исламизма в их среде следует искать в маргинальных условиях жизни. Часто нападения совершают молодые люди, уже рожденные в Европе, а не переехавшие с целью совершить нападение. Невозможность культурной интеграции и нищета — зачастую не выбор мигранта, а реальность капиталистического мира. Не стоит забывать и о встречном насилии со стороны полиции и правых. Чтобы понять, какую сторону в этом конфликте занимает государство достаточно взглянуть на то, как польские СМИ распространяют новость о смерти пограничника от рук мигранта и одновременно замалчивают десятки подтверждённых смертей беженцев на границе.
Второй миф – западное общество = оплот демократии. В странах Запада — Ренессанс правого популизма и сепаратизма. Ультраправые получают всё больше мест в парламентах, а в некоторых странах уже возглавляют правительства. Христианские традиционалисты имеют колоссальное влияние на общество и политику во многих странах. Количество тоталитарных сект не исламского происхождения исчисляется сотнями, а правые организации, вдохновлённые христианством, действуют во многих странах (и часто спонсируются правительством). Традиционализм имеет в том числе и европейское происхождение, но характерно то, что акцент в СМИ делается на исламских мигрантах.
Историк по образованию, Владислав, не может не знать этих фактов, но становится заложником той логики, которую сам же критикует в начале своей статьи: вместо защиты демократии и критики всех правых тенденций он становится на сторону правых европейских мигрантофобов «первых среди равных» на «своей земле». В своей «избирательной толерантности» он не замечает империалистических причин миграции и роста популярности ислама. Кроме того, автор даже обвиняет в росте правого популизма самих мигрантов, которые якобы не хотят интегрироваться.
Тезис про «варваров, несущих средневековье в цивилизованную Европу» — это пример классического колониального расизма, в котором белая Европа представляется элитарной силой, диктующей правила и нормы культурного, социального и политического развития, — этаким мессией, несущим свет в тёмные уголки планеты, и просвещающим варваров, навязывая им своё господство и контроль. Рим может прийти к Варварам, но Варвары могут попасть в Рим только в рабских кандалах.
Заканчивает текст Владислав утверждением об обязательности культурной интеграции. Во-первых, Влад приводит в пример свой личный опыт, который по ряду вопросов сильно отличается от опыта небелых мигрантов. Условия интеграции в польское общество для беларуса и для палестинца будут очень разными, начиная с языкового барьера и заканчивая схожестью или различием бытовых привычек. Во-вторых, мы считаем, что человек вправе перемещаться и менять место жительства невзирая не только на государственные границы, но и на культурные различия. Стремление общаться с людьми на их языке полезно и похвально, но не должно становиться условием для сосуществования. Не диктуя большинству как им жить, человек вправе добиваться для себя комфортных условий. Опять же таких, которые не будут мешать жить всем вокруг.
Свобода культурного выбора — одна их базовых ценностей анархистов. Мы уверены, что возможно существование общества культурного плюрализма без значительных ограничений для носителей непопулярных языков или иных отличительных элементов культуры. Поэтому мы поддерживаем тех, кто воюет против российского империализма, и оставляем за собой право писать статьи на русском языке. Степень и скорость подстраивания под окружающие культурные условия должны оставаться личным выбором человека. Это может создавать для него объективные сложности в общении, но не должно ограничивать в правах как «чуждого элемента».
Та земля, где человек обрёл дом, становится и его землёй независимо от того, где жили его предки. А у себя дома каждый человек должен иметь право голоса. Подход «мы тут в гостях» откровенно консервативен и не оставляет шанса на построение равноправных низовых сообществ, так как мы больше не воспринимаем себя субъектами политической и социальной жизни. Если мы считаем себя сторонниками плюрализма, то должны перестать сортировать людей на основании происхождения или языка общения.
Ни бога, ни пана, ни наций, ни границ.
P.S. Владислав Бохан опубликовал ответ на критику группы Прамень на своем канале.
Добавить комментарий