Еще в августе 2015 в стране произошло тревожное событие. За политическое граффити были арестованы 5 человек. На фоне белорусской реальности само по себе это не ново: за граффити и раньше вменяли «хулиганство», а количеству административных дел за расклейку плакатов и листовок счета нет. Ключевым отличием стала одна деталь: следствие примерялось к обвинительной формулировке «распространение экстремистских материалов».
Затем были «выборы» президента, очередные заигрывания режима с Западом и все тот же спектакль под названием «либерализация». КГБ и МВД получили команду на время притормозить свой маховик.
Однако диктатура не может долго обходиться без репрессий. Показное насилие — важнейший инструмент психологического контроля за обществом. Было очевидно с самого начала, что как только «либерализация» закончится, силовики примутся за дело.
Также, проводя аналогии с историей, становилось ясным, что круг людей и спектр общественной деятельности, становящиеся целью грядущих репрессий, значительно расширится.
Весной 2016 года маховик закрутился с новой силой. Выполняя директиву «о повышенном внимании к южному направлению» и изучив опыт украинского Майдана, каратели решили направить свой меч на представителей политизированных молодежных субкультур.
Хронология событий за март-август 2016 года:
-
22 марта, Минск. Арестованы трое футбольных фанатов (Илья Воловик, Вадим Бойко, Дмитрий Цеханович) ФК «Партизан» по обвинению в участии в драке двухлетней давности. Сам факт того, что расследованием занимается УБОП и малая значимость нарушения говорят о том, что официальная причина ареста носит откровенно формальный характер.
-
29 апреля, Минск. Задержаны участники экологического велопробега «Критическая масса». По словам пострадавших велосипедистов милиция немотивированно избивала их. Против Дмитрия Полиенко, кто оказал пассивное сопротивление, возбуждено уголовное дело за нападение на милицию.
-
13 июня, Минск. Задержаны двое анархистов по подозрению в участии в акции по забрасыванию Гостелерадиокомпании лампочками с краской, возбуждено уголовное дело. Обыски у участников движения прошли в 8 городах.
-
2 июля, Береза. ОМОН напал на посетителей панк-концерта. Четверым предъявлено обвинение в нападении на сотрудников милиции.
-
14 июля, Гродно. Начался суд над антифашистом Максимом Ягнешко. Он был избит группой неонацистов, после чего оперативники, узнав что Максим антифашист, заставили нападавших самих написать на него заявление. При этом 26-27 июля у свидетелей защиты и активистов антифашистского движения было проведено в общем шесть обысков. 7 сентября Максим приговорен к трем годам ограничения свободы.
-
Конец июля, Минск. По делу минских антифашистов арестован Филипп Иванов, футбольный фанат ФК «Партизан».
-
2 августа, Брест. Арестован 17-летний анархист Андрей Джамбуриев по подозрению в организации нелегальной манифестации и бросании дымовой шашки на территорию отдела УБОП. Когда никаких зацепок для выдвижения обвинения найдено не было, ему вменили драку, за которую он уже был осужден в административном порядке.
Раньше для расправы над неугодными активно применялся подлог, как с подброшенными патронами в деле Николая Автуховича, либо очевидно неадекватная квалификация действий судом как уголовных. Но многих людей такие методы возмущали, и солидарность с репрессированными выходила власти боком.
В отличие от предыдущих репрессий теперь применяется новая тактика. Каратели пытаются вменять какие-либо незначительные криминальные эпизоды (например, драки), чтобы придать убедительности и замаскировать политическую подноготную дела. Однако как бы ни были утонченны механизмы репрессий, один признак всегда их выдает — избирательность применения.
В главный прицел карателей попали футбольные фанаты, в первую очередь, ФК «Партизан», публично стоящий на антифашистских позициях. Я сам помню то время, когда белорусские антифашисты, обеспокоенные засильем неонацистов в спорте, массово пошли на футбольные трибуны. Со временем антифашисты смогли подорвать моду на неонацизм среди фанатов. Когда открытых способов выражать свое мнение не остается, трибуна футбольная становится трибуной политической.
После событий в Украине 2014 года группы фанатов «Партизана» активно участвовали в противодействии прокремлевским имперским движениям в Беларуси. Другие объединения футбольных фанатов также подверглись прессингу карателей: их либо разогнали, либо взяли под контроль.
Как стало известно, гэбисты стали наведываться в зоны (т. н. «исправительные колонии») и требовать от сидящих там неонацистов написать заявления на антифашистов, либо наоборот. Когда те отказываются, их бросают в карцер. Один из таких ультраправых фанатов ФК «Торпедо», которого посадили за наркотики, дал показания на минских антифашистов как пострадавший. Скорее всего ему обещано досрочное освобождение или даже пересмотр уголовного дела в сторону уменьшения срока. Сколько в зонах таких, кто готов дать любые показания на кого угодно, лишь бы скостить срок?
Получив такого «свидетеля», следствие старается максимально расширить круг обвиняемых. Так в прицел органов попали ранее проходившие по делу свидетелями Дмитрий Янушко и Роман Тесленко, давно эмигрировавшие за границу. В данный момент каратели не гнушаются оказывать давление на родственников, чтобы они повлияли на парней и те вернулись в Беларусь. Дошло до того, что на сестру одного из них начали давить, в результате чего она написала жалобу в Управление собственной безопасности МВД. Разумеется, проверка нарушений не выявила. Мать другого подкараулили на районе проживания по дороге на работу и под предлогом «беседы» усадили в машину. Дома проводятся обыски.
С мая 2016 года в зонах введен новый профилактический учет (его даже нет в Уголовно-исполнительном кодексе): «склонный к экстремизму». Поставленные на такой профучет обязаны носить желтую бирку, что наводит на грустные ассоциации с методами времен Гитлера. Профучет «экстремизм» применяется к любым заключенным, имеющим какую-либо политическую окраску, даже к политзаключенному, правозащитнику Михаилу Жемчужному. Профучет накладывает множество правовых ограничений, в т.ч. принципиально ужесточается цензура писем. По оценкам Жемчужного, цензура уничтожает не менее ¾ писем.
Стоит отметить, что многие из репрессированных вполне могут и не являться именно политическими активистами в классическом понимании. Но точно также не являлись политическими активистами 99% репрессированных по антисоветской 58-ой статье в сталинские годы. Тоталитарные замашки карателей укладываются в формулу «Бей в воробья, и в журавля попадешь».
Очевидно, что механизм нынешних репрессий изначально рассчитан с учетом нейтрализации правозащитников. Ведь согласно международным стандартам репрессированный, применявший какое-либо насилие, формально не может считаться политзаключенным. Увы, но с таким подходом правозащитников скоро получится так, что по политическим мотивам (но с уголовной ширмой) в зонах окажутся десятки и сотни людей, которые не будут считаться политическими узниками. Положа руку на сердце, реально практикуемый «критерий политичности» для таких случаев сводится к одному: признает ли человек себя виновным или нет. А как достается признание никому рассказывать не нужно.
Пускай власть манипулирует законами как вор отмычками и называет черное белым. Тирания на то и тирания. Пускай европейские политики ничего не замечает, в их оценках все равно нет никакой мало-мальской объективности. Мы все увидели их истинные приоритеты осенью 2015 года. Самое главное, чтобы мы сами не позволяли ввести себя в заблуждение. Никакие уловки чекистов не должны затмить разум, наши предки уже проходили это в Совдепии.
Сейчас в Беларуси появляется все больше и больше политрепрессированных. Но наряду с этим происходит масштабная зачистка на уровне целых молодежных социально-культурных сообществ, по принципу коллективной ответственности. Нет сомнений, что в недрах карательных органов шьется первое дело по принятой в апреля 2016 года статье «О противодействии экстремизму».
Происходящее сейчас исторически закономерно. Диктатура, как и любая система, не стоит на месте. Она может только абсолютизироваться, что мы и видим каждый год на протяжении 20 лет. Сталинские послевоенные репрессии были жестче и крупнее чем в 30-х. Позднесоветский режим также закручивал гайки, вплоть до перестройки. И пока диктатура не надорвется, белорусский режим может становиться только жестче, циничнее, беспринципнее. Никто и ничто нам не поможет, кроме нашей собственной солидарности.
Добавить комментарий