21 сентября 2011 года нижегородский общественный активист Алексей Поднебесный освобожден из под стражи под подписку о невыезде. Мы уже писали о судьбе Алексея и его деле . В данный момент требуются деньги на адвоката. Мы публикуем рассказ Алексея о том, как он был задержан и избит сотрудниками нижегородского Центра по борьбе с экстремизмом. Рассказ приводится с некоторыми сокращениями. (Полную версию вы можете прочитать здесь: http://freeundersky.livejournal.com/ и здесь.) "Впервые о том, что меня избили сотрудники Центра по борьбе с экстремизмом (т.н. "Центр "Э") я заявил 21 июля 2011 г. при первом помещении меня в ИВС Воскресенского района, где просил вызвать мне врача или "Скорую помощь", а затем официально заявил об этом в Воскресенском районном суде в процессе рассмотрения ходатайства следователя Гусевой о моем аресте.
В протокол суда это оказалось не включено, и я писал жалобу в суд с просьбой внести это в протокол судебного заседания, что и было сделано. Но что показательнов этом деле: сами оперативники Центра "Э", избивавшие меня, не отрицали факт применения ко мне насилия. В суде был озвучен рапорт сотрудника Центра "Э", в котором говорится, что насилие ко мне было применено, поскольку "при задержании я оказал сопротивление". Дикая совершенно версия, - ну как я мог реально оказать сопротивление шести оперативникам Центра "Э"!
Затем я писал жалобу в прокуратуру с просьбой привлечь избивших меня сотрудников к уголовной ответственности за превышение должностных полномочий, но эта жалоба была, как и следовало ожидать, отклонена (официального ответа на нее я до сих пор не получил), а уголовное дело было возбуждено в отношении меня самого, по статье 318, за, якобы, применение насилия в отношении сотрудника Центра "Э", которому, якобы, был причинен вред здоровью.
Следователь Гусева умело организовала мою изоляцию от медицинских работников, и в течении 10 дней содержания меня в ИВС мне отказывали в вызове врача и в медицинском освидетельствовании. А суд Воскресенского района, как и прокуратура, затем этот отказ "узаконил": в своем постановлении об отказе судья написала, что я в своихзаявлениях на имя следователя просил не медицинского освидетельствования, а медицинского "осмотра", что не является процессуальным действием и согласно УПК следователь не обязана это делать.
Тот же факт, что в своих заявлениях я указывал, что был избит при задержании, а это явное указание на совершение преступления сотрудниками полиции, и следователь обязана была проверить эту информацию, для чего в обязательном порядке должна была направить меня на мед.освидетельствование, этот факт упорно и судом, и прокуратурой игнорируется, как, впрочем, и множество других фактов, грубейших нарушений закона следователем и оперативниками Центра "Э".
Меня задержали 21 июля в Нижнем Новгороде, около 11 часов, недалеко от здания Пединститута на площади Минина. Я шел на встречу с женой, с которой мы по телефону договорились встретиться на площади Минина у фонтана и обсудить, как нам найти адвоката и сообщить в полицию о происшедшем. Оказалось, что мой телефон прослушивался с самого начала, и с утра на Минина уже работали оперативники Центра "Э", которые выследили меня, как только я там появился. На меня напали неожиданно, несколько человек подбежали сзади, выскочив из машины, которая быстро подъехала и остановилась сзади меня у тротуара.
Двое сразу скрутили мне руки и вывернули их за спину, причем правую руку мне вывихнули с такой силой, что от боли я стал кричать. Двое других стали бить меня по спине и бокам, уронили меня на асфальт, ударив головой, очки с меня слетели, так что я после этого видел очень плохо. Я стал кричать и звать на помощь, т.к. рядом на тротуаре стояли двое молодых мужчины, которые спросили, зачем меня бьют. Один из напавших сказал мне замолчать, и чтобы я перестал кричать наступил мне ногой, обутой в ботинок, на голову, и сильно придавил мою голову к асфальту. Запихнув в машину, меня снова избили, ударив несколько раз кулаками в грудь и в голову, в висок. Потом меня согнули, ударив головой о спинку переднего кресла, и в согнутом состоянии повезли в неизвестном направлении.Оказалось, что меня привезли в помещение Центра по экстремизму.
Там меня притащили в кабинет, где сначала поставили на колени и согнули лицом к полу, и так я стоял минут 20, а затем снова начали бить. Меня били несколько сотрудников, при этом ругали меня нецензурно, говорили: "Ты нам все сейчас расскажешь!", я спрашивал, что они имеют в виду, а они, возможно, даже не зная, что меня спрашивать, кричали: "Все!!!" и продолжали бить. Меня били кулаками и ногами, когда я уже лежал на полу, меня пинали во все части тела, особенно в правый бок, били в грудь, в солнечное сплетение, по рукам и ногам, били и по голове. Потом на некоторое время прекратили и оставили почти в бессознательном состоянии валяться на полу.
После избиения меня потащили под руки в другой кабинет. Там находился начальник нижегородского "Центр Э" - Трифонов. Он сказал, что их интересует: я должен сказать им, кто устроил взрыв на стройплощадке по Ковалихе, 72 и Фрунзе, 23, а также сообщить им все, что я знаю о деятельности других нижегородских активистов, в частности мне называли имена активистов движения "Автономное действие", "Трудовой Нижний", "Скажешь нам, что нам нужно, и все будет у тебя хорошо", - говорил мне Трифонов. Я ответил, что ничего по данным вопросам ответить не могу.
Тогда Трифонов мне сказал, что если я "найду, чем их удивить", то есть "сдать" кого-нибудь, в т.ч. и себя, то они мне помогут "спокойно отсидеть в тюрьме", если же я откажусь с ними сотрудничать, то обещал мне дальнейшую расправу уже в СИЗО и в лагере. В кабинете был еще один сотрудник, который сказал, что начальник лагеря - его давний друг, и при желании он может устроить все, что угодно. Кроме Трифонова и того сотрудника в кабинете находились еще двое оперативников, которые меня притащили из первого кабинета, где меня до этого избивали.
Мне стали угрожать, говорили, что если я не буду говорить, отвечать на их вопросы, то меня вновь подвергнут пыткам и избиениям, а за каждую мою жалобу на них меня будут наказывать в СИЗО и тюрьме: посадят в камеру с уголовниками и сообщат им, что я бывший прокурорский сотрудник, и тем меня убьют или покалечат, обещали подвергнуть сексуальному насилию и т.д.
Причем когда от меня добивались показаний, речь шла не о случае на озере, этот эпизод им вообще был не интересен, они лишь смеялись и глумились по этому поводу, по-видимому, они считали, что это дело уже не требует никаких доказательств, а им нужна была информация по "теракту" на Ковалихе и компромат на нижегородских активистов различных политических и общественных движений. Трифонов сказал мне: "Твое дело будем лоббировать мы и ФСБ. Исход твоего дела зависит от нас". В обмен на сотрудничество с ними мне обещали условный срок либо комфортные условия отсидки в случае реального срока, а в случае отказа - пытки и насилие в СИЗО и в лагере, а кроме того осуждение по максимуму, кроме одной статьи мне обещали добавить еще.
Впоследствии так и произошло: уголовное дело по второй статье (318 УК РФ, срок лишения свободы - до 10 лет) было возбуждено лишь 7 сентября, т.е. почти через два месяца после предполагаемого совершения мной преступления (18 июля), когда я, якобы, напал на сотрудника Центра "Э" и прыснул ему в лицо из газового баллончика. Все это время они ждали, что под влиянием невыносимых условий содержания в СИЗО я "расколюсь" и сдам им кого-нибудь из общественных активистов, но поскольку я отказался делать что бы то ни было, что они от меня требовали, мне в отместку, как и обещали, вменили еще одну статью по тяжкому преступлению.
Во время же ареста в Воскресенском районном суде мой адвокат сказал мне, что участь моя предрешена, так как в суд позвонили из ГУВД, из "Центра "Э" и договорились, чтобы меня арестовали. Поэтому ничто помочь мне уже не может, защищать меня безполезно. "В Облсуд они тоже явятся, - сказал он мне, - чем-то ты их там разозлил...". Действительно, 3 августа Облсуд отказал мне в кассационной жалобе на заключение под стражу.
После ареста меня поместили в камеру в Воскресенского ИВС, где 10 дней, до отправки в СИЗО, на мои жалобы на избиение и просьбы направить меня на медицинский осмотр мне не давали никакого ответа. Лишь 22 июля один раз приехал фельдшер "Скорой помощи", и даже не глядя на мои ссадины, синяки, побои, выслушав мои жалобы на боли в теле, головокружение и т.д., заявил, что он мне помочь ничем не может, что только в больнице меня могут обследовать и установить, есть ли у меня повреждения, что для этого я должен писать заявление следователю, после чего дал мне таблетку анальгина и уехал.
После отправки в СИЗО мне также отказывали в мед.осмотре. При поступлении я сразу же написал заявление о том, что при задержании был избит и просил оказать мне мед.помощь. Но в течение трех или четырех дней мне просто отказывались отвечать на мои заявления. Тогда 1 августа я объявил голодовку, написав об этом заявление на имя начальника СИЗО. Только после этого меня отвели к врачу. Причем показать меня врачу-неврологу отказались (якобы, такого врача у них нет, хотя впоследствии сокамерники мне сказали, что невролог приходит каждую неделю для приема из поликлиники) и отвели к врачу, который даже не сообщил мне, какой он специализации (терапевт или хирург?), направил меня на рентген головы, потом, посмотрев снимки, сказал, что "переломов черепа нет", а значит все остальное в порядке. На другие еще остававшиеся к тому времени синяки и ссадины он даже не смотрел. После избиения у меня появился странный выступ ребра на груди, он на него взглянул, сказал "это, наверно, и раньше так было", и отправил меня обратно в камеру. На этом "оказание медицинской помощи" закончилось.
Когда женщина-рентгенолог делала мне рентген, и я сказал, что 12 дней меня не показывали врачу, она была возмущена, как такое возможно! Конечно же, за такое время почти все синяки и ссадины у меня зажили, и описывать было практически нечего. И лишь 21 сентября (!), утром, за час до окончания срока содержания меня под стражей, когда по решению суда, отказавшего следствию в продлении ареста, меня должны были уже освобождать, в ИВС пришел судмедэксперт и "осмотрел" меня, установив (через два месяца, после избиения меня), что следов побоев у меня нет.
Поясница, спина и бок в области печени у меня болят до сих пор, на правом боку долго лежать не могу даже сейчас, болит печень. Голова тоже периодически кружится. Вообще все состояние здоровья сильно ухудшилось. После избиения я еще и сильно простыл в СИЗО, и долго лежал с температурой. Меня поместили в камеру с каменным полом, огромное окно было без стекол, а тогда как раз в августе началось похолодание и ночью у нас в камере было очень холодно, наверно градуса четыре тепла, как в холодильнике. И я очень сильно болел.
Почему вообще дело стало расследоваться таким образом? Почему к делу сразу же подключился Центр по экстремизму, как будто его сотрудники заранее знали, что, где и когда случится? Как сотрудники Центра "Э" могли так быстро узнать и явиться для моего задержания по случаю, который произошел далеко от Нижнего Новгорода, в лесу в Воскресенском районе? Откуда они могли знать, если специально с какой-то целью не исследовали, что я каждый год все лето живу на турстоянке на Светлояре, а в этом году еще и собирал там подписи против начинающегося и там строительства (в святом месте хотят строить развлекательный комплекс, что само по себе является кощунством)? Это вопросы, которые пока остаются без ответа.
Ясно одно, что если бы это дело расследовалось как положено, по закону, то никакого обвинения мне предъявлено бы не было. То, что мне теперь вменяют в вину, было необходимой обороной, на нас напали пьяные агрессивные парни, а впоследствии выяснилось, что сам нападавший принадлежит к криминальной среде, его брат ранее судим за нападение с применением ножа, нигде не работает, ведет асоциальный образ жизни, и от их нападения я вынужден был защищаться. Однако к делу сразу подключился Центр "Э", следователь Гусева, как ее характеризуют ее же коллеги и адвокаты, всегда выполняет указания оперативников и работает только с жестким обвинительным уклоном, и в результате из необходимой обороны дело превратилось в "умышленное причинение тяжкого вреда здоровью". Второе дело, по которому мне вменяют причинение вреда здоровью сотруднику Центра "Э", полностью сфабриковано. Явку с повинной по этому делу из меня "выбили" 21 июля в Центре "Э", и только на выбитых их меня показаниях это дело и основывается.
Если бы это было просто дело об "уголовщине и бытовухе", как его теперь пытаются представить (что показательно - об этом громче всего кричат представители нижегородской псевдоправозащитной и псевдооппозиционной тусовки, нечистоплотность методов которых я и раньше не боялся вскрывать), то почему в нем так активно участвует Центр "Э"? Почему на следующий день после происшествия в мою квартиру вломились оперативники Центра "Э" и их начальник Трифонов, и провели незаконный обыск, в ходе которого изъяли почти все имевшиеся у меня в комнате носители информации: два ноутбука (один старый, еще с архивом со времен работы в прокуратуре), огромное количество дисков с фото и видео архивами по проведенным мной протестным акциям, видеокассеты (я снимал различные акции, а также жилищные семинары и форумы на старую аналоговую камеру), фотоаппарат, диктофон, документы по моей правозащитной и общественной деятельности - какое это имеет отношение к делу по необходимой обороне? Очевидно, что Центр "Э" искал компромат на меня и на других общественных и политических активистов, и с этой целью у меня и проводился этот обыск, больше похожий на разгром.
Сотрудники Центра "Э" и следователь Гусева творили тогда все, что хотели, количество изъятых вещей было просто огромным, какие-то вещи изъяли вообще без включения в протокол, да и сам протокол мы получили только через два месяца, после многократного обжалования этого бесчинства под названием "обыск" в суды и прокуратуру, которые благополучно отписывались нам, что все было проведено "законно". Моя жена рассказала мне, что оперативники глумились и изгалялись над ней как хотели, читали наши личные письма, дневники и глумились над ней в присутствии понятых, посторонних людей.
Интересно и то, какие моим родственникам попадались адвокаты. Пока я был под стражей, следователь не давала мне разрешения ни на одно свидание с женой, а с матерью я виделся лишь один раз на 5 минут почти сразу после задержания. Как потом мне рассказала жена, такое указание следователю при ней обещали дать сотрудники Центра "Э" за то, что она отказалась им давать показания против меня. Так вот, пока я сидел в СИЗО, и связи со мной не было никакой, моей матери как-то очень хитро порекомендовали одного адвоката, который, якобы может мне помочь. Он сразу же стал убеждать и ее, и мою жену, что единственный способ помочь мне - это признать вину и просить смягчения приговора в связи с "раскаянием".
Он явно знал психологические особенности и мировоззрение и моей матери, и моей жены. Из матери он вытянул всю информацию обо мне и все, что она знала о моей правозащитной деятельности, а на жену постоянно давил психологически, играя на ее чувствах и используя то, что она глубоко верующий человек, убеждал ее "как перед Богом" рассказать ему всю правду, под "правдой" он при этом понимал, что она должна дать показания против меня, и сказать, что мы сами напали на тех парней, что было полным бредом. Я узнал об этом лишь теперь, а тогда, когда в СИЗО этот адвокат в первый раз появился у меня, я сразу заподозрил, что он либо перекупленный, либо подосланный именно из Центра "Э". Он с наскоку начал меня "обрабатывать" психологически, убеждая, что вина моя полностью доказана, что для меня единственно верное решение - полностью признать "вину" и "покаяться" и т.п. Я даже не стал его слушать до конца, на столько грубым мне показался этот фарс, что я прямо в кабинке для переговоров отказался с ним работать. И лишь после освобождения из-под ареста моя жена подтвердила мои опасения. Явно этот адвокат был засланным.
Почти такая же ситуация была и с другими тремя адвокатами, один из которых работал по назначению следователя, а два других потом уже за деньги, по договору с моими родственниками. Все они вели себя очень странно: подписывали протоколы следователя, составленные с нарушением закона и которые я отказывался подписывать, беседовали со мной и обещали что-то сделать (опросить свидетелей, найти людей и т.п.) и ничего не делали, как бы ожидая, пока доказательства моей невиновности исчезнут или будут уничтожены. От всех их мне пришлось отказаться, т.к. я видел, что они работают скорее против меня, а не защищают меня.
Следователь же, которая расследовала мое дело, допускала столько нарушений закона, что после каждого следственного действия я вынужден был писать по несколько жалоб на нарушения УПК. Об этом можно написать еще один рассказ, впрочем, замысел написания новой книги под рабочим названием "В Круге Третьем" у меня возник еще в СИЗО, пока что писать еще рано, т.к. впереди еще суд, тюрьма, "зона" и информации у меня будет еще гораздо больше, но думаю, книга эта будет написана.
Таким образом, очевидно, что дело лоббируется Центром "Э", и фактически я стал политическим заключенным, хотя никогда не участвовал напрямую в политике, и все, что творится в отношении меня - это политически мотивированный процесс, расправа Системы над инакомыслящим. Всем нам будет показан спектакль, фарс, под названием "российское правосудие", в котором невиновный будет осужден за преступления, которые он не совершал, потому что это нужно и целесообразно для Системы, против которой он боролся".
Алексей Поднебесный
Вы можете помочь Алексею Поднебесному, перечислив деньги. Яндекс-деньги: 410011110393241
Добавить комментарий