На пронзительном ветру, на незалежном майдане колышется плакат (перевожу на русский): «Революции – да, имитации – нет». Но надпись длинновата, не всегда влезает в объектив. «Нет» – выпадает. Конечно это имитация, какая уж тут революция. События на Украине опять являются подтверждением общего правила современного мира: бурные политические события, по форме напоминающие революции, не имеют в своей основе реального революционного, принципиального конфликта. Несчастные люди, сражающиеся с ОМОНом и его аналогами от Египта до Украины, выбирают «между шилом и мылом», между двумя вариантами одной и той же системы, в которой для большинства людей оба варианта хуже. Такова логика современного кризиса – пока вы сохраняете приверженность Системе, кризис может только углубляться. Чтобы выйти из глобального кризиса – нужно хотя бы начать выходить за пределы существующей глобальной Системы.
Но пусть и не революционный, конфликт все-таки есть. В чем его суть? В разделении мира на «землю обетованную капитализма» и «страны данницы» (как писал Чернов), на центр и периферию, как принято сегодня говорить с легкой руки Валлерстайна. Очень хочется перебраться в сказочное царство золотого миллиарда. Да, активисты евромайдана знают, что и в Евросоюзе плохи дела, но пока толстый сохнет – тощий сдохнет. Очень не хочется сдохнуть здесь, между колючей проволокой границы ЕС и газоносного москальского царства.
Отсюда мотивы людей на евромайдане (я лично встречал там людей искренних, а не подкупленных ЦРУ). Это блок «лишних людей» и средних слоев. Разложение советской индустриальной экономики и городского общества вообще дали на Украине, как и в других странах «постсоветии» массы «лишних людей». Здесь на их долю выпадает базар, но хочется получить вокзал и как-то трудоустроиться в тех странах, где нужны инженеры и рабочие. 7 миллионов уже уехало, но многие на восток, – где квалифицированная рабочая сила тоже не очень требуется. Хочется на Запад. Эти люди надеются (возможно, наивно) на то, что вслед за кабальной экономической евроинтеграцией откроются шенгенские ворота, и можно будет поискать работу в Европах. Да, пока соглашение этого прямо не предусматривает. Но вот Молдавия подписала все, что от нее требовали, и ЕС поощрил молдаван обещанием свободного визового режима.
Я, конечно, возразил на это, что в силу специфических отношений с Румынией, молдаване и так фактически имели этот режим, – да и меньше их, чем жителей Украины. Но многие украинцы верят: пусть не сразу, но «нас пустят». Это мотивирует также университетскую среду – телеканалы полны сообщений о студенческих забастовках в западной половине Украины, которые идут при фактическом согласии ректоратов. Конечно, «западноукраинский» курс на запад объясним идеологически, но у жителей региона есть и социально-экономические надежды.
Часть людей, которых по внешнему виду можно отнести к среднему классу, надеются на пришествие в Украину западных стандартов бизнеса: правила игры станут прозрачными, мафиозные структуры будут разгромлены, и под присмотром западных супервайзеров можно будет наконец нормально, по европейски работать в малом бизнесе и торговле. А как же конкуренция европейских товаров и услуг? На своей земле удержимся, ничего – сохранила же Украина фактическое самообеспечение продовольствием.
С этими мотивами смыкается и оппозиционная часть «политического класса». Как и в каждой стране, где политический плюрализм еще сохранен и ценится, это большая и влиятельная масса лоббистов, активистов, экспертов и др. Все они не без оснований опасаются, что «ранний путинизм» Януковича сменится «зрелым путинизмом». Тогда функции лоббирования окончательно перейдут к коррумпированным чиновникам, а телевизионная политическая дискуссия сведется к обличению засланцев запада. Несмотря на мое весьма критическое отношение к либерально-националистической политической среде, я не мог не согласиться, что система зрелого путинизма хуже не только для политической тусовки, но и для простых людей из народа. Пока есть политический плюрализм, можно одним негодяям жаловаться на других, а когда негодяи сомкнули ряды, то на них нет никакой управы, и в стране нет писанного права. Так что когда мои собеседники жаловались на усиление авторитаризма, произвол «Беркута» (местный ОМОН) и надеялись, что Евросоюз поможет отстоять хотя бы имеющийся уровень свобод, я не стал спорить. Ведь в этом отношении ситуация в России отличается от украинской тем, что ко всем социально-экономическим проблемам добавляются еще и авторитаризм, бесправие гражданина перед лицом чиновника и полиции.
Однако помимо общеполитических альтруистических мотивов у оппозиции, вероятно, есть и весьма эгоистические. Когда Янукович превратился в евроинтегратора, это вызвало шок не только в Кремле, но и в штабах украинской оппозиции. Он украл их «конек», их «фишку». Зачем нужны прозападные политики, если президент возглавил поход на Запад? Зачем либералы, если он в согласии с европолитиками выпустит Юлю? Поэтому заминка с подписанием соглашения стала для них спасительным шансом на политический реванш. Необходимо изо всех сил раздуть образовавшуюся трещину между Януковичем-Азаровым и ЕС. Отсюда имитация «последнего и решительного боя», хотя сам Янукович изо всех сил пытается внушить телезрителям, что он ихний, – буржуинский. Но просто нельзя же так жестко евроинтегрировать незалежную пока державу.
Большинство тех, с кем я общался, согласны, что Янукович просто торгуется. Причем если люди, симпатизирующие Партии регионов, полагают, что он торгуется за интересы Украины, то оппозиционеры уверены – торгуется только за свои личные интересы. На мой взгляд, одно другому не мешает.
Интеграция предполагает существенное изменение социально-экономических стандартов и, следовательно, товаропотоков. Пока Украина «сидит на двух стульях». Немного менее трети экспорта и импорта связывают Украину и ЕС. Экспорт в Россию примерно такой же, а с учетом СНГ – около 40%. Но конкурентная борьба с востоком нарастает – и из-за транзита энергоносителей, и по линии металлургии, и по линии ВПК. Трагедия в том, что наши индустрии создавались как часть единого комплекса, и разрыв его ведет как к распаду индустриальной системы в целом, так и к конкуренции – ведь производится подобная продукция. Считается, что от евроинтеграции выигрывает металлургия. Но проигрывает экспорт пищевой продукции, сориетированный на восток.
Путин грозит таможенными проблемами, которые являются следствием неэффективности самой российской таможни. Она может либо верить документам (плюс выборочные проверки), либо проверять каждую фуру. Если проверять каждую фуру, то дорога будет заблокирована гигантской очередью, а торговля встанет. Поэтому, если нет торговой войны, российская таможня судит о товаре по документам (также, впрочем, как и на границе со странами ЕС). Отсюда опасение: европейский товар войдет на Украину в соответствии с тамошними таможенными льготами, по документам станет украинским, и пройдет российскую таможню в соответствии с нашими таможенными льготами. Для жителей России я в этом особенной беды не вижу – товар с украинской наклейкой и европейским качеством будет дешевле, чем товар из ЕС. Но для власти бюджет важнее – иначе нечего будет распиливать чиновникам. Путин убеждает нас, что с бюджетом всё прекрасно, но за бюджетный рубль готов конфликтовать с Украиной несмотря на все издержки такой вражды для экономики и безопасности России.
Российский рынок для украинской экономики крайне важен, и терять старые таможенные льготы очень не хочется. Тем более, что вслед за новыми тарифами могут прийти и санитарно-торговые войны, когда начнут находить политическим опасные бациллы в тортах и колбасе (как раньше в боржоми и грузинском вине).
Однако Янукович в принципе был готов пойти на эти жертвы, при условии, что Евросоюз готов будет частично заплатить за развод с Россией и внедрение евростандартов. Или хотя бы помочь получить кредиты. Деньги нужны срочно и позарез – чтобы заткнуть дыру в бюджете до 2015 года, до новых президентских выборов. А переизбравшись президентом, уже можно пойти на суровую экономию и зачистку гнилой социально-экономической структуры под новые стандарты образцовой провинции Евросоюза. Главное – сохранить власть команды Януковича, признание его в Европе в качестве «своего сукина сына», а не «нового Лукашенко» (со всеми вытекающими).
А в противном случае придется рисовать картину «возвращение блудного Януковича», слезно молить Кремль о финансовой помощи и получить в нагрузку весь пакет неприятностей в виде новых оранжевых митингов и евросанкций.
Но евробоссы тоже не готовы быть щедрыми – у них своих проблем позарез. Они могут замолвить словечко в МВФ, но эта организация живет в рамках твердых неолиберальных убеждений. Хотите деньги – начинайте зачищать бюджеты от социальных обязательств прямо сейчас. И не волнуют нас ваши выборы (которые при такой бюджетной экономии будут проиграны, если не применить на Украине чуровские методы и широкие репрессии). В общем, Запад не вошел в положение Януковича и Азарова, и те решили показать ЕС, что загнанный в угол вассал может огрызаться.
Евробоссы разочарованы и даже разгневаны. Сдерживая эмоции, они говорят: не хотите, не надо. Так и прозябайте, как раньше. Но между собой явно выражаются порезче. Открытие нового рынка в условиях кризиса было бы весьма недурным делом. Но эти ребята из Киева не знают меры в своих аппетитах и очень высоко ценят свою маленькую незалежность. Хотя они готовы торговаться дальше. Ладно – саммит испорчен, но это не последний саммит. Курса на евроинтеграцию Янукович не отменял. Он продолжает выторговывать место в предбаннике «золотого миллиарда». Но проблема в том, что этот предбанник уже переполнен, а с началом кризиса даже среди новых жителей Евросоюза растет разочарование. Поэтому-то Украине предложили на ноябрьском ветру раздеваться не в предбаннике, а на пороге бани.
Однако где альтернатива этой малоприятной процедуре? Замораживание существующей ситуации такой альтернативой не является – это сполна показал российский опыт, где уже и газ не спасает от углубления кризиса. Да и противостояние Кремля Западу является игрой для наивной публики, что показало вступление России в ВТО.
Суть украинской имитации в том, что она повторяет формы революции не только в малом, но и в главном. Украина действительно находится в ситуации глубокого социального кризиса, который не перерастает в революцию, потому что нет альтернативной идеи, альтернативного понятного людям проекта качественного переустройства социальной структуры. Об этом мне было особенно легко говорить с товарищами из левой организации «Боротьба». Борьба на Украине ведется не между качественно разными социальными устройствами, даже не между вхождением в Евросоюз и реальной независимостью (не говоря уже о более существенной альтернативе, если была бы возможность обсудить вступление в новый вариант Советского Союза, реальной реинтеграции советского пространства). Нет реальной независимости, Украина – глубоко зависимая страна. В обозримой перспективе нет перспективы и вступления в ЕС, который вовсе не собирается принимать такую обширную и проблемную территорию в свой состав.
Борьба ведется между подмораживанием прогнившего олигархического полуфеодального периферийного капитализма и перспективой его хирургической «санации» под задачи все той же периферии Евросоюза. Для большинства жителей Украины это не реальный выбор, а имитация. И такова ситуация во многих точках планеты, где глубокий социальный кризис выходит наружу. Революционный выбор возникнет только тогда, когда на повестку дня встанет реальная альтернатива существующей системе элитарного капиталистическо-бюрократического господства, разделения мира на центр и данников.
Когда достаточно широкие слои как простых людей, так и представителей креативных элит начнут понимать – нет у мира другого выхода, кроме социализма, кроме качественного преобразования фундамента социального устройства. Когда в общественное сознание глубоко проникнут идеи социализма, адекватного вызовам XXI века. Тогда и перед советским пространством, и перед другими регионами мира встанет реальный революционный выбор.
Добавить комментарий