17 июля 1936 г. в испанском Марокко вспыхнул мятеж военных, уже на следующий день охвативший всю территорию континентальной Испании. В ответ на военный мятеж, в котором также приняли участие фашистские и консервативно-католические круги, рабочие по всей стране поднялись на борьбу против сил реакции. При этом одной из ведущих сил рабочего движения были анархисты и анархо-синдикалисты: профсоюзное объединение Национальная конфедерация труда (НКТ), Федерация анархистов Иберии (ФАИ), Иберийская федерация либертарной молодежи (исп. аббревиатура ФИХЛ), Либертарная молодежь (ЛМ, Каталония, формально не входила в ФИХЛ) и «Свободные женщины» (исп. МЛ, радикальная анархо-синдикалистская женская организация).
Строго говоря, этот мятеж не стал полной неожиданностью для рабочих и революционеров Испании: Национальный комитет НКТ уже 16 февраля выступил с предупреждением о возможном мятеже реакционных кругов [Peirats J., 2001г., v.1., p. 94].
В ответ на выступление военно-фашистских кругов рабочими организациями по всей стране была объявлена всеобщая забастовка, от властей требовали выдачи оружия, что во многих местах (Сарагоса, Севилья и др.) было проигнорировано, так как власти боялись, что после подавления мятежа рабочие могут повернуть оружие уже и против них, и что привело к трагическим последствиям как для рабочих организаций, так и для страны в целом. В результате ожесточенных уличных боев Испания оказалась разделенной на две зоны – республиканскую и националистическую. На территории, формально подконтрольной законным властям победившего на февральских выборах Народного фронта стихийно началось осуществление радикальных социально-экономических преобразований, в которых активно участвовали массы членов анархо-синдикалистских профсоюзов, часть актива социалистических профсоюзов из Всеобщего союза трудящихся (ВСТ), радикальные марксисты из Рабочей партии марксистского единства (ПОУМ).
Датой начала Испанской революции в историю вошло 19 июля 1936 г., когда рабочими был подавлен мятеж в столице Каталонии Барселоне. В российской историографии в последние годы испанский социальный эксперимент уже получил частичное освещение. При этом основное внимание было уделено двум регионам республиканской зоны, Арагону и Каталонии [См. например: Дамье В.В., 2007г., с. 315-318, 330-334, 351-354, 357-359, 374-386; Шубин А.В., 2012г., с. 192-249].
Внимание к данным регионам обусловлено тем, что именно в них происходили наиболее существенные социально-экономические преобразования: в Арагоне они происходили, в первую очередь, в аграрной сфере, а в Каталонии в индустриальной. Ситуация же с революционными преобразованиями в других регионах нашла гораздо меньше отображение. Между тем события в остальных регионах республиканской территории достойны не меньшего внимания. Кроме того малоизученным в российской историографии остается и вопрос с преобразованиях, происходивших в сфере культуры (основное внимание традиционно уделялось деятельности на данном поприще компартии [См. например: Сориа Ж., 1987г., т.2, с. 290-305; Эренбург И.Г., 1986г., с. 207-218]), в том числе относительно положения женщин.
Революция и война
После прихода к власти в результате выборов 14 февраля 1936 г. в Испании реформистского лево-республиканского блока Народного фронта ситуация в стране стала стремительно обостряться. Это происходило по двум основным причинам: с одной стороны сторонники проигравших правых были недовольны поражением на выборах, с другой же стороны рабочие и крестьянские массы, входившие в профсоюзные объединения НКТ и ВСТ, были недовольны медлительностью осущеслвяемых реформ. С подачи правых экстремистов – фалангистов и членов молодежного крыла Испанской конфедерации автономных правых (СЭДА) - был развязан уличный террор против сторонников и членов Народного фронта и анархо-синдикалистов, что спровоцировало ответную волну насилия. Вместе с тем в стране широко развернулось забастовочное движение, а также захват земли крестьянами. Последнее особенно широко практиковалось силами членов Национальной федерации работников сельского хозяйства (исп. ФНТТ), входившей в ВСТ.
Стоит также отметить, что в Андалусии, одном из оплотов ФНТТ грань между местными социалистами и анархо-синдикалистами была крайне зыбкой, что отчасти являлось следствием наследия периода диктатуры Примо де Риверы: когда НКТ заявила об официальном самороспуске, часть отдельные ее активисты либо вступили, либо сотрудничали с единственным легальным «левым» профобъединением, то есть ВСТ. И только в ходе войны стали проявляться реальные различия между анархо-синдикалистами, социалистами и коммунистами [Collier G.A., 1987г., p. 45-46; Preston P., 1978г., p. 61].
В условиях накалявшейся день ото дня социально-политической ситуации 1-10 мая в Сарагосе состоялся IV конгресс НКТ, на котором была принята так называемая Сарагосская программа [Концепция либертарного коммунизма, 1999г., с. 38-44], предусматривавшая реализацию, в случае начала революции, силами анархо-синдикалистов либертарно-коммунистической программы. В основу данной программы легли наработки известного врача и активиста либертарного (анархистского) движения Исаака Пуэнте, последователя анархо-коммунистической доктрины Петра Кропоткина [Кропоткин П.А., 2011г.; Его же., 1921г.; Его же., 1990г., с. 13-236], изложенные им в брошюре под названием «Цель НКТ: либертарный коммунизм» [Puente I., 2003г., p. 23-51]. Кроме того за плечами тысяч активистов НКТ-ФАИ был опыт повстанческой борьбы 1932-1934 гг., когда в ходе восстаний анархо-синдикалисты раз за разом провозглашали либертарный коммунизм, стараясь начать наконец строительство нового, свободного от угнетения человека человеком мира. При этом все эти восстания быстро и жестокого подавлялись. Даже самое знаменитое из них – астурийское восстание в октябре 1934 г. – было подавлено в течение всего двух недель. Между тем Гарсиа Оливер называл эту повстанческую борьбу «революционной гимнастикой» [Garcia Oliver J., 1978г., p. 115-117].
На фоне постоянных восстаний на протяжении первой половины тридцатых годов начались острые дискуссии относительно повстанческой тактики «комитетов обороны» ФАИ и вопросов повседневной борьбы, привели к выходу из НКТ умеренных синдикалистов во главе с видными активистами Анхелем Пестаньей и Хуаном Пейро (так называемые «трентисты», то есть «тридцать», по количеству подписавших соответствующий манифест с критикой в адрес ФАИ и тактики «комитетов обороны» в августе 1931 г.), а вслед за ними и части профсоюзов Конфедерации, в особенности в Каталонии и Леванте. Все это нанесло серьезный удар по позициям НКТ в стране в целом, тем более что в дополнение к этому тысячи анархо-синдикалистских активистов были брошены в тюрьмы [Amoros M., 2009г., p. 75; Idem., 2011.г, p. 34, 49; Ealham C.P. 2005г., p. 108, 116-117; Peirats J., 2001г., v.1., p. 47-51]. Данные события привели к далеко идущим последствиям с началом военно-фашистского мятежа.
Так как каналы связи между региональными секциями Национальной конфедерации труда, руководство НКТ-ФАИ оказалось дезориентировано и не смогло разобраться в реально сложившейся 17-19 июля 36 г. ситуации. Лидеры испанского анархо-синдикалистского движения восприняли происходящие события как не более чем попытку военно-фашистского переворота. Соответственно и своей первоочередной задачей как движения они расценили необходимость недопущения установления в стране фашистской диктатуры, и не более того.
Причем такое поведение лидеров анархо-синдикалистов происходило на фоне гораздо более радикальных действий рядовой членской базы НКТ. Привыкшие к провозглашению либертарного коммунизма в ходе повстанческой борьбы, активно развернувшейся с 1931-32 гг., многие тысячи простых рабочих и крестьян действовали по привычному им сценарию, не дожидаясь ничьих распоряжений или декретов.
Постепенно хаос первых часов мятежа [Эренбург И.Г., 1990г., с. 86-87] улегся, и обозначилось разделение страны на две враждебные зоны. Для анархо-синдикалистских лидеров стал очевидным захват силами мятежных генералов таких оплотов Конфедерации как Сарагоса и Севилья, потеря которых, по мнению современного испанского исследователя Мигеля Амороса имело фатальные последствия для анархо-синдикалистского движения [Amoros M., 2011г., p. 82].
Для НКТ-ФАИ складывалась двойственная и противоречивая ситуация: пока массы трудящихся снизу проводили революционные преобразования в социально-экономической сфере по всей территории республиканской зоны, лидеры анархо-синдикалистского движения де факто решили «отложить революцию» (формально лидеры постоянно говорили о революции), т.е. осуществление главных положений Сарагосской программы, до победы в войне. Между лидерами и массами образовалась своего рода пропасть, которая день ото дня только расширялась.
Членский актив НКТ в своей массе осуществлял принятую в мае программу, однако делал это нескоординировано вследствие игнорирования реалий революции руководством анархо-синдикалистского движения, которое и должно было осуществлять связь действий на местах. Кроме того на непоследовательности социально-экономических преобразований, осуществляемых снизу, сказывалось еще и то, что они осуществлялись крайне разнородными силами. Вместе с анархо-синдикалистами активно действовало левое крыло ВСТ (главным образом ФНТТ) и ПОУМ. К тому же активное противодействие революционным преобразованиям происходило со стороны коммунистов, с подачи руководства Коминтерна заявившее о невозможности в Испании на данном этапе социалистической революции.
Между тем в Барселоне спешно формировались колонны милиции, отправлявшиеся на освобождение захваченных мятежниками территорий. Часть колонн выступила в направлении Сарагосы. Первоначально со взятием данного города наиболее радикальные круги ФАИ в лице группы «Мы» (Буэнавентура Дуррути, Гарсиа Оливер, Рикардо Санс, Антонио Ортис и др.) связывали переход к «углублению революции» [Кольцов М.Е., 1987г., т.1, с. 35; Garcia Oliver J., 1978г., p. 190; Peirats J., 2006г., p. 128], так как столица Арагона была оплотом НКТ в регионе, а также важным стратегическим пунктом. Хотя большая часть Арагона была в скором времени освобождена от мятежников силами народной милиции, им все же не удалось взять Сарагосу, и началась ее длительная осада, сковавшая силы ополченцев. Кроме Сарагосы еще два стратегически важных города провинции стали непреодолимой преградой на пути милиции – Уэска на севере региона, а также Теруэль на юге.
Вокруг действий анархистской милиции на Арагонском, Теруэльском и других фронтах в советско-российской историографии нагромождено большое количество откровенных мифов и искажений исторической действительности, связанных с попытками дискредитировать НКТ-ФАИ как неспособных организовать боеспособные вооруженные формирования. Между тем милиция анархо-синдикалистов действовала настолько успешно, насколько это было в ее силах, и ничем не уступала вооруженным подразделениям других политических сил «республиканцев», а подчас и превосходя их по боевым и морально-волевым качествам [Alexander R.J., 1999г., v.1., p. 143-248]. Кроме того стоит отметить, что на начальном этапе войны именно члены анархо-синдикалистских профсоюзов представляли большинство милиционеров.
Так и не взявший Сарагосу Дуррути в ноябре отправился с частью своей колонны (около полутора тысяч человек) в осажденный Мадрид, за который в это время шли ожесточенные бои уже на окраинах города, где, получив смертельное ранение при невыясненных обстоятельствах, скончался утром 20 ноября 1936 г. [Paz A., 2007г., p. 637-677].
Перед своей отправкой в Мадрид Дуррути выступил с радиообращением, в котором резко раскритиковал лидеров НКТ-ФАИ, пошедших на открытое сотрудничество с республиканскими властями в ущерб народной революции, а также обрушился с критикой идеи милитаризации милиционных колонн [Guillamon A., 2007г., p. 127-138].
Коммунитарный эксперимент
В тех регионах Испании, в которых мятеж был подавлен, это ознаменовало вместе с тем начало народной революции. Как отмечалось выше, люди не ждали указов или декретов, но сами, стихийно начинали передел собственности, отодвигая на задний план местные органы власти. Земля переходила в собственность создававшихся повсеместно крестьянских коллективов (интересно отметить, что в то время как анархо-синдикалисты предпочитали называть крестьянские объединения именно «коллективами», то коммунисты предпочитали называть те же самые объединения «общинами» [Mintz J.R., 1982г., p. 297]), а заводы и фабрики переходили под контроль трудовых коллективов. Впрочем, стоит еще раз подчеркнуть, что не везде и не всегда, данный процесс проходил в одинаковой степени последовательно.
В Барселоне сразу после подавления мятежа началось бесплатное распределение продуктов питания и предметов первой необходимости со складов среди населения. Причем, как отмечает участник тех событий, и историк революции Абель Пас (Диего Камачо), люди не стремились запасаться сверх меры, довольствуясь удовлетворением непосредственных нужд. При этом активисты профсоюза пищевиков НКТ, понимая жесткую ограниченность наличных ресурсов, постарались сразу же наладить бесперебойное снабжение миллионного города продовольствием из провинции [Paz A., 1997г., p. 28, 31]. Схожие процессы происходили и в других регионах и населенных пунктах Испании.
Постепенно революция стала принимать все более упорядоченные рамки. При этом социалисты стояли в целом на менее радикальных, нежели анархо-синдикалисты позициях, что, в условиях отсутствия должной координации действий профсоюзов НКТ, вело к несогласованности действий отдельных крестьянских коллективов и групп рабочих, бравших под свой контроль те или иные предприятия. Сложившаяся ситуация наглядно продемонстрировала разницу между устремлениями активистов социалистических профсоюзов и более идеологизированных членов НКТ.
Между тем анархо-синдикалистские лидеры, такие как Гарсиа Оливер, Диего Абад де Сантильян и др., постарались занять компромиссную позицию в отношении других антифашистских сил, не желая, как они выражались «навязывать анархистскую диктатуру» [Abad de Santillan D., 2005г., p. 492; Garcia Oliver J., 1978г., p. 186], что повело к постоянным уступкам со стороны НКТ-ФАИ. Таким образом, возобладала линия на антифашистское единство, что подразумевало совместную работу, в том числе, с национал-сепаратистами Каталонии, буржуазными республиканцами и промосковской Компартией, бывшей фактически марионеткой Коминтерном.
Результатом данных уступок стало то, что вместо устранения с революционного пути каталонского правительства (Женералитата) Луиса Компаниса, было решено с ним мирно сосуществовать. Отчасти это объясняется тем, что в уличных боях 18-19 июля победа над мятежниками была получена в результате совместных действий рабочих масс и штурмовой гвардии. Трогать друг друга в условиях начавшейся гражданской войны было небезопасно, вследствие чего обе стороны пока заняли выжидательную позицию: Компанис формально признавал силу за НКТ-ФАИ, а те, в свою очередь, оставляли право на существование за правительственными органами власти.
При этом ситуация в Каталонии сыграла определяющую роль для анархо-синдикалистского движения в целом, так как каталонское отделение НКТ считалось наиболее мощным. В результате стихийное введение либертарно-коммунистических порядков в Барселоне было постепенно свернуто в пользу более умеренной политики анархо-синдикалистов, а в остальных местах массы оказались поставлены перед свершившимся фактом (их мнения никто в данном случае не спрашивал) сотрудничества верхов НКТ-ФАИ с властями, и действовали на революционном поприще на свой страх и риск, без должной координации и организованности. Революция продолжала развиваться, но имела отчасти половинчатый, компромиссный характер.
По всей Каталонии рабочие коллективизировали предприятия и фирмы, не вводя, однако при этом на них анархо-коммунистические порядки, что предусматривала Сарагосская программа. Вместо этого происходило широкомасштабное развитие своего рода «параллельной экономики самоуправления» в государственных рамках. В схожем ключе ситуация развивалась и на всей остальной территории республиканской Испании, в наименьшей степени затронув страну Басков, в которой анархо-синдикалисты обладали минимальным влиянием, где главной силой были местные националисты. Вместе с тем на Севере, пусть и в меньшей степени, чем в остальной части республиканской зоны, анархо-синдикалисты также участвовали, по мере возможности, организации коллективизации местной промышленности [Dolgoff S. (ed.)., 1974г., p. 107-109].
В Каталонии ситуация усложнялась еще и тем, что местное отделение ВСТ находилось под влиянием местных коммунистов из Объединенной социалистической партии Каталонии (ОСПК), и находилось в целом в оппозиции по отношению к коллективизации.
Вместе с тем в деревне революционный процесс зашел гораздо дальше, чем в городах, причем не только в Арагоне, где революция развивалась наиболее глубоко и последовательно, но и в республиканской зоне в целом. Повсеместно создавались коллективы, в большинстве из которых, по крайней мере, на начальном этапе отменялось хождение официальных испанских денег, хотя зачастую вместо них стали вводить разного рода заменители: боны, купоны которые должны были стать средством обмена на местном уровне [Alexander R.J., 1999г., v.1., p. 329; Bolloten B., 1991г., p. 66].
Что же касается размаха коллективизации, то стоит отметить, что в российской историографии ее оценки до сих пор главным образом приводились по несколько устаревшим данным из книги Гастона Леваля (Пьер Робер Пилле) «Либертарная Испания» (1971): Арагон, 350-400; Левант, 900; Кастилия, 300; Каталония, 60 [Leval G., 1977г., p. 255, 404]. Дело в том, что материал для книги собирался в ходе войны, во время многочисленных поездок по стране.
Американский исследователь Роберт Александер, опираясь на данные ведущего современного германского исследователя Гражданской войны в Испании Вальтера Бернеккера, приводит в своей книге 1999 г. следующие цифры: Каталония, от 200 до 400 коллективов (первой цифры придерживался Бернеккер, а вторая озвучивалась в прессе НКТ во время войны); Арагон, до 450 коллективов; Левант, от 437-500 (в апреле 1938 г.) до 932; Новая Кастилия, 340 (относительно Кастилии в целом указаны такие цифры: Сиудад Реаль, 181 – из них 112 ВСТ, 45 НКТ, 24 ВСТ-НКТ; Куэнка, 102 – 37 ВСТ, 5 НКТ, 60 ВСТ-НКТ; Гвадалахара, 205 – 195 ВСТ, 7 НКТ; провинция Мадрид, 76 – 56 ВСТ, 15 НКТ; Толедо, 100 – 77 ВСТ, 23 НКТ); Андалусия, не менее 941 (Кордова, Гранада и Хаен); Эстремадура, 33 коллектива [Alexander R.J., 1999г., v.1., p. 344, 360, 397-398, 434, 447, 455]. Вместе с тем, со ссылкой на В. Л. Бернеккера Роберт Александр приводит общие цифры в 2,700 коллективов на август 1938 в Арагона, Каталонии и Леванте в целом [[Ibid., p. 325].
Что касается приведенных выше данных, то стоит добавить сведения о количестве коллективов в Альмерии (Мурсия) – 37. Что же касается провинции Хаен, то приводимые Р. Александером данные о 760 коллективах в регионе представляются неточными, так как по другим данным в регионе было создано всего только 104 коллектива [Gonzalez Castano J., Romero Gombau J.J., 1982г., p. 73n].
Стоит также привести для сравнения данные французского исследователя Франка Минца относительно НКТ. Он, со своей стороны, приводит такие данные: Андалусия, от 120 до 300 коллективов; Арагон, не менее 450 (также не менее 31 коллектива ВСТ в районе Уэски); Каталония, от 297 до 400; Центр, 240 (примерно столько же, по данным Минца, было коллективов ВСТ); Эстремадура, 30; Левант, не менее 503; Кроме того, по его данным было создано порядка ста коллективов в Кантабрии [Mintz F., 2008г., p. 101-102].
Кроме того представляют интерес и приведенные данные в книге Хулиана Касановы, дающего в целом весьма критический взгляд на историю испанского анархизма. По его данным было создано: в Андалусии – 147 коллективов, из которых 46 ВСТ, 36 НКТ, 38 ВСТ-НКТ и 31 «другими организациями»; Кастилия – Ла-Манча, 452 (217 ВСТ, 186 НКТ и 49 ВСТ-НКТ); Валенсия, 353 (69 ВСТ, 264 НКТ и 29 ВСТ-НКТ); Каталония, 95 (3 ВСТ, 43 НКТ, 18 ВСТ-НКТ и 31 «другими»); Мурсия, 122 (53 ВСТ, 59 НКТ и 10 ВСТ-НКТ); Арагон, 306 (31 ВСТ и 275 НКТ)[Casanova J., 2005г., p. 131].
Впрочем, в любом случае любые данные по количеству коллективов могут быть только приблизительными, так как на разных этапах войны они могли по тем или иным причинам существенно различаться. Кроме того стоит отметить и тот примечательный факт, что часть коллективов в Хаене была создана компартией: в том случае когда называется цифра в 104 коллектива уточняется, что 14 из них были созданы КПИ.
Не менее важным представляется вопрос о количестве вовлеченного в коллективизацию населения (первоначально в республиканской зоне оказалось около 14 из 25-26 млн. населения, однако, по мере наступления армий националистов цифры, конечно же, менялись, с учетом того, что часть населения уходила, спасаясь от репрессий с занимаемых мятежниками территорий в республиканскую зону).
Так, например, Ф. Минц называет минимальную цифру вовлеченных в сельскую коллективизацию в 758.000. Вместе с тем по промышленной коллективизации он дает цифру в 1.080.000 человек. Бернеккер же, а за ним и Роберт Александер озвучивал цифру в примерно три миллиона человек вовлеченных только в аграрную коллективизацию.
Еще одним важным вопросом является природа возникновения анархо-синдикалистских аграрных коллективных хозяйств. Дело в том, что некоторые колонны милиции НКТ-ФАИ действительно участвовали в развитии и распространении коллективизации, что в последствии способствовало складыванию мифа о навязывании коллективизации крестьянским массам силой, угрозами и расстрелами со стороны «городских анархистов» [См. например: Война и революция в Испании, 1968г., с. 344-351; Майданик К.Л., 1959г., с. 183–201; Платошкин Н.Н., 2005г., с. 288-292; Ribeiro de Meneses F., 2001г., p. 66].
К числу таких анархо-синдикалистских колонн можно отнести, по меньшей мере, три: колонну Дуррути в Арагоне, колонну Марото в Андалусии и Железную колонну, сформированную «валенсийским Дуррути» Хосе Пельисером, в районе Теруэля – Леванта [Amoros M., 2009г., p. 162; Idem., 2011г., p. 82; Paz A., 2001г., p. 52; Idem., 2007г., p. 482], однако же представляется вполне вероятным, что в к ним можно отнести и по меньшей мере часть других милиционных колонн, созданных либертариями.
Вооруженное вмешательство со стороны колонн действительно имело место, но вот только отнюдь не для «навязывания» «свободного коммунизма», а для защиты коллективов, являвших собой наглядное выражение революции, от внешних посягательств со стороны властей и коммунистов. Наиболее наглядным доказательством этого служит пример Железной колонны, то и дело встававших на защиту крестьян-коллективистов, что, наряду со спорами вокруг милитаризации, способствовало постоянному росту напряженности в отношениях между милиционерами колонны и руководством НКТ-ФАИ [см. например: Alexander R.J., 1999г., v.1., p. 229-231].
Безусловно, давление на отдельных противников коллективизации оказывалось, и даже доходило до открытых столкновений между сторонниками и противниками коллективизации, что иногда приводило к жертвам, однако это не носило систематического характера, да и давление оказывалось в большинстве случаев моральное, а отнюдь не физическое, хотя эксцессы и имели место [См.: Alexander R.J., 1999г., v.1., p. 369-373; Bolloten B., 1991г., p. 74-77; Peirats J., 2005г., v.2, p. 108-109; Souchy A., 2011г.]. Причем, вместе с тем, за всеми желающими сохранялось право свободного выхода из коллективов.
Дальше всего революционные преобразования в сельскохозяйственной сфере зашли в Арагоне. Тем не менее, еще, по крайней мере, два региона представляют собой немалый интерес в этом отношении – Левант и Андалусия, традиционные зоны анархистского влияния.
Что касается Андалусии, то данный регион первым принял на себя удар отборных сил мятежников – Африканской армии и Иностранного легиона. В результате этого потенциально, значительная часть, возможно еще более перспективного для развития анархо-коммунистического эксперимента, нежели Арагон, региона была в считанные месяцы занята войсками мятежников. Однако даже крайне ограниченные по масштабам и скованные стремительным наступлением мятежных войск, социально-экономический эксперимент носил в Андалусии носил крайне радикальный характер [Томас Х., 2003г., с. 182-183; Peirats J., 2001г., v.1., p. 186n].
Как отмечалось выше, отчасти в развитии аграрной коллективизации участвовали местные милиционные формирования анархо-синдикалистов, по меньшей мере, колонна Морото в районе Гуадиса, Гранада [Amoros M., 2011г., p. 91-92].
Также в литературе можно встретить описание одного из небольших коллективов, состоявшего из двадцати работников с семьями, находившегося примерно в десяти километрах от Малаги: хотя каждый работник в нем и получал десять центов в день, деньгами внутри коллектива никто не пользовался. Каждый свободно брал то, что ему было необходимо, будь то одежда, масло или рис. В зависимости от личных вкусовых предпочтений каждый мог свободно потреблять вино, кофе или табак. Здесь действовали не товарно-денежные отношения, но коммунистический принцип «от каждого по способности, каждому по потребности». «Все принадлежало всем», выражаясь словами Петра Кропоткина. В коллективе был один человек, отвечавший за организацию работы, и сам выполнявший то, что считалось необходимым. Каждый работник занимался по возможности именно тем, что у него получалось наилучшим образом. Для обсуждения важных вопросов проводились общие собрания.
Также в районе Аликанте находилось несколько коллективизированных селений, в каждом из которых потреблялось то, что могло быть получено трудом самих их жителей, а за самым необходимым из того, чего не было в наличии, отправлялись специально назначенные для этого люди.
В Алькое были коллективизированы обувная и кирпичная фабрики [Mintz J.R., 1982г., p. 297-299]. Кроме того есть интересные сведения о коллективе рыбаков в Адре. Данный коллектив был создан в августе 1936 г. на общем собрании 1.000 рыбаков, девяносто процентов которых были членами НКТ. Коллектив действовал в целом успешно, однако в марте 37 г. подвергся нападению со стороны 6-й смешанной бригады коммунистов. Восстановить коллектив после налета так и не удалось: часть коллективистов бежали от преследований в другие регионы, а часть были мобилизованы в армию [Mintz F., 2008г., p. 187-188].
К концу войны в Андалусии оставалось по некоторым данным 350 коллективов с 60,000 членов, притом, что в ходе войны процесс коллективизации охватывал в целом гораздо большее количество местных жителей [Alexander R.J., 1999г., v.1., p. 450].
Применительно к Леванту стоит отметить, что в условиях потери значительной части Андалусии уже на первом этапе войны и невозможности взять столицу Арагона Сарагосу, с другой, данный регион становился самым перспективным, после Каталонии, в плане возможностей претворения в жизнь положений, предусмотренных Сарагосской программой.
Аграрные преобразования в данной провинции даже называют иногда наиболее успешными среди проводимых анархо-синдикалистами в ходе войны [Alexander R.J., 1999г., v.1., p. 389]. Впрочем, вряд ли с этим можно всецело согласиться, так как к тому моменту, когда коллективизация здесь достигла своего наибольшего размаха, то есть на конец 1938 г. [Leval G., 1977г., p. 183], анархистский социально-экономический эксперимент уже давно прекратил свое развитие, а многочисленные коллективы являли собой интегральную часть республиканской экономики, находившейся к концу войны в глубоком кризисе. Все это, впрочем, не отменяет достижений коммунитарного движения, развернувшегося в ходе войны, однако оценивать его нужно в достаточной степени критически.
Также стоит отметить, что развитие революционных преобразований в Леванте было сильно заторможено уже в ноябре 1936 г., когда республиканское правительство бежало из осажденного Мадрида в Валенсию, способствуя наводнению региона большим количеством тыловых офицеров, полиции и бюрократов [Leval G. 1977г., p. 183; Paz A., 2001г., p. 98]. В течение всей войны левантийские коллективы подвергались нападениям со стороны своих противников в республиканском лагере. Так, например, известно о, по меньшей мере, 42 случаях таких нападений в регионе Валенсии (без учета событий в Мурсии и Альбасете) с весны 1937 по конец 1938 гг. [Alexander R.J., 1999г., v.1., p. 424].
Важной составляющей коллективизации в Леванте стало участие местных коллективов во внешней торговле посредством созданного в конце октября 36 г. по соглашению между НКТ и ВСТ Объединенного левантийского совета сельскохозяйственного экспорта (исп. КЛУЭА). В частности данное объединение активно занималось экспортом важнейшей продукции региона – апельсинов. На долю КЛУЭА приходилось от 51 до 70 процентов экспорта цитрусовых. В сентябре 1937 г. правительство Хуана Негрина положило конец существованию КЛУЭА [Alexander R.J., 1999г., v.1., p. 410-415; Leval G. 1977г., p. 189].
Как и в Арагоне и Андалусии, а также других республиканских регионах, во многих коллективах Леванта на первых порах стихийно отменяли хождение официальных денег, и даже в отдельных случаях провозглашали «тотальную коллективизацию» [Alexander R.J., 1999г., v.1., p. 394-397].
В центральном регионе аграрная коллективизация развивалась довольно активно с самого начала, так что уже через год после начала войны количество крестьян – членов НКТ Кастилии выросло более чем в десять раз [Alexander R.J., 1999г., v.1., p. 434-437; Leval G. 1977г., p. 226]. В целях улучшения земледелия было создано несколько лабораторий, в которых изучали присылаемые образцы почвы, после чего коллективам давались советы о том, какие семена и культуры были для них наиболее подходящими, а также о том, какие из удобрений лучше всего использовать, и другие советы, связанные с ведением земледелия. В целях координации экономической жизни региона собирались необходимые для этого статистические данные [Alexander R.J., 1999г., v.1., p. 437].
Вместе с тем коммунисты активно мешали развитию в Кастилии, также как и в других регионах, революционным преобразованиям в регионе. В частности, известно о нападениях на коллективы со стороны военных подразделений под командованием коммуниста Эль Кампесино (Валентин Гонсалес)[Ibid., p. 446].
Что же касается Арагона, то стоит отметить в целом успешное развитие шедшей там коллективизации, способствовавшее росту производительности труда [Дамье В.В., 2007г., с. 354; Томас Х., 2003г., с. 335; Kelsey G., 1991г., p. 168-169].
Отмечу также, что на состоявшемся в середине февраля 1937 г. конгрессе представителей местных коллективов в Каспе было принято решение об отмене денег в Арагоне в целом и создании региональной Федерации коллективов. Региональное отделение ВСТ в целом поддерживало курс на коллективизацию, что нашло свое отражение в состоявшемся в Каспе 22 февраля того же года конгрессе местных профсоюзных объединений НКТ и ВСТ [Peirats J., 2001г., v.1., p. 239-242; Souchy A., 2011г., p. 15-16].
Что касается городской коллективизации, то стоит отметить размах самоуправления: под контроль рабочих коллективов перешло до 70% предприятий в Барселоне, а также 50% в Валенсии [Дамье В.В., 2007г., с. 330]. Силами коллективов в короткие сроки была создана военная промышленность, там, где ее раньше не было. В целом промышленность с первых дней революции функционировала на том уровне, какой позволяли условия гражданкой войны. Эффективное в целом функционирование промышленности в условиях рабочего самоуправления подтверждается целым рядом исследований [Шубин А.В., 2012г., с. 213-215; Alexander R.J., 1999г., v.1., p.487-490].
Относительно революционных социально-экономических преобразований в городах, отмечу также коллективизацию парикмахерских Барселоны. До революции рабочий день в данной отрасли длился до 18 часов, и осуществлялась в антисанитарных условиях. После коллективизации количество парикмахерских было сокращено с 1,100-1,200 до 300-350, что было сделано в интересах повышения их эффективности. Также это привело к увеличению числа работников в оставшихся заведениях. Рабочий день сокращался до 6,5 часов, вводилась двухсменная система. Также были существенно улучшены санитарно-гигиенические условия труда. В целом коллективизация парикмахерских была завершена в первой половине октября 1936 г. [Castells Durán A., 1993г., p. 196-198; Mintz F., 2008г., 195; p. 180-181].
Начавшаяся стихийно испанская революция постепенно была загнана в весьма жесткие рамки, начало чему было положено уже первыми указами Женералитата и правительства Республики, направленные на легализацию как аграрных коллективов, так и взятых под контроль трудящихся различных фирм и предприятий в городах. В частности речь идет о декрете министра сельского хозяйства Винсенте Урибе от 7 октября 1936 г. об «освобождении крестьянства», а также об указе Женералитата от 26 октября того же года о легализации коллективизации. Целью обоих указов было усилить власть государства и, по возможности, затормозить развитие революционных процессов, происходивших в стране [Alexander R.J., 1999г., v.1., p. 317-323; Castells Durán A., 1993г., p. 43].
С самого начала коллективизация в Испании носила своего рода спорадический характер, каждый действовал на свой страх и риск, что вело к несогласованности в действиях отдельных коллективов, однако постепенно данный процесс структурировался. На местах создавались региональные федерации.
В первой половине 1937 г. в Каталонии была создана Региональная крестьянская федерация, включавшая в себя крестьянские организации НКТ и в особенности сельские коллективы. В Леванте местная региональная федерация, объединявшая крестьянские организации НКТ была создана на конгрессе, проходившем в Валенсии 18-20 сентября 1936 г. На фоне стремительного роста НКТ Кастилии, в апреле 1937 г. в Мадриде состоялся учредительный конгресс Региональной крестьянской федерации Центра, тесно сотрудничавшей во время войны с местным отделением социалистической ФНТТ. В Андалусии крестьянами из НКТ и членами сельских коллективов в июле 1937 г. была создана местная Региональная крестьянская федерация. Существовали региональные крестьянские федерации в Астурии и Эстремадуре [Alexander R.J., 1999г., v.1., p. 326, 341-342, 393, 436, 439, 450-452, 455].
В Арагоне координацию социально-экономических преобразований проводил созданный на пленуме 6 октября 1936 г. Арагонской региональной конфедерации НКТ Совет обороны Арагона [Alexander R.J., 1999г., v.2., p. 803-806].
Между тем апогеем постоянных нападений на коллективы со стороны полиции и КПИ стал разгром Совета Арагона в августе 1937 г. силами 11-й дивизии коммуниста Энрике Листера. Кроме того в атаке на арагонские коллективы приняли участие силы 27-й, 30-й и 43-я дивизий. В результате атаки коммунистов было арестовано более 600 анархо-синдикалистов, в том числе руководителей Совета, который был формально распущен. Несколько человек были убиты и ранены [Листер Э., 1969г., с. 172-175; Alexander R.J., 1999г., v.2., p. 826-828; Kelsey G., 1991г., p. 175; Peirats J., 2005г., v.2., p. 228-242].
Впрочем, несмотря на агрессивные действия коммунистов, полностью справиться коллективизацию в Арагоне не удалось, а часть разогнанных армией коллективов была восстановлена заново. Кроме того в испанском документальном фильме 1997 г. «Живая утопия» один из участников тех событий, Мигель Сельма, рассказывал, что, в частности, в их коллективе, несмотря на действия коммунистов, не произошло никаких формальных изменений. Другое дело, что агрессивные действия коммунистов в отношении сторонников коллективизации, а также провал последовавшей после этого попытки наступления республиканской армии на Сарагосу подорвали энтузиазм жителей Арагона и их веру в потенциальное торжество революции.
Состоявшийся в январе 1938 г. в Валенсии пленум НКТ, на котором было представлено порядка 1,7 млн. членов организации показал всю сложность положения анархо-синдикалистского движения [о пленуме см.: Дамье В.В., 2007г., с.374-379; Alexander R.J., 1999г., v.1., p. 681-703; Peirats J., 2006г., v.3., p. 1-21]. С одной стороны они продолжали оставаться одной из ведущих сил Республики (по данным на апрель того же года в ВСТ состояло около 1,9 млн., из которых 0,7 млн. были членами ФНТТ [Graham H., 1991г., p. 219-220]), с другой же произошел явный разрыв с традиционными анархо-синдикалистскими принципами. На пленуме шла речь не о революционных социально-экономических преобразований в духе Сарагосской программы, но о создании синдикального сектора в государственной экономике, пусть и с упором на самоуправление.
НКТ, по мнению Кастельса Дурана, исследовавшего историю коллективизации в Каталонии, с этого момента и до конца войны заняла оборонительную позицию, что даже привело к формальному согласию лидеров НКТ-ФАИ на национализацию (вместо коллективизации, или как еще называли – социализации) и заключению нового соглашения с ВСТ на компромиссных условиях [Castells Durán A., 1993г., p. 43; Peirats J., 2006г., v.3., p. 22-43].
«Культурная революция»
Говоря в данном случае о «культурной революции», я, главным образом, подразумеваю изменение в положении женщин на республиканской территории, киноиндустрию и образование.
Что касается женского движения, то, со стороны анархо-синдикалистов, оно оказалось представлено в ходе войны с одной стороны первой женщиной-министром Испании, активисткой ФАИ Федерикой Монтсени, а, с другой, радикальной организацией «Свободные женщины», созданной в мае 1936 г., и ставшей общенациональной федерацией на следующий год. Это произошло на состоявшемся в августе 1937 г. общенациональном валенсийском пленуме МЛ [Ackelsberg M.A., 1991., p. 87; Sanchez Blanco, L., 2007г., p. 236]. На нем было представлено около 20,000 активисток женской либертарной организации [Ackelsberg, M.A., 1985г., 64].
При этом важно отметить, что изначально многие будущие активистки не видели смысла создавать чисто женскую организацию, однако постепенно убедились в необходимости ее создания для решения специфических женских проблем и борьбы с весьма распространенным среди мужчин-анархистов сексизмом в отношении женщин [см. например: Ackelsberg M.A., 1991., p. 2-15].
Стоит отметить, что в российских исследованиях в отношении женского вопроса в испанской революции, традиционно обращают внимание в основном только на то, что связано с историей компартии. При этом на женское анархо-синдикалистское движение обращают внимание лишь мельком, да и то главным образом только затем, чтобы воспроизводить привычные мифы об анархистах, имеющие мало чего общего с действительной историей [см. например: Платошкин Н.Н., 2005г., с. 299-301].
Что касается Федерики Монтсени, то она старалась проводить политику, во многом направленную на улучшение положения в обществе испанских женщин. Так, например, одним из своих первых указов ее были легализованы аборты, что было связано с тем, что она считала важной частью своей работы развитие системы контроля над рождаемостью. Данное решение было обусловлено соображениями этики, терапевтики, евгеники, которая, насколько можно судить, понималась многими анархистами и анархо-синдикалистами (в частности Исааком Пуэнте) того времени в качестве несколько специфического типа планирования семьи, и неомальтузианства. При этом аборт разрешалось делать, только в том случае если инициатива исходила от самой женщины, и если это происходило не позднее чем через три месяца после зачатия, и, кроме того, не более одного раза в год [Kaplan, T.E., 1971г., p. 108; Peirats J., 2005г., v.2., p. 75].
Вместе с тем эмансипация испанских женщин не всегда проходила в достаточной степени последовательно, что было обусловлено множеством причин.
Так, например, хотя и известно, что в отдельных случаях происходило закрытие публичных домов [Ealham C., 2005г., 168; Mintz F., 2008г., p. 207], однако в целом такую политику проводить оказалось довольно сложно. Не все считали целесообразным радикальное искоренение проституции, считая, что достаточно поставить данную область под общественный контроль, легализовать, дабы тем самым постараться максимально ограничить распространение венерических заболеваний. В тоже время Федерика Монтсени считала, что декретами искоренить проституцию невозможно, так как в ее основе лежали моральные, социальные и экономические причины, а потому необходимо добиваться их трансформации [Kaplan, T.E., 1971г., p. 108]. С резкой критикой в адрес существования проституции выступала либертарная молодежь Каталонии [Peirats J., 2006г., p. 360(n).].
На фронте и в повседневной жизни «Свободные женщины» стремились прекратить практику взваливания исключительно на женщин таких обязанностей как стирка и приготовление еды, тем более что такое положение дел создавало двойную нагрузку на многих женщин, оставляя их в подчиненном по отношению к мужчинам положении [Kaplan, T.E., 1971г., p. 109]. Вместе с тем одной из приоритетных для себя задач МЛ считали повышение уровня грамотности среди женщин, считая, что только так может быть положен конец зависимому положению женщин, их невежеству [Sanchez Blanco, L., 2007г., p. 233].
По некоторым данным к лету 1938 г. в рядах «Свободных женщин» состояло уже порядка 30,000 человек [Kaplan, T.E., 1971г., p. 105].
Кроме того отдельно стоит упомянуть о службе женщин в народной милиции, и в республиканской армии. Многие женщины вступили в начале войны в ряды милиционных колонн, и сражались на фронте наравне с мужчинами до июля 1937 г., после чего были удалены в тыл в принудительном порядке в связи с реорганизацией республиканской армии, проводимой правительством правого социалиста Хуана Негрина. Правда, сражаясь наравне с мужчинами, женщинам подчас приходилось совмещать это с «выполнением чисто женской работы», т.е. стирать, шить, убираться и готовить пищу. Интересно также отметить тот факт, что с самого начала войны женщины служили в основном в колоннах анархистов, коммунистов и ПОУМ, в то время как в ИСРП изначально отрицательно относились к участию в боях женщин [Lines L., 2009г., p. 168, 170, 176].
Так же стоит отметить, что революция стала менять в испанском обществе отношение к институту брака. В начале войны распространенным явлением стало заключение браков, санкционированных не церковью или государством, но ответственными представителями профсоюзов и партий. При этом анархо-синдикалисты традиционно выступали сторонниками максимально свободных отношений между людьми, основанных на принципах свободы и равенства в принятии соответствующих решений.
При этом у многих испанцев сохранялась привязанном к брачной церемонии как торжественному ритуалу, и потому они сочетали заключение «свободного союза» с привычными публичными свадебными мероприятиями, стараясь одновременно соблюсти как либертарные принципы, так и привычную атмосферу праздника подобного события.
В связи с широкой распространенностью практики заключения подобного рода гражданских браков, уже 17 августа 1936 г. каталонский Женералитат обнародовал декрет о формальном признании данных союзов, подчеркивавший при этом их временный характер, до тех пор, когда они будут официально юридически закреплены [Bolloten B., 1991г., p. 69; Peirats J., 2005г., v.2., p. 72-75].
С началом революции в Барселоне была коллективизирована «индустрия развлечении» (кино, театры, музыка, бассейны и т.п.). В результате кино, театры, и многие другие заведения, относящиеся к категории данной индустрии стали гораздо более доступны, чем раньше для широких слоев населения, что происходило во многом за счет снижения цен на билеты. Иногда под кинотеатры отдавались бывшие церкви [Castells Durán A., 1993г., p. 201-202; Ealham C.P. 2005г., p. 166; Peirats J., 2001г., v.1., p. 265-269].
В целом кинематограф испанских анархо-синдикалистов военного периода вполне заслуживает особого внимания по отношению к себе со стороны исследователей. Дело в том, что условия войны, необходимость донести свои идеи в крайне сложных внтутри- и внешнеполитических условиях требовали от всех политических сил, в том числе либертариев, уделять особое внимание в том числе киноиндустрии.
Уже в 1930 г. НКТ был создан Единый профсоюз общественных зрелищ (СЕУП), который получил особенно мощное развитие после начала войны и революции.
Анархо-синдикалисты активно снимали документальные, пропагандистские и художественные фильмы, пользовавшиеся неизменным успехом у зрителей. Среди наиболее заметных режиссеров, принадлежавших к испанскому анархистскому движению стоит отметить Армана Гуэрра (Хосе Эстивалис), автора такого фильма мы как «Мясо зверей», съемки которого начались перед самой войной.
Кроме того стоит отметить фильмы «Нижние кварталы» Педро Пуче, музыкальную киноленту «Вот мы какие!», в которой снялись барселонские дети, а также «Зарю надежды» Антонио Сау. Все эти, и многие другие фильмы, выпущенные НКТ, носили остросоциальный характер.
Что касается документальных фильмов испанских анархо-синдикалистов, то среди них стоит отметить киноленту «Барселона работает для фронта». В целом документальные кинофильмы играли крайне важную роль в ходе войны, и во многом предвосхищали роль кинодокументалистики периода Второй мировой войны [Paniagua, J.F., 2011г., p. 8–10)].
Основная работа анархо-синдикалистских кинематографистов велась на территории Каталонии, но не ограничивалась ею. Так, например, в Мадриде силами ФАИ был организована киностудия «Спартакус-фильм», а также журнал информационного характера «Моменты Испании», целью которого было освещение жизни тыла. Одним из самых знаменитых фильмов, снятых анархо-синдикалистами, стала выпущенная в столице Республики кинолента «Наш виновный» Фернандо Миньони.
Стоит особо отметить, что, по мнению Е.О. Гранцевой «Заря надежды» предвосхитила собой неореализм в кино. При всем при этом многие фильмы снимались людьми, не имевшие или почти не имевшие ранее опыта подобного рода работы [Гранцева, Е.О., 2008г., с. 66-67; Paniagua, J.F., 2011г., p. 8-9].
В республиканской зоне повсеместно развивалась медицина, строилось и открывалось большое количество новых школ (иногда под школы отдавались помещения бывших церковных заведений). Именно благодаря революции многие деревенские жители смогли впервые в своей жизни попасть на примем к врачу, а дети (и взрослые) начать получать образование [Ealham C.P. 2005г., p. 161-163; Leval G., 1977г., p. 365-367].
Кроме того, чтобы облегчить положение молодых матерей, вынужденных совмещать работу и воспитание детей, при многих предприятиях, а также в сельскохозяйственных коллективах были созданы детские сады [Kaplan, T.E., 1971г., p. 108].
Заключение
Нельзя объять необъятное, а потому за рамками данной статьи осталось большое количество важной и, к тому же, до сих пор остающейся малоизвестной в России информации, относящейся к социально-экономическому эксперименту 1936-39 гг. в Испании. Между тем представляется важным продолжать изучение всех тех многочисленных подробностей, без которых невозможно по достоинству оценить и понять один из ключевых эпизодов в новейшей мировой истории.
Хотя революция и была, в конечном счете, задавлена, подвергаясь ударам со всех сторон, в том числе со стороны многих так называемых «антифашистов», тем не менее, революция продемонстрировала собой, что неавторитарный путь развития человечества, основанный на взаимопомощи, самодисциплине и ответственности действительно осуществим. Кроме того испанская революция продемонстрировала, что путь к такому обществу, его защита и развитие крайне сложны и тернисты.
Остается надеяться, что дальнейшие исследования испанской революции 1936-39 гг. еще откроют для российских любителей истории немало неизвестных страниц, связанных с событиями тех лет.
Литература:
1.Война и революция в Испании 1936 - 1939. Т.1. Перевод с испанского / Подгот. комис. под ред. Д.Ибаррури (пред.), М.Аскарте и др.; Под ред. В. В. Перцова. - М.: Прогресс, 1968. - 614 с.
2.Гранцева, Е.О. Кинематограф и гражданская война в Испании / Е.О. Гранцева. – Испанский альманах. Вып. 1. Власть, общество и личность в истории. – М.: Наука, 2008. – С. 64-80.
3.Дамье, В.В. Забытый Интернационал. Международное анархо-синдикалистское движение между двумя мировыми войнами. Т.2. / В.В. Дамье. – М.: Новое литературное обозрение, 2007. – 736 с.
4. Кольцов, М.Е. Испания в огне. Т.1. Испанский дневник. Кн. 1 - 2 (7 ноября — 30 дек. 1936 г.). / М.Е. Кольцов. – М.: Политиздат, 1987. – 351 с.
6.Кропоткин, П.А. Взаимная помощь среди животных и людей как двигатель прогресса. / П.А. Кропоткин. – М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2011. – 280 с.
7.Кропоткин П.А. Поля, фабрики и мастерские. Промышленность, соединенная с земледелием, и умственный труд с ручным. / П.А. Кропоткин. – Пг; М.: Голос труда, 1921. – 272 с.
8.Кропоткин, П.А. Хлеб и воля. Современная наука и анархия. / П.А. Кропоткин. – М.: Правда, 1990. – 638 с.
9.Листер, Э. Наша война. (Из истории национально-революционной войны испанского народа 1936-1939 гг.). Мемуары: пер. с исп. / Э. Листер. – М.: Политиздат, 1969. – 327 с.
10.Майданик, К.Л. Испанский анархо-синдикализм в первый период национально-революционной войны 1936-1939 гг. (От фашистского мятежа до майского путча.) / К.Л. Майданик. – Из истории освободительной борьбы испанского народа. Сборник статей. – М.: Издательство Академии наук СССР, 1959. – С. 157–239
11.Платошкин, Н.Н. Гражданская война в Испании. 1936-1939. / Н.Н. Платошкин. – М.: Олма-Пресс, ПФ «Красный пролетарий», 2005. – 479 с.
12.Сориа Ж. Война и революция в Испании. 1936-1939: в 2 т.: сокр. пер. с фр. Т.2. / Ж. Сориа. – М.: Прогресс, 1987. – 328 с.
13.Томас, Х. Гражданская война в Испании. 1931- 1939 гг.: пер. с англ. / Х. Томас. – М.: ЗАО Центрполиграф, 2003. – 573 с
14.Шубин, А.В. Великая испанская революция. / А.В. Шубин. – М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2012. – 640 с
15.Эренбург, И.Г. Испанские репортажи 1931–1939. / И.Г. Эренбург. – М.: АПН, 1986. – 398 с.
16.Эренбург, И. Г. Люди, годы, жизнь. Воспоминания в трех томах. Т.2: кн. 4-5. Изд. испр. и доп. / И.Г. Эренбург. – М.: Советский писатель, 1990. – 448 с.
17.Abad de Santillan, D.A Return to Principle (1938) / D.A. Abad de Santillan. – Graham R. (ed.) Anarchism: A Documentary History of Libertarian Ideas, Volume 1: From Anarchy to Anarchism (300CE-1939). – Montreal: Black Rose Books, 2005. – P. 488-495.
18.Ackelsberg, M.A. Free Women of Spain: Anarchism and the Struggle for the Emancipation of Women. / M.A Ackelsberg. – Bloomington, IN: Indiana University Press, 1991. – 248 p.
19.Ackelsberg, M.A. “Separate and equal”? Mujeres Libres and Anarchist Strategy for Women's Emancipation / M.A. Ackelsberg. – Feminist Studies, vol. 11. –1985. – №1. – Spring. – P. 63-83.
20.Alexander, R.J. The anarchists in the Spanish Civil War. (2 vol.). / R.J. Alexander. – L.: Janus Publishing Company Lim, 1999. – 1498 p.
21.Amoros, M. José Pellicer. El anarquista íntegro. Vida y obra del fundador de la heroica Columna de Hierro. / M. Amoros. – Barcelona: Virus, 2009. – 384 p.
22.Amoros, M. Maroto, el heroe. Una biografia del anarquismo andaluz. / M. Amoros. – Barcelona:Virus, 2011. – 312 p.
23.Bolloten, B. The Spanish Civil War: revolution and counterrevolution. / B. Bolloten. – Chapel Hill and London: The University of North Carolina Press, 1991. – 1107 p.
24.Casanova, J. Anarchism, the Republic and Civil War in Spain 1931–1939. / J. Casanova. – L.; N.Y.: Routledge, 2005. – 242 p.
25.Castells Durán A. Les Col·lectivitzacions a Barcelona: 1936-1939. / A. Castells Duran. – Barcelona: Editorial Hacer, 1993. – 304 p.
26.Collier, G.A. Socialists of Rural Andalusia. Uncknowledge Revolutionaries of the Second Republic. / G.A. Collier. – Stanford (California): Stanford University Press, 1987. – 253 p.
27.Dolgoff, S. (ed.) The Anarchist Collectives. Worker`s Self-management in the Spanish Revolution 1936-1939. / ed. S. Dolgoff. – Montreal: Black Rose Books, 1974. – 236 p.
28.Ealham, C. Class, Culture and Conflict in Barcelona 1898–1937. / C. Ealham. – L., N.Y.: Routledge, 2005. – 266 p.
29.Garcia Oliver, J. El Eco de los Pasos. / J. Garcia Oliver. – Barcelona: Ruedo Ibérico, 1978. – 649 p.
30.Gonzalez Castano, J., Romero Gombau, J.J. La colectividad mixta (U.G.T.-C.N.T.) de Bullas: Aproximacion metodologica al estudo de las colectividades agricolas durante la guerra civil en la region Murciana / J. Gonzalez Castano, J.J. Romero Gombau. – Areas (Murcia). – 1982. – №2 – P. 72-81.
31.Graham, H. The Spanish Republic at War 1936-1939: The Spanish Socialist Party in Power and Crisis, 1936-1939. / H. Graham. – Cambridge etc.: Cambridge University Press, 1991. – 340 p.
32.Guillamon, A. Barricadas en Barcelona: La CNT de la victoria de Julio de 1936 a la necesaria derrota de Mayo de 1937. / A. Guillamon. – Barcelona: Ediciones Espartaco Internacional, 2007. – 298 p.
33.Kaplan, T.E. Spanish anarchism and womens liberation / T.E. Kaplan. – Journal of Contemporary History, vol. 6. – 1971. – №2. – P. 101-110.
34.Kelsey G. Anarchosyndicalism, Libertarian Communism and the State: The CNT in Zaragoza and Aragon, 1930-1937. / G. Kelsey. – L.: Springer, 1991. – 328 p.
35.Leval, G. Colectividades libertarias en España. / G. Leval. – Madrid: Aguilera, 1977. – 509 p.
36.Lines, L. Female Combatants in the Spanish Civil War: Milicianas on the Front Lines and in the Rearguard / L. Lines. – Journal of International Women’s Studies, vol. 10. –2009. – №4. – May. – P. 168-187.
37.Mintz, F. Autogestion y anarcosindicalismo en la España revolucionaria. F. Mintz. – Buenos Aires: Libros de Anarres, 2008. – 240 p.
38.Mintz, J.R. The Anarchists of Casas Viejas. / J.R. Mintz. – Chicago: The University of Chicago Press, 1982. – 336 p.
39.Paniagua, J.F. La Revolución espanñola, los anarquistas y el cine. /J.F. Paniagua. – Tierra y Libertad. – 2011. – №281. – Diciembre. – P. 8–10.
40.Paz, A. Cronica Columna de la Hierro. / A. Paz. – Barcelona: Virus, 2001. – 258 p.
41.Paz, A. Durruti in the Spanish Revolution. / A. Paz. – Oakland, CA: AK Press, 2007. – 812 p.
42.Paz, A. The Spanish Civil War. / A. Paz. – Paris: Hazan, 1997. – 198 p.
43.Peirats, J. Los anarquistas en la crisis politica Española (1869-1939). / J. Peirats. – Buenos Aires: Libros de Anarres, 2006. – 420 p.
44.Peirats, J. The CNT in the Spanish Revolution. (3 vol.). / J. Peirats. – S.l.: The Meltzer Press; ChristieBooks.com, 2001, 2005, 2006. – 314 p., 302 p., 286 p.
45.Preston, P. The coming of the Spanish Civil War: Reform, Reaction and Revolution in the Second Republic 1931-1936. / P. Preston. – L.: Macmillan, 1978. – 264 p.
46.Puente, I. El Comunismo libertario: Y otras proclamas insurreccionales y naturistas. / I. Puente. – Bilbao: Likiniano Elkartea, 2003. – 80 p.
47.Ribeiro de Meneses, F. Franco and the Spanish Civil War. / F. Ribeiro de Meneses. – L.; N.Y.: Routledge, 2001. – 149 p.
48.Sanchez Blanco, L. El anarcofeminismo en España: las propuestas anarquistas de Mujeres Libres para conseguir la igualdad de géneros / L. Sanchez Blanco. – Foro de Educacion. – 2007. – №9. – P. 229-238.
49.Souchy, A. With the peasants of Aragon: Libertarian communism in the libertad areas. / A. Souchy. – S.l.: ZSP-AIT, 2011. – 68 p.
А. Фёдоров
Сборник материалов IV Международных Кропоткинских чтений: к 170-летию со дня рождения П.А. Кропоткина (Материалы и исследования). – Дмитров: Музей-заповедник «Дмитровский кремль», 2012, с. 101-116.
Добавить комментарий