Представляет интерес заметка Александра Шубина о движении Желтых Жилетов во Франции. По мнению Шубина, у ЖЖ отсутствует альтернатива современной капиталистической системе (идеи самоуправления, вокруг которых бушевали страсти в 1968 г). Сегодня в движении Желтых Жилетов наблюдается смесь антиглобалистских идей в духе "левых" и "правых" государственников, Ле Пен и Меланшона. Что это такое? Рост социального государства + вопрос о миграции, вот что волнует людей. Они не мыслят свое существование вне классов и вне государства. Большинство участников ЖЖ хотят лишь усиления заботы государства о бедняках и\или ограничения трудовой конкуренции со стороны рабочих-мигрантов.
По этой причине некоторые ветераны революции 1968 года из ситуационистского течения (сторонники автономных (независимых) Рабочих Советов) скептически относятся к движению, хотя отдельные люди участвуют в нем. В 1968 году социал-революционные группы Франции боролись за захват студентами и работниками университетов и заводов. Это прямое действие было направлено на создание там выборных органов самоуправления. Идея тогда состояла в том, чтобы создать бесклассовое общество, основанное на трудовом самоуправлении. Сегодня участникам 68 года трудно говорить о таком с участниками движения ЖЖ, потому что те чаще всего не мыслят так и не представляют себе возможности выходы за пределы капиталистической системы - государства и наемного труда.
Другой важный момент, который не могу обойти. Происходящее во Франции напоминает мне арабские революции, Арабскую Весну. Здесь имеет место огромный выброс социальной энергии, сильные элементы самоорганизации. Люди протестуют против насилия полиции, требуют демократии, создают форумы, дискуссионные площадки. Но все это происходит на фоне отсутствия новых идей о социально-революционном максималистском трудовом самоуправлении. Все колеблется в рамках умеренных социальных требований. Демократические или консервативные (в случае с арабскими движениями - исламистские) требования участников Арабской весны сочетаются с социальным запросом на сильное заботливое государство, которое поможет беднякам.
Правда в Сирии во время восстания против Асада были созданы в арабских регионах сотни локальных Местных Советов, МС, которые брали на себя управление городским хозяйством в условиях распада централизованного государства. Но и это совершенно не воспринималось как альтернатива капитализму или представительной демократии. Похоже, таковы особенности всей современной мировой волны протестов.
Александр Шубин: "Франция между 1934-м и 1968-м"
Выступления «желтых жилетов» превратились в добрую французскую традицию. Собираться в больших количествах на улицах Парижа, бегать в дыму наперегонки с полицией или мериться силами стенка на стенку, бить роскошные витрины… Для россиян, закутанных в полицейскую колючую проволоку и запрессованных властью со всех сторон – это даже повод для зависти. Но во Франции, где протестная культура давно получила широкое признание благодаря Красному маю 1968 года и предыдущим баррикадам XIX века – протест легко превращается в рутину и выпускание пара. Власть с этим «привычным» протестом может и не посчитаться, заболтать «диалог», потому что не очень ясно, за что выступает протест, и кто его представляет. Когда нет ясной программы, то как можно договориться?
Протест – это против. Убрать недавние меры правительства, направленные на ущемление социальных прав французов. Это понятно. Не очень понятно, как это сделать – ведь бюджет не резиновый. Получается, что нужно отказаться от основ неолиберальной социальной и финансовой политики. А чем заменить? По поводу конструктива в товарищах согласья нет. В декабре получил распространение список 25-ти требований на французском языке. Его не принимал никакой «орган» движения. Статус этих требований такой же, как знаменитых лозунгов на стенах Парижа, которые стали своего рода «программой» 1968 года. Парадоксальные лозунги 68-го звали мир в будущее, а на устах французов тогда было слово «самоуправление». Теперь иное: «25 требований» - довольно эклектичное перечисление давно известных требований из программ Национального фронта и Левой партии.
Это – антиглобалистская корректировка капитализма: усиление роли государства в экономике и фрэксит. Первая идея давно сбылась в Швеции и забуксовала там. Вторая идея на наших глазах буксует в Британии. Вызывают уважение требования защиты социальных и экологических прав, борьбы с монополизмом, но не видно понимания – как это возможно сделать в современном обществе.
Писанные, но не признанные требования во многом отражают позиции краев французского политического спектра – Национального фронта и Левой партии. Но участники движения вовсе не хотят видеть Ле Пен и Меланшона своими вождями и вообще крайне болезненно относятся к перспективе, когда «политиканы воспользуются нашим движением». «Красно-коричневый» блок не заключен, но продолжается мягкая борьба красных и коричневых за идейное окормление движения.
Для многих участников характерен евроскептицизм и неприятие существующей политической и социальной систем. Первую многие хотят заменить более сильной президентской, вернуться к де Голлю. Вторую хочется как-то поправить, может быть – усилив роль государства.
При отсутствии единства мнений этатизм (требования сильного государства - прим.) выглядит самым влиятельным течением. Мои знакомые французские интеллектуалы с тревогой повторяют фразу одного из лидеров «Красного мая» Кон-Бендита: «В 68-м году мы были против Генерала у власти, сегодня «желтые жилеты» хотят Генерала у власти».
Возможно, Кон-Бендит перегнул палку, и «Генерала у власти» хотят далеко не все «желтые жилеты». Но многие хотят, и может быть даже большинство. Им кажется, что сильная личность «все наладит», а не свернет их в бараний рог, продолжив неолиберальный курс экономии.
Несмотря на антураж 1968 года, ситуация напоминает также 1934 год. Тогда социальное положение тоже было тяжелым (как и во всем мире – на дворе была Великая депрессия). На улицы Парижа вышли массы ультраправых, которые требовали наказания коррупционеров и ликвидации недееспособной многопартийной системы. Над Францией нависла тень фашизма. И только единодушный отпор левых сил позволил тогда перевернуть страницу истории – началась политика Народного фронта, широкой левой коалиции. И у нее была программа социальных преобразований, которая стала воплощаться в жизнь. Нужно признать, что осуществлялась программа Народного фронта в 30-е годы неважно. Начали за здравие, но потом перепугались сами себя. Однако это – уже другой вопрос: достойно ли лидеры выполняют волю избравших их масс. В 1936-м году во всяком случае были ясные обещания и ясное понимание, что нужно делать. Левая Франция знала, куда идти, да и правая ясно это знала, ориентируясь на германо-итальянские образцы.
В 1968 году и де Голль, и его противники имели проект будущего, выраженный лозунгом самоуправления. Сегодня, в отличие от 30-х и 60-х гг. не видно распространенного проекта будущего. И не только во Франции, но в мире вообще. Либеральный проект сбылся и тем исчерпал себя и свою популярность. Он отвечает за нынешнее застойно-кризисное состояние экономики. Национал-консервативные евроскептические и путинообразные проекты тоже не имеют модели будущего, а предлагают родить историю обратно в части культуры и политики (сохраняя при этом скрытую лояльность неолиберальной экономической модели экономии на социальных правах). Марксистско-ленинский коммунизм еще в ХХ веке показал все, на что способен в СССР и на Кубе. В Китае давно развивается вполне рыночный капитализм. Левые социал-демократы пытаются совместить капитализм и перераспределение средств на социальные нужды в духе старой доброй шведской модели образца 80-х гг. ХХ века. Но и эта модель выявила множество недостатков. А когда ее пытаются наложить на общества незавершенной модернизации, так и вовсе получается Венесуэла, опыт которой мягко говоря, не вдохновляет.
Движение «желтых жилетов» - отражение более общей ситуации, сложившейся в мире. Мы живем в эпоху беспрограммности, отсутствия распространенного идеала будущего. Возможно, сегодня большинство человечества и даже развитых стран осознаёт, что мир оказался в многостороннем кризисе, что модель «конца истории» себя исчерпала, и ее дальнейшее сохранение опасно для планеты и особенно для европейско-североамериканской «зоны процветания». Что особенно интересно, в мире действительно сложились культурные и технологические предпосылки для перехода к новой системе общественных отношений, которую одни люди довольно бессодержательно называют пост-индустриальной, а другие – социалистической (подчеркивая при этом, что имеют в виду не модель СССР). Есть запрос на выход из сложившегося положения, но нет распространенного понимания – куда следует идти. Есть множество теорий, которые предлагают маршруты движения, но они не популярны.
Не популярна сама тема поиска «утопии» - места, которого нет, но которое может быть в будущем. Этим современная ситуация кардинально отличается от 1968 года. Тогда люди бурно обсуждали, каким будет этот новый мир самоуправления, который, как казалось, находится за поворотом. Но тогда предпосылок для его создания было меньше, чем сейчас, а интерес к нему был больше. И пока этот интерес к конструктивной альтернативе существующему строю снова не станет массовым – протест может носить только тактический и не очень результативный характер. Как средневековые локальные крестьянские бунты до начала процесса модернизации. Власть может уступить в каких-то частностях, но в рамках данной системы всегда найдет, как компенсировать уступку на одном направлении наступлением на социальные права в других сферах. И так будет продолжаться, пока не начнется массовое движение за смену основ Системы.
Добавить комментарий