Марксизм и психология (Антон Паннекук, 1938 год)

Многие социальные мыслители в 20 и 21 веках предпринимали попытки соединить марксизм и психоанализ. Среди них такие известные авторы, как Вильгельм Райх, Эрих Фромм, Отто Фенихель и другие. Подобную попытку предпринял и Антон Паннекук - одна из ведущих фигур Коммунизма рабочих Советов (рэтекоммунизма).

Коммунизм рабочих Советов - это марксисткое течение, выступившее против профсоюзов и политических партий. По мнению к.р.с. только сами работники, через свои регулярные собрания на предприятиях и сторого подчиненные собраниям выборные Советы (чьих делегатов можно отозвать и заменить в любой момент) могут создать социалистическое общество. Его основой станет самоуправление на местах и крепкая ассоциация трудовых коллективов, совестно планирущих производство и потребление, политическую и общественную жизнь (рабочая автономия). Идейные организации работников (например, партии) могут влиять на решения трудовых коллективов в ходе забастовок и иных форм борьбы, но сами решения, по мнению к.р.с, должны принимать только сами Советы\собрания работников, а не партии. Если кратко сформулировать ядро идей Паннекука, то лучше всего его передаст лозунг некоторых анти-большевистских рабочих и солдатских восстаний в России в 1918-1921 гг - "Власть Советам, а не партиям!". Однако, одного только социально-экономического и политического анализа мало для понимания общества. Взаимодействие общественных классов нельзя объяснить без глубокого понимания психологии. И Паннекук обращается к психоанализу. Ниже предлагается перевод его работы 1938 года "Марксизм и психология". За ней следует большой комментарий современного бразильского социального мыслителя, сторонника Коммунизма рабочих Советов, Нильдо Виана.

***

Перед лицом нынешнего поражения рабочего движения во всем мире рабочие активисты ощущают все большую потребность в переориентации. Принципы классовой борьбы подвергаются радикальной критике. Мы планируем сформулировать и обсудить типичные направления такой критики. Ниже приведены характерные размышления.

Теория старого рабочего движения была рациональной и объективистской. (Т.е., из нее следовало, что массы работников осознают свои экономические потребности и поступают согласно им - прим.). Но массы не действуют в соответствии со своими ясно осознаваемыми экономическими потребностями. Идеологии, а не экономические интересы, похоже, являются определяющим фактором в сознании масс. Реалистичный подход заключается в том, чтобы признать этот факт и создать пропагандистские и организационные формы, соответствующие этому знанию.

Поэтому исследование реальных мотивов поведения масс, с целью найти инструменты для контроля и направления этого поведения, должно стать основной частью теории классовой борьбы. Психология, похоже, была выбрана для того, чтобы дополнить и частично заменить "объективное" знание, которое дал нам марксизм.

Несмотря на их растущее влияние, последовательной теоретической формулировки этих взглядов в американской радикальной литературе пока не существует. В Европе, в связи с реальным опытом фашизма, мы находим множество попыток "дополнить" марксистскую теорию классовой борьбы "социальной психологией". Мы берем теорию некоторых представителей фрейдистской школы в качестве представителя этого теоретического течения, потому что аргументы, которые они приводят, сформулированы наиболее четко и бескомпромиссно. Хотя наша критика будет ограничена конкретной теорией, ее выводы распространяются на обозначенную общую проблему. Ведь теории, которые мы будем обсуждать, берут свое начало в этих общих размышлениях.

Они критикуют официальный марксизм за то, что он рассматривает развитие классовой борьбы как механически зависимое от "экономических потребностей" и недостаточно учитывает важность субъективного фактора в истории. Необходимо, пишет Вильгельм Райх, один из основателей так называемого движения Sex-Pol, признать "идеологии как материальную силу". В 1932 году не менее 30 миллионов немцев хотели социализма, почти вся страна была настроена антикапиталистически, но победил фашизм, спаситель капитализма. "Это не социально-экономическая проблема, а проблема массовой психологии".

Непонимание психологических факторов" было одной из главных причин того, что организации немецкого рабочего движения не смогли противостоять фашизму (Рубен Осборн). Поэтому аналитическая социальная психология считается "необходимой для марксистов". Она "повысит качество революционной пропаганды и поставит ее на научный уровень".

Аналитическая социальная психология черпает свои фундаментальные концепции и методы из теории человеческого сознания, которую Фрейд разработал в качестве рабочей основы для своей терапии неврозов. Подлинное открытие Фрейда касается "бессознательного". Он обнаружил, что в основе всего сознания лежит большая часть нашего разума, о которой мы ничего не знаем при обычных обстоятельствах. Бессознательное (Ид - прим.) содержит всевозможные запретные образы и желания. Биологическую часть личности, которая выражается в желаниях, Фрейд и большинство его учеников отождествляют в основном с двумя влечениями, одно из которых - самосохранение, а другое - широко понимаемое сексуальное влечение, так называемое "либидо". Над каждым живым существом доминирует "принцип желания". Оно стремится достичь максимального удовлетворения своих импульсов. Но желания иррациональны и аморальны. Они не руководствуются объективными возможностями реализации и не имеют представления о том, что в обществе считается правильным или неправильным. Таким образом, "принцип желания" вступает в конфликт с "принципом реальности" (или "принципом реализма" - прим) - конфликт, который заставляет отказаться от немедленного удовлетворения импульсов, чтобы избежать боли.

(Минимум 8 часов в день, а то и значительно больше, человек должен посвятить работе, чтобы получить зарплату, а не развлечениям, иначе ему нечего будет есть; мужчина не может овладеть женщиной, которая ему понравилась, без ее согласия; человек не может просто отказаться соблюдать существующие законы, удовлетворя свои желания, так как будет наказан за это, и т.д. Поэтому человек вынужден подавлять и вытеснять многие свои желания. Неосознаваемые запретные желания образуют сферу Бессознательного. Тем не менее, эти желания остаются достаточно мощными для того, чтобы требовать разрядки. Борьбы, направленное на их вытеснение, на защиту от них, может истощить человека. Кроме того, вытесненные желания искажуются, превращаются в нечто иное, в свои производные, и достигают автоматической самопроизвольной разрядки (например, в виде головных болей или внезапных необъяснимых страхов), что так же может быть мучительно, - Прим.).

В отличие от стремления к самосохранению, которое в основном можно отложить лишь на относительно короткое время, сексуальные импульсы можно значительно отсрочить. Они могут быть вытеснены в бессознательное (репрессия), или их цели могут быть заменены другими целями в других сферах реальности (сублимация). Если импульсы самосохранения требуют материальных средств для удовлетворения (еда, питье, крыша над головой, тепло, безопасность - прим.), то потребности того, что Фрейд называет либидо, могут быть удовлетворены через механизм сублимации, например, через фантазию.

(Паннекук здесь упрощает точку зрения Фрейда. Подавленные желания могут получить лишь частичную разрядку через свои заменители. Например, вместо секса с любимой женщиной можно посмотреть эротический фильм или предаться отвлеченным мечтам. Но это снимет напряжение лишь ненадолго, а затем оно снова вернется. По Фрейду, многие психические расстройства связаны именно с назойливым повторением желаний, которые вытеснены. Они находят лишь частичную разрядку через свои производные - дериваты, и назойливо повторяются, делая жизнь мучительной и затрудняя реалистичное понимание реальности. - Прим.).

Правящий класс использует этот механизм сублимации для того, чтобы дать массам такое эмоциональное удовлетворение, которое является социально доступным. Способность импульсов (желаний - прим.) адаптироваться к существующим условиям общественной жизни, является главной заботой этой социально-психологической теории. Адаптация достигается рациональными и главным образом сознательными частями разума, которые действуют как своего рода организаторы личности. (Согласно Фрейду, жизнь человека определяется двумя наиболее мощными импульсами - силой желания и стремлением (инстинктом) к самосохранению и обеспечению себя всем неоходимым (принцип реализма). Поэтому часть желаний подавляется и вытесняется, ибо они не могут быть реализованы. Рационально мыслящее Эго (Я) принимает решения отказаться от удовлетворения желания, поскольку его реализация невозможна или опасна в существующих условиях. Но это вызывает их частое возвращение и требование их разрядки - прим.).

Фрейд выделяет еще один аспект человеческого разума, который он называет "Супер-эго". Эта концепция - одна из самых неоднозначных частей его теории, но поскольку она считается особенно важной для нашей проблемы, мы не можем не рассмотреть ее здесь. Фрейд обозначает его функцию в основном как "моральное сознание и создатель идеалов". Супер-эго рассматривается как проекция социального авторитета на личность, как интровертированная (т.е. внутренне усвоенная, интегрированная психикой человека - Прим.) внешняя сила. Ребенок, растущий в семье, сталкивается с социальной силой в лице отца. Его разум еще недостаточно развит для адаптации к жизни, он еще не способен рационально понять возможности преодоления препятствий, с которыми сталкиваются его желания. Ребенок возводит в самом себе, путем отождествления с родителями, произвольный авторитет, который он украшает атрибутами моральной власти, не подвергая его рациональным суждениям, т.е. критике. Как только Супер-эго утвердилось в личности ребенка, оно всегда будет проецироваться на авторитеты, господствующие в обществе. Человек будет приписывать авторитетам качества своего собственного Супер-эго, поскольку они облицованы этим мрамором. Это сделает их недоступными для рациональной критики. Таким образом, он будет верить в мудрость и силу [начальников] в степени, совершенно не зависящей от их реальных качеств.

(Супер-эго, или Я-идеал, это то, каким человек хочет себя видеть, то, на что он хочет быть похож. Согласно Фрейду, Супер-эго (Я-идеал), разумное Эго и Ид (бессознательное, кипящий котел желаний) - три составные части психики человека. Решения о том, удовлетворить или вытеснить желание, принимает рассуждающее Эго. Оно исходит из опасений, что удовлетворение желания вызовет кару. Но не только из этого. Так же оно ориентируется на идеал (Супер-эго), созданный обычно в раннем детстве. Причем, пример родителей, которые воспринимаются как боги раннего детства, оказывает большое влияние на формирование этого идеала. Взрослый человек часто, хотя и не обязательно, проецирует этот идеал на силы, намного более могущественные, чем сам человек - на начальство на своей работе, менеджмент, государство, руководство правящей партии. Данный механизм укрепляет могущество авторитетов. По этой причине правителям может быть выгодно казаться сильными, всезнающими, всемогущими. Формирование образа сильного и мужественного отца нации, или заботливой матери нации - важная составная часть политики государства. - Прим.).

Реальные или пропагандируемые атрибуты власти, в свою очередь, будут определять по тому же механизму содержание Супер-эго и отождествляться с ним. Через этот процесс идентификации (отождествления - прим.) психоаналитики объясняют, как религия, государство, лидеры и другие социальные фетиши могут оказывать такое огромное влияние на людей. В сознании взрослого человека они выполняют ту же функцию, что отец и мать в детстве. И, как страх беспомощного ребенка перед наказанием (и перед другими неконтролируемыми им внешними силами - прим). был решающим фактором в формировании Супер-эго в тот период, так и существование прямой социальной силы (силы государства в стране или силы хозяев на работе - прим.) является решающим фактором в росте Супер-эго и его идентификации (отождествлении) с существующим социальным авторитетом.

Иррациональные команды Супер-эго потеряют свою силу, рациональная часть человеческого разума легко одержит победу, если физическая социальная сила перестанет действовать. Так как функцию Супер-эго можно понять, только углубившись в историю жизни личности, общая структура личности, согласно Фрейду, понятна только при анализе развития инстинктивной жизни, через которую она обычно проходит в своем приспособлении к семье и обществу. Это еще одна фаза теории Фрейда, которая кажется довольно странной, особенно в сжатой форме, представленной здесь. Однако, воспроизведение клинического материала о том, как психологические силы прослеживаются в детстве индивида, достаточно ясно. Младенец сначала любит себя, затем своих родителей. Фрейд характеризует его сексуальную структуру в этот второй период, ссылаясь на царя Эдипа, который любил свою мать и женился на ней. После стадии гомосексуальности, развитие переходит в генитальную гетеросексуальность нормального взрослого.

Но ребенок может быть недостаточно свободен от связей с одним из ранних инфантильных объектов своей сексуальности. Либо его эмоции могут закрепиться там, либо из-за неприятных переживаний в последующей жизни он может регрессировать к одному из ранних эмоциональных состояний.

Большинство психозов и аномальных черт характера коренятся в наличии эмоциональных потребностей, которые не допускаются в сознание [вытесняются]. Все они представляют собой уход от реальности. Метод психоанализа, углубляясь в историю жизни пациента, делает для него осознанными бессознательные причины его невроза и тем самым помогает ему преодолеть его. (Это не совсем или не полностью так. С точки зрения психоаналитиков, мало помочь человеку увидеть и осознать истинные причины его отказа видеть реальность и его скрытые от него самого желания, которым он не дает разрядки. Даже если он увидит в себе то, что ранее не хотел видеть, он может испытать стыд или чувство вины из-за несоответствия идеалу собственного Я, т.е. Супер-го. И тогда человек продолжит вытеснять эти желания. И в этом случае, вытесненные желания по-прежнему будут мучать его, требуя разрядки, искажая его восприятие мира и даже усиливая чувство вины. Поэтому в психоанализе важно и нечто другое, кроме осознания пациентом своих вытесненных желаний. Привязанность пациента к психоаналитику (отцовский или материнский перенос) позволяет последнему корректировать Супер-эго или Я-Идеал пациента. Обычно речь идет о формировании менее карательного, более терпимом к различным желаниям идеала самого себя. В этом случае, пациент начинает более мягко относиться к собственным особенностям, сможет позволить себе более эмоциональное поведение и разрядки некоторых желаний, казавшихся ранее запретными. И это позволит ему почувствовать облегчение и избавится от мучительных состояний. В тех случаях, когда разрядка все же невозможна, он, по крайней мере, перестанет винить себя в наличии таких желаний (осознав, что не он породил их и не в его власти отменить их существование) и\или попытается реализовать их внутри творческого процесса - сублимации. Это так же может облегчит его состояние. - Прим).

Поскольку основное развитие инстинктивной жизни происходит в детстве, исследование психологической структуры семьи является одной из главных целей рассматриваемых здесь теорий психоанализа. Корни морали и религии в человеке сводятся к влиянию воспитания. Метафизический характер морали, таким образом, исчезает. Вся идеология общества воспроизводится в ребенке в течение первых четырех или пяти лет жизни. Семья понимается как психологический орган общества. Семья является фабрикой идеологий. Различные формы подавления эмоциональных влечений в буржуазной семье делают младенца робким, восприимчивым к авторитетам и послушным - одним словом, его можно воспитать (превратив со временем в послушного правящему классу, т.е. чиновникам и менеджменту, индивида - прим).

Через семью авторитарное общество производит авторитарный тип сознания. Этот тип сознания является результатом неполного развития эмоциональной жизни и слабости рациональной силы, что обусловлено подавлением в детстве, характерным для современной формы общества.

Личности можно условно разделить на два типа, из которых один в основном агрессивен по отношению к власть имущим и сочувствует беспомощным, а другой сочувствует правителям и агрессивен к угнетенным. Авторитарный тип является очевидным представителем второго типа личности. Одна из его характеристик - страдать без жалоб. Но авторитарный человек амбивалентен; он одновременно любит и ненавидит своих богов и поэтому часто слепо восстает против существующей власти. Его иррациональный бунт, однако, не меняет ни его эмоциональную структуру, ни структуру общества. Он просто заменяет старую власть новой.

Настоящая революционная личность, в отличие от авторитарного типа, рациональна и открыта реальности; другими словами, она представляет собой взрослого человека, которым не управляют страх наказания и желание получить одобрение со стороны авторитетного отца. Его героизм заключается в изменении материального мира, в то время как героизм авторитарного типа заключается в покорности судьбе.

Чем больше нарастают противоречия в обществе, чем более слепыми и неуправляемее становятся социальные силы. Чем больше таких катастроф, как война и безработица, которые омрачают жизнь человека, тем сильнее и масштабнее становится эмоциональная структура авторитарной личности. (Иными словами, чем более беспомощным становится человек на фоне не контролируемых им, разгулявшихся социальных стихий, войн и финансовых капиталистических кризисов, тем больше он нуждается в опоре на выдуманного им отца - сильного авторитарного лидера, главу государства или партии. Эта идея лежит в основе работы психоаналитика Эриха Фромма, Бегство от свободы. - Прим.).

Ее (авторитарной личности - прим.) окончательное упразднение мыслимо только при искоренении бесплановости социальной жизни, при создании общества, в котором люди рационально и активно упорядочивают свою жизнь (исходя из своих собственных целей и желаний, а не из целей и желаний, навязанных авторитарными бюрократическими аппаратами государства или корпораций - прим.).

Итак, выводы психоаналитиков показывают, что бесплановость (и неподконтрольность обществу - прим.) в экономике порождает определенный тип психологической структуры и воспроизводится людьми, чьи психические структуры также бесплановы (под плановостью тут понимается не исполнение центральных планов государственных министерств и ведомств, а совместное добровольное согласование планов развития экономики, производства и потребления, а так же законодательства и текущей политики между индивиами и между самоуправляющимися трудовыми коллективами - прим.).

Психологические структуры индивида связаны и подчинены правящему классу через бессознательные и, следовательно, неконтролируемые эмоциональные силы, а также через иррациональную власть верований, которые они возвели в себе. Только ослабление этих иррациональных связей, усиление рациональности - может укрепить способность людей изменить социальные условия. Только такая пропаганда и организация, которая учитывает это, будет способна достичь реального революционного эффекта. Пока массы терпят государственную пропаганду, состоящую из идеологических лозунгов, и пока революционные организации построены на слепой преданности лидерам, уровень классового сознания, необходимый для радикального изменения правящего порядка, не будет достигнут. (Революционная организации в понимании Паннекука является ассоциацией самоуправляющихся коллективов - собраний работников, совместно планирующих свою жизнь, а не авторитарной самовластной ленинской партией, которая подчиняется своим вождям и партчиновникам. - Прим.).

II

Рассматривая описание психоаналитиками сознания индивида при капитализме, мы видим, что их выводы не противоречат критике общества, которую дает марксистская теория. Поскольку критика психоанализа как такового не является нашей задачей, мы ограничимся несколькими замечаниями по этому поводу.

Несомненно, гипотеза Супер-эго встречает много возражений. Она иногда неясна и непоследовательна в изложении самого Фрейда, но она вносит свой вклад в исследование психологической проблемы авторитета.

Психоаналитическая концепция личности человека также открыта для критики. Эти теоретические слабости объясняются тем, что основа клинических наблюдений, на которой был построен психоанализ, слишком узка для интерпретации сложной человеческой и социальной деятельности, которую он берется объяснить. Практический психиатр, делая свои смелые обобщения из ограниченного поля наблюдений, часто просто расширяет то отношение, которое он имел к своему пациенту. Это становится возможным благодаря условиям нашего общества, которые представляют собой картину, сходную с аномальным случаем в психиатрии.

Ненормальность общества, которую фрейдисты с их методом исследования находят отраженной в индивиде, является предметом марксистского анализа. Однако выводы психоаналитической теории в том виде, в котором мы их здесь развили, не принимаются большинством ее приверженцев.

Ни Фрейд, ни большинство его учеников не придерживаются этих взглядов. Поскольку они принимают буржуазное общество как постоянное (и принципиально неизменное - прим.), они не верят в возможность изменения объективного соотношения общественных (экономичесих и политических - прим.) сил, которые, как мы объяснили, являются решающими факторами для существования ("авторитарной" - прим.) эмоциональной структуры [личности].

Фрейд и многие его последователи психоаналитики, колеблются между прогрессивной буржуазной позицией XIX века (т.е. они верят в то, что с помощью честных парламентских выборов большинство людей в буржуазном обществе могут установить народовластие и регулировать жизнь общества - это является неправдой - прим.) и мизантропическим (Мизантро́пия (от др.-греч. μῖσος «ненависть» + ἄνθρωπος «человек»; букв. «человеконенавистничество» - отчуждение от людей, ненависть к ним - прим.) пессимизмом современного авторитарного общества. Сам Фрейд, как и многие из его самых известных учеников, все больше склоняется к этой нигилистической (мизантропической - прим.) позиции. Отчасти это объясняется самой психоаналитической теорией, допускающей многочисленные интеллектуальные лазейки.

Однако последовательная интерпретация эмоциональной структуры человека на основе психоанализа может привести только к материалистическому объяснению личности в обществе. Эрих Фромм справедливо критикует параллель, которую Фрейд проводит между беспомощностью ребенка в семье и беспомощностью взрослого перед лицом могущественных (и неконтролируемых индивидом - прим.) общественных сил. Здесь ведь есть не только параллель, но и сложная взаимосвязь. Не биологическая беспомощность маленького ребенка является решающим фактором в его специфической потребности в определенной форме авторитета. Нет, социальная беспомощность взрослого, определяемая его экономической ситуацией (то есть его тотальным подчинением власти бюрократических и менеджерских аппаратов корпораций и государства - прим.), формирует беспомощность ребенка и тем самым влияет на конкретную форму развития авторитета у ребенка (возможно, Панекук хочет сказать, что авторитарный способ существования взрослого заставляет его авторитарно относиться к ребенку, препятствуя само-реализации, творческой активности и эмоциональным разрядкам последнего - прим.). Только при достаточном учете влияния экономических условий на либидозные (связанные с желаниями - прим.) импульсы можно адекватно интерпретировать психическое поведение индивида.

Социальная психология, которая на этой научной основе пытается объяснить общественно-значимые, общие психические структуры индивидов, должна соответствовать марксистской интерпретации общества. (...) Ведь чем больше рассматриваемая группа, тем больше общий жизненный опыт ее членов. А он идентичен социально-экономической ситуации, являющейся предметом критической теории общества. (В обществе благодаря работе господствующих социальных, прежде всего, экономических сил и механизмов, образуются общие реакции на них. Соответственно большие группы людей приобретают некоторые схожие личностные черты. Изучением этих черт и занимаются исследователи, включая марксистов. "Общественное бытие, особенно силы экономики, формируют здесь общественное сознание", т.е. убеждения, картину мира и эмоциональные реакции большинства людей. Чем больше изучаемая группа людей, тем сильнее в ней проявляются общие черты. Эти общие черты и называются" общественным сознанием" в марксизме и, шире, в общественных науках. - Прим.).

В этой идентичности заключается сила аналитической социальной психологии и ее решающая слабость. Крайне сомнительно, что "результаты", достигнутые до сих пор этой теорией в объяснении социального поведения, действительно являются итогом ее подлинных исследований. Скорее кажется, что телегу поставили впереди лошади, что не социальная психология служит марксистскому анализу, а последний помогает нашей психологии найти свои конкретные концепции. И в самом деле, марксистская критическая интерпретация дегуманизированного существования человека при капитализме ведет к гораздо более полному пониманию человеческих черт и отношений, которые являются решающими для изменения общества.*

III

Социальные психоаналитики понимают практическую функцию своей теории как средство "активизации масс". Они хотят помочь в развитии классового сознания, формулируя эмоциональные потребности масс. Поскольку их особенно волнуют сексуальные потребности, они считают, что особенно важно разоблачить реакционную социальную функцию сексуальной морали и религии. Такой пропагандой, по их мнению, они смогут развенчать буржуазные идеологии и тем самым подорвать "одну из главных опор капитализма - готовность масс терпеть социальное подавление и эксплуатацию".

Судьбу революции всегда решает широкая "неполитическая" (или неполитизированная? - прим.) масса. Революционная энергия проистекает из повседневной жизни. "Поэтому, - провозглашают они, - политизируйте частную жизнь, рынок, кино, танцевальные залы, луна-парки, спальни, кегельбаны, бильярдные!". Хотя они признают, что социально-экономические отношения в конечном счете определяют структуру массовых импульсов, многие психоаналитики считают, что фактическое революционизирование масс должно в первую очередь касаться идеологической надстройки общества (надстройка - совокупность неэкономических отношений, т.е. политическая система, идеология, правовая система - прим.). Они обосновывают это мнение своими психологическими знаниями о стабилизирующем классовое общество эффекте эмоциональных связей, которые привязывают массы к господствующим лидерам и господствующим идеологиям. Они убеждены, что современная тенденция к фашизму эмпирически подтверждает их теорию и реальные предложения.

В либеральном обществе власть была завуалирована для индивида. Отсутствие свободы скрывалось от него принятием фетишей цен, собственности и правовых отношений как естественных сил. (Установление цены на вещь рынком, частное владение собственностью, которую можно купить и продать, и наемный труд, которым занято сегодня большинство людей, вовсе не являются чем-то естественным для человека и общества. На протяжении тысячелетий ничего из этого не существовало. Даже во многих средневековых городах цена на вещи устанавливалась решением коллективных объединений производителей - цехов или гильдий, в то время, как большинство людей были заняты трудом в самостоятельных или коллективных мастерских, а наемный труд в чужом доме, - наемный труд, подчинявшийся чужим приказам, считался позором и формой рабства - Прим.). Именно это ложное сознание имел в виду Маркс, когда анализировал роль фетишизма в буржуазной экономике.

Но сегодня эта маскировка исчезает все больше и больше (статья Паннекука написана в эпоху торжества фашизма в 1938 г. - прим.). Прямая и жестокая власть тоталитарных государственных экономик - вот направление, в котором движется нынешнее общество. Марксистам потребовались все усилия, чтобы "разоблачить", по выражению Ленина, ложное сознание, чтобы показать фетишистский характер юридического равенства, буржуазной демократии, религии, и прежде всего товара. (В буржуазном рыночном и "демократическом" обществе люди исполняют приказы олигархов, крупных компаний и наиболее мощных ведомств, управляющих государством. Эти силы контролируют депутатов и министров, добиваются нужных им политических и финансовых решений, удобных им законов. Большинство не контролирует депутатов, которые избираются на 4 года и которых на практике невозможно отозвать, если они принимают неудобные избирателям решения. - Прим.). Но вот что обращает на себя внимание: теперь, когда все эти фетиши падают, - массы не бросаются на защиту "своей" демократии, "своего" равенства перед законом, "своей" свободы обмена на рынке или даже "своих" политических лидеров! Этого не могут правильно понять наши психоаналитики! В марксистской теории должно быть что-то не так, рассуждают они, и это что-то, как они полагают, они обнаружили в "экономистском" направлении официального марксизма.

(По мнению Паннекука и коммунизма рабочих советов, или рэтекоммунизма, даже в условиях буржуазной демократии, реальная власть сконцентрирована в руках руках корпораций, их хозяев и менеджмента, олигархов и чиновной бюрократии государства. Поэтому массы часто отказываются защищать парламентские системы от надвигающейся диктатуры или фашизма. И дело не только в том, что лидеры диктатуры или фашистских партий иногда выглядят убедительно с точки зрения психологии большинства индивидов. Дело, прежде всего, в том, что власть избираемых на 4 года депутатов, которых эти массы в течение этих четырех лет не могут контролировать, мало что или вообще ничего не меняет в жизни большинства людей. Работники в любом случае подчиняются своих хозяевам и чиновникам государства, продолжают ходить на работу, где подвергаются эксплуатации и исполняют приказы менеджмента в обмен на скудное жалование. В любое время их можно уволить, а во время кризисов работу теряют многие миллионы. В любом случае время от времени происходят войны государств. Законы, которые принимают свободно избранные депутаты, определяются деньгами могущественных компаний или интересами наиболее могущественных ведомств. В итоге, большинство работников обычно не защищают демократию от диктатуры потому, что для них мало что меняется, они как жили, так и продолжают жить в авторитарных условиях и в бедности, починяясь авторитарной бюрократии на работе и в политике, или умирают для нее на фронте, исполняя ее приказы. - Прим.).

Психоаналитики, которых мы здесь обсуждаем, ни в коем случае не оправданы в своих возражениях, потому что их взгляды характеризуются именно непризнанием базовой экономической зависимости рабочих от владельцев средств производства. Принятие работниками этой экономической власти было основой либеральной системы, точно так же, как и основой тоталитарного общества. Пока массы считают эту власть в производстве необходимой, пока они не восстают против нее, до тех пор руководство правящего класса остается непоколебимым.

То, что существование иррациональных авторитарных связей является также фактором, укрепляющим более глубокие экономические отношения, никто не станет отрицать. Но полагать, что сейчас, когда фабрикация идеологий все больше становится продуктом централизованных агентств с наиболее эффективными техническими средствами, полагать, что именно сейчас основные усилия должны быть направлены на агитацию в сфере надстройки (идеологии, права, организация досуга - прим.) - значит приглашать к борьбе с ветряными мельницами.

Нынешнее изменение социально-экономической структуры приводит к тому, что самообъяснение и оправдание существующего общества становится сознательным производством, даже при капитализме; а поскольку противоречия капиталистического производства усиливаются с каждым днем, маскирующие их идеологические рационализации все больше удаляются от реальности. Именно сейчас, когда внешность, казалось бы, как никогда ранее, доказывает решающее "материальное влияние идеологий", решение полностью зависит от изменения экономических отношений.

Бороться с пропагандистскими агентствами тоталитарных правителей их же оружием не только невозможно, но и не нужно. Эти идеологии разрушатся так же быстро, как они сейчас принимаются массами. Их несоответствие реальности станет открыто очевидным в тот момент, когда массы будут вынуждены столкнуться с материальным переворотом общества. Как никогда ранее критическая теория должна быть связана с этим фундаментальным материальным изменением. Более чем когда-либо эта теория связана с развитием сознания того класса, который занимает ключевые позиции в механизме производства. И направление этого развития предписывается необходимостью прояснить очень простые вопросы, касающиеся этих основных социальных отношений.

Как только рабочие возьмут в свои руки средства производства, они будут контролировать и производство пропаганды. Производство идеологий (и пропаганды - прим.) будет заменено систематическим и всеобъемлющим обоснованием общественной само-интерпретации (и самоуправления - общество превратится в ассоциацию самоуправляющихся промышленных предприятий и трудовых регионов - прим). Массы будут работать сообща, чтобы разработать и прояснить [для самих себя] принципы, которые будут определять производство и организацию общества.

Преувеличение значения сексуального фактора становится особенно очевидным в той пропаганде, которую предлагает движение Sex-Pol. (Сторонники сексуальной революции всегда преувеличивали значение сексуального фактора и антисексуальных репрессий капитализма. Они полагали, что если освободить репрессированные желания, то люди перестанут фокусироваться на суровом процессе труда, диктаторски организованного менеджментом и бизнесом. Люди станут более расслабленными, выйдут из под контроля хозяев фабрик и менеджмента. Это, якобы, создаст предпосылки для социальной революции. Однако, капитализм после 1968 года, в 1970е-1980е годы, сам, с помощью кинематографа и рекламы, стал активно освобождать сексуальное, широко внедряя эротику разных видов в искусство, кинематограф, рекламу и поощряя более раскованное поведение индивидов. Это никак не ослабило систему. Люди, как и прежде, вынуждены были наниматься на работу и подчиняться там боссам, чтобы зарабатывать на жизнь. Обычный непривилегированный человек как и прежде служил в армии во время войны, исполняя приказы генералов и подчинялся полицейским на улице. Затем оппоненты поменялись местами. Теперь уже леволиберальные критики капитализма стали обвинять эту систему в распущенности и выступать за ограничение сексуальных отношений на рабочем месте. - Прим.).

Но кроме этого, неэффективность попытки привязать радикальную пропаганду к эмоциональным потребностям масс легко демонстрируется их собственной теорией. Согласно этой теории, особая структура либидозных импульсов, определяющих отношение масс к власти, полностью зависит от социальной силы, которую эта власть представляет (Т.е., способность власти выглядеть могущественным отцом народа определяется, прежде всего, ее громадной силой, контролем над аппаратом насилия, армией и полицией, судом и законодательством, а так же государственными финансами и услугами. Те, кто не обладает таким могуществом, вряд ли способны занять место отца в сознании большинства инивидов - прим.). Поэтому власти всегда будут способны использовать механизм подавления и сублимации в своих целях. Именно эта способность сексуальных импульсов адаптироваться к социальным условиям делает их гораздо менее пригодными для использования в качестве рычага революционной пропаганды, чем импульсы самосохранения.

Мы, конечно, не считаем, что сложнейшая проблема классового сознания может быть адекватно интерпретирована упрощенной теорией влечений. Но на основе такого формального разделения эмоциональной жизни человека голод будет иметь гораздо большее влияние на любое восстание, чем легко адаптируемый сексуальный импульс.

(Возможно, идея Паннеука является упрощением ситуации. Голод, или решительный недостаток материальных благ, сами по себе не порождают социальную революцию и взятие собраниями работников власти на заводе и территории. Михаил Бакунин в работе Государственность и анархия, писал об этом следующее: "Нищеты с отчаянием мало, чтобы возбудить Социальную Революцию. Они способны произвести личные или много, местные бунты, но недостаточны, чтобы поднять целые народные массы. Для этого необходим еще обще-народный идеал; вырабатывающийся всегда исторически из глубины народного инстинкта, воспитанного, расширенного и освещенного рядом знаменательных происшествий, тяжелых и горьких опытов, - нужно общее представление о своем праве и глубокая, страстная, можно сказать, религиозная вера в это право. Когда такой идеал и такая вера в народе встречаются вместе с нищетою, доводящею его до отчаяния, тогда Социальная Революция неотвратима, близка, и никакая сила не может ей воспрепятствовать.". Комментируя работу Паннекука, бразильский исследователь, Нильдо Виана, пишет: "Ошибочно думать, будто "настоящая революция масс должна быть в первую очередь связана с идеологической надстройкой общества", и мы можем согласиться с утверждением Паннекука, что концепция, согласно которой "основные усилия должны быть направлены на агитацию в сфере надстройки", означает "приглашение к борьбе с ветряными мельницами". Однако, оспаривая "надстройку", человек рискует впасть в экономизм. Таким образом, необходимо помнить, что классовая борьба идет везде (KORSCH, 1973), в том числе и в социальных формах ("надстройке"), и что последняя имеет фундаментальную функцию в воспроизводстве капиталистического общества и поэтому является местом борьбы и действия. " - Прим.).

Кроме того, социально-психологическая теория подчеркивает важность детства, особенно первых четырех или пяти лет жизни, для развития в человеке силы идеологий. Если, следовательно, распространение идеологий в массах должно стать условием для свержения системы существующего общества, то логическим выводом будет то, что мы должны сначала реформировать семью или, другими словами, мы должны революционизировать детский сад, чтобы совершить социальную революцию.

Это было бы еще хуже, чем старая известная социал-демократическая иллюзия о том, что социальная революция предполагает "революционного человека", который может быть только результатом длительного процесса массового воспитания. Предложение части психоаналитиков практически ведет к пропаганде замены удовлетворения определенных импульсов, которые могут быть обеспечены в рамках капиталистического общества.

Эта политическая пропаганда не нова. Она всегда использовалась в старом рабочем движении. Ее фундаментальные идеи лежали в основе огромных организаций для пения, походов, танцев, гимнастики и всех других целей - всех, кроме серьезной подготовки к борьбе с капитализмом - которыми занимались почти все рабочие организации в Германии до 1933 года. Однако настоящая социальная функция этого "революционного" образования и его практические достижения стали очевидны в гитлеровском "Kraft durch Freude" ("Сила через радость"). ("Сила через радость" - один из институтов в Третьем рейхе, который занимался досугом работников, предоставляя им возможность туристических поездок, спортивные клубы и т.д. - Прим.).

***

Нильдо Виана: комментарий к статье Антона Паннекука "Марксизм и психология"

Антон Паннекук был одним из самых важных марксистских мыслителей 19 века. Его вклад в теорию рабочих советов неоспорим. Возрождение революционного характера марксистской мысли было одной из его заслуг и заслуг других активистов течения, называемого Коммунизмом рабочих Советов.

Можно сказать, что мысль Паннекука состоит из двух фундаментальных аспектов: первый - забота об организации, второй - забота о сознании в революционном движении пролетариата. Паннекук подчеркивал необходимость развития сознания и организации пролетариата и посвятил много страниц работе с этими элементами. Однако автономистская (имеются в виду сторонники рабочей автономии - независимого от партий и профсоюзов движения работников, основанного на власти рабочих собраний и полностью подконтрольных собраниям Советов - прим.) интерпретация его мысли в итоге обошла стороной фундаментальную часть его концепции, касающуюся важности сознания, и сосредоточилась только на обсуждении организации, рабочих советов (и критике бюрократических организаций, например, критике партий и профсоюзов).

Текст "Марксизм и психология", проблематичное название, поскольку тема, которой он посвящен, относится к обсуждению психоанализа, а не психологии. Этот текст, опубликованный в 1938 году, указывает на одно из направлений размышлений Паннекука по вопросу сознания, хотя это не его фокус, а скорее позиции некоторых "фрейдо-марксистов". Этот текст интересен тем, что затрагивает фундаментальный вопрос - взаимоотношения между марксизмом и психоанализом. Именно поэтому важно прочитать и проанализировать этот короткий текст.

Мы не будем делать синтез текста Паннекука, а лишь укажем на некоторые основные моменты для размышления.

Первый момент - это мотивация Паннекука для того, чтобы войти в обсуждение вопроса о взаимоотношениях между марксизмом и психоанализом. Второй момент - это его интерпретация психоанализа, которая связана с третьим моментом - его позицией в отношении фрейдо-марксизма. Четвертый и последний пункт - это его позиция по вопросу отношений между марксизмом и психоанализом.

Основная мотивация Паннекука при написании такого текста, вероятно, связана с последствиями попыток сближения марксизма и психоанализа в контексте 1930-х годов. Паннекук цитирует, в основном, Райха и Осборна. Несомненно, важность этого сближения имела место не только из-за его идеологических последствий, но и из-за практических инициатив, таких как движение Sexpol (движение сексуальной политики), в котором Вильгельм Райх участвовал и где он был одним из главных инициаторов. Это движение было первоначально связано с Коммунистической партией Германии, в 1930-х годах.

Публикации Райха оказали определенное влияние на некоторые слои общества, и в этот период идея фрейдо-марксизма получила распространение, особенно в некоторых странах, например, в Германии. Безусловно, публикация книги Осборна "Маркс и Фрейд" (также изданной под названием "Марксизм и психоанализ") стала одной из причин появления краткого текста Паннекоека. Позиция Паннекука по отношению к психоанализу проявляется в его размышлениях о фрейдо-марксизме. Как и положено политическому тексту, в нем нет ссылок на работы, что затрудняет более глубокий анализ источников Паннекука. Мы не знаем, например, читал ли Паннекок Фрейда, или он проводил свою интерпретацию на основе работ комментаторов. Похоже, что Паннекок не читал Фрейда, а полагался на изложение его мысли Осборном, как это видно из обсуждения Супер-эго.

Если Паннекок и читал Фрейда, то это, вероятно, было косвенное чтение и без дальнейшего углубления, поскольку он допускает интерпретационные ошибки (обычно те же, что и у Осборна, что подкрепляет гипотезу о том, что он опирается на этого автора, а не на чтение самого основателя психоанализа, Фрейда).

Здесь не место подробно комментировать интерпретационные заблуждения Паннекука относительно Фрейда (равно как и его правоту). Интереснее обсудить его размышления по психоаналитическим вопросам. Паннекук утверждает, что инстинкт выживания нуждается в материальных средствах удовлетворения, а сексуальный инстинкт, который он называет "потребностями" (Фрейд называл его "либидо"), может удовлетворить свои потребности "через механизм сублимации, через фантазию". Паннекук не утверждает, что это концепция Фрейда, и все указывает на то, что это позиция, занятая им самим ранее, является одним из оснований его позиции до фрейдо-марксизма.

Однако ошибка (Паннекука - прим.) заключается в том, что по его мнению, неудовлетворенные "сексуальные потребности" могут быть, как это ни парадоксально, удовлетворены фантазией. В действительности, фантазия может быть лишь "замещающим удовлетворением", а не удовлетворением того, что остается неудовлетворенным. Сказанное означает, что вытеснение не решает проблему. Именно поэтому существует бессознательное и "возвращение подавленного". Происходит замена удовлетворения сексуальной потребности на другое удовлетворение, несексуальное, и таким образом неудовлетворенность продолжается. Замена заменяет, но не удовлетворяет желание. Если бы было удовлетворение, то проблемы, с которыми столкнулся Фрейд, такие как невроз, не существовали бы.

Паннекук не развивает и не углубляет эти размышления, а если бы он это сделал, ему пришлось бы поставить под сомнение фрейдистскую концепцию (а также альтернативные психоаналитические концепции Адлера, Юнга, Фромма и других). Мы не сможем ставить здесь под сомнение его высказывания о "Супер-эго", "фазе гомосексуальности", "типах личности", его путаницу вокруг желаний и Супер-эго, "иррациональности" и др. Зададимся одним вопросом - обвинением в упрощении психоанализа.

Вполне вероятно, что Паннекук черпает свои представления о нем из (проблематичного) "синтеза" Осборна относительно психоанализа. Несомненно, в некоторых вопросах и отрывках Фрейд действительно делает некоторые упрощения. Однако необходимо понимать, что в центре внимания Фрейда находится индивид и что он разрабатывает сложную концепцию о психическом универсуме (который он называет "психическим аппаратом") и в некоторых работах Фрейд выходит за пределы индивидуального уровня. В работе Фрейда есть зигзаги (можно выделить три момента с важными изменениями в его мышлении), а также исправления и углубления. С другой стороны, Паннекук игнорирует инакомыслящих психоаналитиков (таких как Адлер, Юнг и другие), которые указывают на другие пути и объяснения.

Паннекук также обсуждает фрейдо-марксизм. В тексте он цитирует трех авторов, которые считаются фрейдо-марксистами: Фромма, Райха и Осборна. Однако основное внимание он уделяет Осборну. Паннекук особенно критикует двух последних. Фромм, похоже, указывает только на один аспект мысли Фрейда. Райх фигурирует чуть больше, а Осборн - самое громкое имя. Несомненно, было бы важно рассмотреть более широкий вопрос, чем отношения между марксизмом и психоанализом, а именно отношения между психической вселенной и обществом, более подробно обсудить вклад Фромма и, возможно, других фрейдо-марксистов и психоаналитиков.

Тем не менее, критика Паннекука в адрес Осборна точна. Правота Паннекука заключается как в его критике привязанности Осборна к ленинско-сталинской концепции, так и в его размышлениях о психоанализе и его предполагаемой полезности для марксизма.

Однако Паннекок не продвинулся дальше в этой критике, возможно, потому, что у него не было более глубокого понимания психоаналитических концепций. Если бы оно было, то, возможно, Паннекук смог бы подвергнуть критике некоторые моменты интерпретации Осборном мысли Фрейда и ее упрощения.

С другой стороны, Паннекок прав, когда критикует связь, установленную между марксизмом и психоанализом, имея в качестве предпосылки "Диалектику природы", которая напоминает нам позитивистскую работу Энгельса и ее принятие и упрощение сталинизмом, породившее фантасмагорический диамат ("диалектический материализм"). Эта позитивистская диалектика не способствует пониманию общества, психического мира индивидов, их взаимоотношений, и поэтому является еще одним препятствием на пути развития человеческого сознания, препятствием, которое должно быть устранено.

Другие критические замечания Паннекука в адрес Осборна верны, если только не путать то, что говорит этот автор, с психоанализом и фрейдо-марксизмом в целом.

Несомненно, Паннекок мог бы перейти к критике фрейдистско-марксистской концепции Вильгельма Райха. Этот автор был больше фрейдистом, чем марксистом, не только благодаря примату фрейдистского психоанализа над марксизмом, но и потому, что воспроизводих механистический материализм, а также путаницу в анализе семьи, фашизма и др. Это - другое проявление фрейдо-марксизма, однако, оно является более глубоким и полезным, чем у Осборна.

С другой стороны, Фромм и другие фрейдо-марксисты, которые предлагали другие интерпретации, а также, другие отношения между марксизмом и психоанализом, были бы важны и позволили бы продвинуться дальше в этой дискуссии. Последний аспект текста Паннекука, который мы хотим подчеркнуть, это его позиция касательно отношений между марксизмом и психоанализом, которая связана с вопросом об отношениях между психической вселенной индивида и обществом.

Критика Паннекука в адрес Осборна наносит по оппоненту много ударов, но в конечном итоге она оказывается проблематичной в том, что ограничивается, вероятно, худшим из фрейдо-марксистов.

Паннекук справедливо отмечает, что вместо того, чтобы использовать психоанализ для воспроизведения буржуазной пропаганды и использования ее стратегий, необходимо стремиться к автономизации пролетариата. Идея "политизации частной жизни" и псевдорешений - замещающих удовлетворений - не имеют в себе ничего революционного, а пример, которым он заканчивает, Kraft durch Freude (Сила для радости, нацистская организация, ориентированная на досуг), показывает буржуазный и реакционный характер приверженцев "индивидуальных революций" и "освобождения субъективности" в рамках капитализма.

В то же время Паннекук поднимает вопрос о ребенке и взрослом, снимая психоаналитический акцент на детстве. И его ирония смехотворна: "Логическим выводом будет то, что мы должны сначала реформировать семью или, другими словами, что мы должны революционизировать детский сад, чтобы совершить социальную революцию". В каком-то смысле Паннекук прав, но игнорирование процессов социализации, формирования психики детей, проблематично. Отто Рюле углубился в этот вопрос. Его критика в отношении чрезмерного акцента на сексуальности также верна (и это относится и к Райху). Однако его аргументация критики оставляет желать лучшего.

Его (Паннекука - прим.) противопоставление инстинкта выживания и сексуального инстинкта (без использования этой терминологии) указывает на правильное восприятие того, что сексуальность и требования в ее отношении могут быть удовлетворены или замещены в капиталистическом обществе. Это удовлетворение (сексуального импульса - прим.) не является революционным, в отличие от того, что предполагал Райх.

Однако, утверждая, что "импульс голода" имеет большее влияние в смысле усиления революционного процесса, Паннекук в итоге упрощает вопрос. Здесь упускается из виду сложность человеческого существа, а также революция ставится в зависимость от такого явления, как коллективный голод. Это означало бы резкое снижение вероятности возникновения революции. Более того, голода недостаточно, чтобы вызвать революцию. Хотя позиция Паннекука не сводится к этому, но формулировка в итоге обедняет дискуссию, даже в тех пределах, которые он ставит. Его формулировка основана на упрощающей концепции импульсов и на формальном разделении эмоциональной жизни человеческих существ.

Что мы можем заметить в тексте Паннекоека, так это дискурсивное ограничение, связанное с тем, что он руководствуется психоаналитическим дискурсом (и, что еще хуже, обедненным Осборном) и его целью является опровержение тезисов и выводов определенных авторов. Делая акцент на опровержении Осборна и его упрощении психоанализа, Паннекук в итоге становятся на путь упрощения. Очевидно, что ошибочно думать, будто "настоящая революция масс должна быть в первую очередь связана с идеологической надстройкой общества", и мы можем согласиться с утверждением Паннекука, что концепция, согласно которой "основные усилия должны быть направлены на агитацию в сфере надстройки", означает "приглашение к борьбе с ветряными мельницами". Однако, оспаривая "надстройку", человек рискует впасть в экономизм. Таким образом, необходимо помнить, что классовая борьба идет везде (KORSCH, 1973), в том числе и в социальных формах ("надстройке"), и что последняя имеет фундаментальную функцию в воспроизводстве капиталистического общества и поэтому является местом борьбы и действия. Необходимо было бы также проследить взаимосвязь между способом производства и социальными формами, и тем, как эти вещи переплетаются в революционном процессе.

Таким образом, Паннекок, правильно противодействуя одностороннему акценту на "надстройке", в итоге впал, по крайней мере, в том виде, в котором его взгляды представлены в тексте, в противоположную ошибку - в односторонний акцент на "экономических отношениях". В целом, подход Паннекука к психоанализу лишен более глубокого понимания, и это порождает его более общую критику, которая разворачивается в атаке на фрейдо-марксизм, в его наиболее проблематичной и упрощенной версии, как на союзника ленинизма.

Из его неприятия психоанализа и фрейдо-марксизма также вытекает ограниченная концепция отношений между психической вселенной и обществом. В этом смысле текст Паннекука является хорошим вкладом в критику ограниченного и идеологического фрейдо-марксизма, а также его обедненной версии психоанализа, но нужно также видеть, что у Паннекука есть ограничения, которые проявляются в путанице между версией и истиной.

Или, другими словами, критика Паннекука интересна и во многом верна, но в отношении упрощенных версий психоанализа и фрейдо-марксизма, а не в отношении этих концепций во всей их сложности. Это порождает производную проблему, которая понятна в контексте дискуссии. Необходимо критическое чувство, чтобы осознать это и продвигаться дальше в размышлениях о процессе классовой борьбы и борьбы за радикальное и полное преобразование социальных отношений.

Нильдо Виана, октябрь 2020

***

Примечание к Паннекуку, сделанное самим автором. (В виду сложности и второстепенного отношения к главной теме текста, вынесем эти отрывки из Паннекука в примечание).

*Но как же далек официальный марксизм (марксизм-ленинизм Компартий, или марксизм-ленинизм СССР - прим.) от этой практической задачи! Марксисты и марксистские психоаналитики соревнуются друг с другом в формалистических попытках доказать, что "методы" их соответствующих "наук" одинаково "диалектичны". Они тратят свое время на выяснение "философских параллелей между материалистической концепцией истории и динамическим и генетическим характером фрейдовского понимания личности". Формирование симптомов при неврозах обнаруживается как "диалектическое по своей природе". "Эго выступает в качестве синтезирующего агента". Развитие либидо рассматривается как "процесс, в котором нарастание количественных изменений иногда внезапно сменяется качественной трансформацией". Насколько бесполезны такие дискуссии, даже с ограниченной научной точки зрения, мы проиллюстрируем на одном примере, который Осборн очень подробно описал. Он спрашивает себя, как недиалектический характер сознательных представлений совместим с "в основном диалектическим характером человеческого мышления". В качестве решения этой загадки он предлагает, что сновидения, ненарушенное выражение бессознательного (согласно Фрейду, во сне бессознательные импульсы усиливаются и становятся более очевидными - прим.) образуют диалектическую противоположность мыслительному процессу бодрствования. Рациональное начало в человеке усиливает подавление эмоций, преувеличивая несовместимость его диалектических тенденций с сознательными нормами. Поскольку реальность обычно не способна предложить безусловное удовлетворение импульсов, разум человека преувеличивает суровость реальности и представляет ее как жесткую и неизменную, чтобы усилить подавление влечений. Но определяющим для логической структуры нашего повседневного мышления и для различения первичных и вторичных качеств в естественных науках является не наш эмоциональный механизм, а необходимость упорядочить поток явлений внешнего мира с целью доминирования над ним. Это господство далее возможно только на основе адекватности наших представлений и объектов, которые мы постигаем через них. Объяснять структуру этих понятий в терминах формирования реакции человека - просто бессмыслица. Функцию структуры понятий в естественных условиях, как и в нашей повседневной жизни, следует объяснять прежде всего с точки зрения социального назначения, которое они должны выполнять. Но мы понимаем, что официальным государственным билетом для допуска любой "науки" в большевистской России является заверение в ее "диалектическом" характере. Но и за пределами этой страны и ее субъектов здесь и в других местах подобные дискуссии показывают вырождение марксизма до академических проблем. Поэтому мы не удивляемся тому, что Джон Стрэчи называет эту часть изложения Осборна "его самым захватывающим теоретическим открытием"... Объективистская тенденция в определенном направлении этого марксизма есть не что иное, как выражение его идеологического поворота. Несомненно, различные школы современного марксизма присоединились к правящему классу в создании идеологий.

Источник