Про социальный эксперимент апочистов (сторонников Абдуллы Оджалана, именуемого «Апо») в Курдистане написано сейчас не слишком много. Что очень зря, так как апочисты являются широким движением, способным преподать нам пример настоящей борьбы за освобождение человека от власти и деспотии.
Это движение вращается вокруг Рабочей партии Курдистана — структуры, в прошлом являющейся ортодоксальными марксистами-ленинцами, и к сегодняшнему дню эволюционировавшими в умеренных социалистов, сочетающих в своем учении как освободительный национализм (идея эмансипации угнетенных курдов), так и анархизм (идеи децентрализации, федерализма и автономии). Наиболее ярко и полно они воплотили в реальность свои идеалы на севере Сирии, в регионе который называют Рожава. Но говорить, что социальный эксперимент апочистов заканчивается только Рожавой, значит – глубоко заблуждаться. За пределами Рожавы есть города и даже целые анклавы, где строится новый тип общества. Ни на что не похожий из того, что мы видим сегодня, как на Ближнем востоке, так и в мире в целом.
Нина, свободная художница антиавторитарных взглядов, сторонница прямой демократии, самоуправления и социальной справедливости, побывала в одном из таких город и своими глазами смогла увидеть все то социальное творчество подлинной революции, о котором до этого только читала и слышала. Редакция Прометея решила побеседовать с Ниной и узнать подробности о ее путешествии.
Где и как долго ты была?
Этой весной мне довелось побывать в Южном Курдистане. Особо сильное впечатление произвела поездка в автономное поселение, выросшее на месте бывшего лагеря беженцев. Так как поселение находится неподалёку от города Махмур, оно тоже называется Махмур. Далее, когда я буду говорить о Махмуре, я буду иметь ввиду именно лагерь беженцев. Там я прожила около двух недель, но эти две недели были очень насыщенными, так как мы приехали изучать систему самоуправления, которая существует в этом поселении.
Расскажи, пожалуйста, почему ты решила туда отправиться?
Ну, можно сказать, что на это меня натолкнули поиски пути, альтернативного и государственному псевдосоциализму и любому капитализму. Такую альтернативу я увидела в прямой демократии и самоуправлении, а как человек, которому важна социальная справедливость, я стала искать, у кого же получилось создать что-то подобное. У меня инженерное образование, и поэтому меня всегда интересовало: как реализовать задуманное на практике, разобраться, как всё должно работать. Красивые лозунги я и сама умею говорить, привет пионерскому детству, а как воплотить в жизнь то, что окружающие называют утопией?
О курдах я знала, о Рабочей партии Курдситана (далее РПК) привыкла судить по 80-м, когда она ещё была авторитарной партией промаркистского толка с националистическим уклоном. А тут война с ИГИЛ, и вдруг ИГИЛ, распространяющийся словно саранча и не знающий поражений, спотыкается о курдский кантон Кобани. И я стала искать всю информацию о Кобани и о Рожаве. Тогда-то и узнала и о курдском феминизме и о сильно изменившейся доктрине РПК. Конечно, меня не могла не заинтересовать практика прямой демократии, да ещё и в условиях войны и блокады. Ведь сколько было в своё время споров с оппонентами: – Твои любимые милиции не способны дать отпор серьёзному противнику! – Но ведь в Испании смогли! – Так то были тридцатые! И чем всё кончилось, ты же сама хорошо знаешь!
Так что, когда появилась возможность посетить Курдистан, я ухватилась за неё, в надежде лучше понять, какая почва дала толчок революционному движению, о котором так много говорят и пишут.
Часто можно услышать, что курды строят общество по принципам демократического конфедерализма. Что это?
Об этом подробно написал лидер РПК Оджалан в пяти томах. К сожалению, у него так много времени писать от того, что он сидит в тюрьме. А я надеюсь, что нам не придётся изучать все пять томов в похожих обстоятельствах, так что для тех, кто спешит, я попробую кратко объяснить основное, что лично я поняла из общения с курдами. Во первых, общество строится на основах прямой демократии. Каждый член общества должен участвовать в принятии решений. Такому обществу нет нужды создавать государство и плодить чиновников для общего регулирования, оно всё пронизано сетью советов, которые и решают все насущные вопросы. Те, кого избирают на ответственный пост, получают не больше власти, а больше работы. Власть – это сам народ. Такому обществу не нужна армия, оно защищает себя с помощью добровольной милиции, в которой может служить каждый желающий. Это общество не строится по национальному признаку – в нём все имеют равные права вне зависимости от национальности или вероисповедания. А также, что критично важно на Ближнем Востоке, это равные права вне зависимости от того, мужчина ты или женщина. В этом обществе никто не должен угнетать другого, наоборот, оно построено на взаимном уважении и этических ценностях, когда люди относятся друг у другу по-сестрински или по-братски. Вся система такого самоуправления образует федерацию автономий, в которых вопросы, которые можно решить на местном уровне решаются самостоятельно, а требующие совместных усилий – сообща. Изначально такие автономии могут существовать и в рамках сложившихся государств, но постепенно вытесняя влияние государства на своей территории самоуправлением.
Как это выглядит на практике?
Конечно, для того, чтобы говорить о практике, надо как следует пожить среди курдов, у нас, увы, не было так уж много времени, но даже то, что мы увидели за этот период произвело на нас большое впечатление. В Махмуре, где мы исследовали принципы самоуправления, внедряемые апочистами, сложилась уникальная ситуация. Дело в том, что изначально это был лагерь именно политических беженцев. Поэтому там с самого начала сильно влияние РПК. Сам посёлок, находящийся в окружении, причём буквальном, враждебно настроенных сил, существует практически автономно. Когда эту землю отдавали под поселение, она была пустыней, в которой выживали лишь змеи и скорпионы. Теперь здесь выросли сады и парки, налажено водоснабжение технической и питьевой водой, для детей построены собственные школы и детские сады, и это самые лучшие здания посёлка. Даже школьная программа здесь своя собственная. Семьи традиционно для курдов большие, так что население здесь немаленькое, 12 тысяч человек. Самоуправление построено по принципу прямой и представительной демократии. В каждом квартале посёлка есть совет, который решает все возникающие вопросы по месту жительства. Любой житель может всегда туда прийти и рассчитывать на помощь. Если какую-то проблему сложно решить самостоятельно, то её решение делегируется общему совету посёлка, или, к примеру, если это техническая проблема, для которой нужны специалисты, – муниципалитету, который отвечает за инженерные службы. Члены совета избираются и переизбираются. Существует квота для женщин. Их количество в советах должно быть не менее 40 процентов, но бывает и больше.
У совета обязательно два спикера – мужчина и женщина. Это делается для того, чтобы поощрять женщин принимать активное участие в общественной жизни. Мы не раз слышали фразу о том, что «женщины – это движущая сила Революции», и освобождённая женская энергия способна на великие свершения. Это не просто фразы, мы действительно видели активных женщин разных возрастов, видели их товарищеские отношения с мужчинами. Конечно, степень эмансипированности у женщин посёлка разная, но много не просто современных и активных, а в самом деле – выдающихся женщин, таких, которые прошли огонь и воду, причём, судя по шрамам некоторых, в буквальном смысле. Здесь принято обращение «товарищ», и товарищи протягивают друг другу руку, нисколько не колеблясь, женщина или мужчина перед ними. В Махмуре существует женский совет, который занимается непосредственно всем, что связано с женщинами. Это и семья, и возможность получения профессии и образования, и защита прав. В посёлке есть даже специальная женская академия, где преподают помимо прочих предметов жиниологию – науку о женщине, которая также является апочистской особенностью. Как я поняла из объяснений, жиниология призвана помочь женщинам осознать свою значимость и возможности, обрести гордость и достоинство. И только подумать, что всё это под самым носом у исламистов: на момент нашего посещения фронт с ДАИШ, как здесь называют ИГИЛ, находился довольно близко, раскаты грома, принятые мной по приезде за надвигающуюся грозу, оказались канонадой. Здесь это привычный фон. Мы тоже привыкли. Один раз, правда, мы напряглись, когда совсем рядом услышали автоматную очередь, но нам сказали, что это молодёжь тренируется. Ну ОК тогда. Время от времени в посёлок пытаются прорваться смертники, так что все начеку.
Охраняют посёлок бойцы герила и АСАИШ – местная самооборона. И среди бойцов герила и среди АСАИШ много девушек. Те из жителей, кто тоже хочет участвовать в обороне посёлка, обучаются владению оружием и принимают участие в дежурствах. Кстати, на такмилях, времени товарищеской критики и самокритики, практике распространённой среди апочистов и получившей широкое применение в посёлке, как нам не раз рассказывали, больше всего достаётся командирам, как людям несущим наибольшую ответственность. Говорят, что даже до слёз можно довести сурового командира. Впрочем, важно отметить также и то, что все эти «товарищи» относятся друг к друг с большой заботой и любовью. Наверное это поразило меня больше всего. Эта искренняя любовь и забота об окружающих. Ну, представьте себе ежедневный спор: – Товарищ, давай я помою посуду, отдохни! – Нет, товарищ, давай я помою!
Что ты можешь рассказать об их экономике?
Экономическая ситуация очень сложная из-за общего кризиса, связанного с войной, и того, что Махмур находится в пустыне, на бесплодной земле, но несмотря на это, там действует несколько кооперативов: по пошиву одежды, по выращиванию овощей в тепличном хозяйстве, есть очень уютное кооперативное кафе-кондитерская. Причём привычная картина, когда друзья приходят помочь с работой в кооперативе, просто бесплатно.
Они очень осторожничают в плане экономики. Им нужно, чтобы люди не голодали, и они не хотят делать слишком резких движений. В самом Махмуре частные лавочки – это в первую очередь семейное дело. И нет расслоения на очень бедных и очень богатых. Кто-то живёт получше, кто-то похуже. И это зависит и от того, есть ли в этой семье люди, у которых есть работа.
А что там с организацией труда?
Об организации труда нам рассказывали так: «Наша идеология отрицает разделение на управляющего и управляемого. Все работают друг для друга. Мы не любим наёмный труд, мы предпочитаем кооперативы, но в условиях кризисной ситуации это очень непросто, так как нужны стартовые вложения. Поэтому, если кто-то хочет открыть свой магазин, то мы не препятствуем. Здесь магазины в основном – это семейные предприятия, но если кто-то нанимает работника, он должен хорошо о нём заботиться, и если этот человек считает, что его права нарушены, то он может всегда обратиться в совет». Совет также может обязать владельца магазина не задирать цены, если на это будет жалоба от жителей. В уже созданных в Махмуре кооперативах трудятся прежде всего женщины, так как им сложнее найти работу вне анклава. Так как из-за общего экономического и военного кризиса в регионе вопрос безработицы стоит очень остро, состав работниц в кооперативе время от времени меняется, чтобы дать возможность заработать другим и заодно, научиться печь или шить, как в швейном кооперативе и кафетерии. В швейном кооперативе работают женщины имеющие детей. Эти два кооператива созданы при женском совете. Работницы делят зарплату поровну. Она небольшая. Часть заработка оставляют на развитие предприятия (закупка тканей или продуктов, оплата электричества). Все вопросы, связанные с производством и его развитием, а также с коллективом, решаются голосованием работниц.
Также в кооперативе есть выборный председатель, в обязанности которого входит общая координация и представление коллектива в общем совете. Кооперативное кафе очень уютное, и там вкусно кормят. Оно пользуется популярностью у местных жителей. Такое же кафе женский совет хотел бы открыть и в Эрбиле, столице, но пока что этому мешает кризис.
Швейный кооператив частично работает на местные заказы, но его работа в первую очередь зависит от внешних заказов. Там трудятся женщины, имеющие детей. Для них это большое подспорье. Когда мы там были, работа начиналась в 8 утра и шла до 11.30, затем продолжалась после обеда ещё два-три часа. Помимо кооперативов от женского совета, в Махмуре есть кооперативные теплицы. Они построены на деньги международных благотворительных организаций, в них выращивают огурцы, томаты и перец. Нам особо подчеркнули, что в теплицах используются экологически чистые технологии. Огурцы во время нашего приезда уже созрели, и мы могли оценить, что они очень вкусные. Большая часть урожая продаётся в самом посёлке по цене вполовину ниже рыночной. Если остаются излишки, то их везут на рынок в Эрбиле. Доход распределяется между работниками поровну, 10 процентов идёт на срочные нужды кооператива и текущие расходы. Каждые два-три месяца подсчитывается общая выручка и далее работники скидываются на новый цикл работ.
Надо отметить, что теплицы и растения находятся в идеальном состоянии. Когда мы обсуждали трудоустройство, как в автономном анклаве, так и за его пределами, нам говорили так: «В коммунальном духе, мы стараемся найти работу для всех. Если кто-то не может делать тяжёлую работу, то мы стараемся найти ему то, что будет соответствовать его возможностям. У нас есть план создания кооперативов, в частности фермы, работающей на нужды общества. Тормозит только экономический кризис и связанное с ним безденежье». Также нам говорили о том, что здесь постоянно смотрят на то, работает ли что-то на благо общества, или от этого следует отказаться и искать новые пути. Это живая система, а не раз и навсегда принятая и застывшая.
А руководит этим всем система советов? Так?
Да, возвращаясь к народной демократии и сети советов, о которой можно рассказывать много и долго, важно сказать, что помимо общего совета, помимо местных советов по месту жительства, система советов охватывает всю жизнь посёлка. Это и упомянутый уже женский совет и советы по профессиональным занятиям. Есть свой у учителей и у наёмных строителей, и даже у частных водителей и владельцев семейных магазинчиков, есть совет у молодёжи, есть медицинская комиссия, и какую сферу ни возьми, на всё найдётся совет, который будет компетентен в тех вопросах, за решение которых он отвечает. И не надо зависеть от каких-то непонятных государственных чиновников. Стоит сказать, что принципы принятия решений сообща и взаимопомощь, которая является одним из залогов выживания в тяжёлых условиях, опираются на традиционную сельскую культуру, имеет народные истоки. Возможно, ещё и поэтому идеи демократического конфедерализма нашли благодатную почву не только в апочистских анклавах, но и на гораздо больших территориях, населённых не только курдами. Я сейчас говорю о Рожаве, где народная демократия испытывается на прочность, как практика в гораздо больших масштабах.
Вот, кстати, интересно, от молодёжи я слышала именно слова: я — социалист. Нам паренёк апочист на примере коробки с печеньем показал, чем социализм лучше капитализма. В Сулеймании (город в Иракском Курдистане) есть «дом юных революционеров». Так и называется, и существует абсолютно легально. Сулеймания вообще по хорошему толерантный город. Нас пригласили к юным апочистам, очень задорным молодым девушкам и парням. В гостях были ещё и анархисты из разных стран: немцы, испанцы, американцы. Так как парень, который хорошо знал курдский и английский, пришёл не сразу, а всем хотелось общаться, то в ход шли рисунки, диаграммы, наглядные пособия из подручного материала. Общались на тему, какими путями строить лучшее будущее. Спорили, приводили доводы. Но это был дружеский спор и очень тёплая атмосфера. Молодой апочист стал показывать на коробке с печеньем преимущество социализма над индивидуализмом, поощряемом капитализмом. Капиталист, постарается забрать себе всю коробку, в лучшем случае. Оставит какие-то крошки другим. А социалист поделится, чтобы хватило всем, и все будут довольны. Так как печенье было самое настоящее и съедобное, то преимущество такого подхода было наглядным. Когда пришёл анархист, который хорошо мог переводить на английский, дискуссия пошла ещё оживлённее.
Я ловила себя на мысли о том, что это какая-то фантастика: Ближний Восток, война всех против всех, и вот, сидят люди из самых разных стран и обсуждают, как вместе менять мир, делятся своими идеями. И все стараются понять друг друга.
Про Рожаву ходит много слухов о том, что курды создали обычное государство с полицией и правящей элитой. Тебе есть что на это ответить?
И это ещё не все слухи, которые ходят про Рожаву. Так как лично у меня не было возможности туда попасть, я могу только опираться на то, что слышала от людей, которые там побывали. Речи о государственной полиции и правящей элите не было. Слухи о том, что якобы апочисты зачистили все другие партии также не подтвердились. Как рассказал на недавней презентации книги «Курдистан: реальная демократия в условиях войны и блокады» в Москве один из её авторов, Эркан Айбога, количество коммун – то есть квартальных ассамблей – в Рожаве за последние 1-2 года увеличилось втрое. Созданные в автономии «министерства» могут принимать какие-либо решения только после одобрения представителей TEV-DEM («Движения за демократическое общество»), состоящего из делегатов народных советов. То есть процесс развития прямой демократии не только не свёрнут – он углубляется.
Что касается «создания армии на манер государственной» – всё это так и осталось слухами, ничего подобного не было объявлено. Большинство вооружённых сил в Северной Сирии – добровольные, а «призыв» возможен только в части территориальной самообороны, которые обычно не участвуют во фронтовых операциях.
Да, конечно, всегда есть риск, что революционное движение может пойти по авторитарному или националистическому пути, но некоторые как будто только и ждут, когда же в Рожаве сделают что-нибудь не так либертарно, как они считают правильным, чтобы заявить: «ну вот, я же говорил!» Можно подумать, что им кто-то что-то обещал. Среди самих апочистов есть и тяготеющие марксизму, особенно среди старшего поколения и более либертарно настроенная молодёжь. Я думаю, что всё, что там сейчас происходит, это очень большой опыт построения самоуправляемой демократии в условиях войны и кризиса, и многие парни и девушки из разных стран, которые туда едут, едут не только помочь, но и получить этот опыт. Конечно, ко всему надо подходить со здоровой критичностью, не идеализируя, но и не демонизируя, поэтому я считаю, что сильно не правы те, кто постоянно ищет повод для того, чтобы кинуть камень в любое живое революционное движение.
Как ты считаешь, опыт Рожавы и идеи демократического конфедерализма могут послужить примером для стран СНГ? Это актуально для Украины, Беларуси и России?
Я считаю, что этот опыт и идеи могут пригодиться всем. Это возможность для разных народов жить в мире. Это возможность обойтись без «вертикали» власти и строить свою жизнь на основах самоуправления. Я не говорила выше, но ведь в идеях демократического конфедерализма есть немало и об экологии, не только о политическом и экономическом устройстве общества. Спасибо Мюррею Букчину, чтение его книг произвело сильное впечатление на Оджалана. Конечно, не надо слепо копировать чужой опыт, но важно знать о нём и учитывать его достижения. В условиях постсоветского пространства, в условиях, активных попыток воссоздания новых империй, это опыт – бесценен. И безусловно актуален. Слишком тяжела властная вертикаль. Слишком большие жертвы требует она для своей ненасытной утробы. И даже сбросив со своих плеч властных дармоедов, люди порой ставят на их место других, не лучше прежних, вместо того, чтобы воспользоваться плодами своей свободы. Это вызывает горечь, но что поделать, далеко не все знают об альтернативе правительственным структурам. Поэтому я считаю, что так важно ещё и распространять информацию о практике самоуправления. Вдохновлять людей тем, что это возможно.
Я бы сказала так: можно спорить о том, либертарная революция у курдов или нет, но это всё таки революция. Так как в обществе, внедряющем эти принципы, происходят очень большие социальные изменения. Сами люди здесь называют себя революционерами и говорят именно о революции, и я знаю, как звучат эти слова по-курдски. Так же, как слова «свобода» и «самоуправление». Я знаю теперь больше хороших слов на курманджи. И эти люди – действительно революционеры с зажженными сердцами, полными отваги и любви. Они знают, что делают что-то очень важное, и они готовы отдать за это свою жизнь. Наверное, вернувшись из пустыни, в которой я жила с таким людьми бок о бок, после всех разговоров, вопросов и споров, мне трудно относиться к ним отстранёно. В Махмуре мы познакомились с одной молодой женщиной, бойцом герилы. При расставании я чуть не плакала, а она буквально сияла от счастья: ей предстоял поход в Рожаву. На её родину. Ей предстояло идти по ночам партизанскими тропами, и она была счастлива, что продолжает участвовать в борьбе. Её имя переводится как Надежда. Так вот, каждый раз, когда я думаю о курдской революции и Рожаве, я думаю о Надежде.
Беседовал Игаль Левин.
Комментарии
Спасибо за статью!)
Спасибо за статью!)
Добавить комментарий