Эмиграция народа – спасательный клапан власти

Если в лихие 90-е от революции российские верхи спасла криминализация, то сейчас спасает эмиграция. Тогда большая часть тех, кто был способен на решительные действия, вместо борьбы с верхушкой занялась борьбой друг с другом за место в этой самой верхушке. Теперь такие люди просто уезжают. Причем, речь идет даже не о политических активистах, которых с одной стороны преследуют внутри страны, а с другой – охотно выпускают за пределы оной, дабы они там и остались.

Речь идет не о политиках и журналистах, которых не так много. Речь идет о математиках программистах или даже шоферах и автослесарях, которые недовольны условиями жизни здесь, в своей стране, но при этом мечтают не о том, чтобы эти условия улучшить, а о том, чтобы найти лучшие условия за рубежом. Им, кстати, это легче сделать, чем политику или журналисту. Политику в чужой стране трудно достигнуть успехов, именно потому, что он тут – чужой. Обама, ставший президентом США, был сыном кенийца, но сам-то жил в США. Проживи он до двадцати лет в Кении и переселись в США после этого, не быть бы ему даже губернатором – за него бы просто никто не проголосовал. Вы представляете себе Навального, избранного мэром Чикаго? Я не представляю. Журналисту легче, но не намного. Вот, уехал Бабченко из РФ, ну и чем он теперь занимается? Пишет про то, какая плохая жизнь в России? Это знают и без него. В РФ у него были бы больше и аудитория, и сфера деятельности – он мог бы писать о самых разных вещах. Поэтому для того же Бабченко или Навального лучше было бы изменить жизнь внутри страны.

А вот для дальнобойщика Пупкина лучше просто уехать в другую. Где он легко найдет работу – шоферы везде нужны. Правда, за границей Пупкин может столкнуться с конкурентами из других стран, готовыми водить машину за более низкую цену, чем он. Или наоборот оказаться нежелательным соперником для местных водил, профсоюз которых будет ему ставить палки в колеса. Но может и неплохо устроится. А уж если Пупкин – не шофер, а программист, то при знании языка хорошую работу он найдет наверняка. Поэтому из страны уезжают в первую очередь работающие в «высоких технологиях» или в науке. Тем более что они в среднем лучше знают иностранные языки, чем шоферы и слесаря. Но и последним часто бывает проще добиться успехов там, чем тут. И уж во всяком случае, им это сделать проще, чем изменить порядок в стране.

Поэтому фраза Высоцкого «Настоящих буйных мало, вот и нету вожаков» для России не совсем верна. Дело не в том, что нету потенциальных командиров, а в том, что нету потенциальных бойцов. Хотя и возможным командирам часто приходится уносить ноги. Помните анекдот про то, что все знают: «Надо валить», – но кто-то думает над тем, кого, а кто-то – над тем, куда. И потому неправда, что власть закупоривает все выходы для народного недовольства, готовя тем самым взрыв. Одни выход она оставляет. И даже постоянно указывает на него: «Не нравится – уезжай!»

Подобная ситуация характерна не только для РФ. Из Беларуси Лукашенко вполне сознательно выдавливает потенциальных оппозиционеров, прежде всего молодежь. То, что со временем в стране может не остаться никого, кроме стариков, его мало волнует – на его век работников хватит. То же самое характерно для стран Латинской Америки. Если Трампу или кому-то из его единомышленников все же удастся построить стену на границе с Мексикой, он тем самым увеличит в Мексике социальную напряженность. Хотя, и сейчас особого социального спокойствия в Латинской Америке мы не видим. Да и из Киргизии уехала изрядная, если не большая населения. Один из моих знакомых, выросший в Киргизии в русскоязычной среде, говорил, что в Москве он научился лучше говорить на киргизском языке, чем умел в Бишкеке. Правда, и в Латинской Америке, и в Киргизии сохранилась община. Но и из Украины эмиграция огромна. Революцию 2013-2014 гг. это не предотвратило. Видимо, массовая эмиграция не делает социальный взрыв невозможным, она лишь уменьшает его возможность.

Кроме того, в мире происходит много самых разных процессов иной раз не просто уравновешивающих одни тенденции другими, но и порой даже превращающие их в противоположные. Так экономический кризис в конце 00-х привел к тому, что многие эмигранты из «постсоветского пространства» потеряли работу и вынуждены были вернуться домой. Именно они стали наиболее активными участниками социальных волнений в Молдове и в странах Прибалтики. А возможно, что и зачинщиками, ибо начались эти самые волнения вскоре после массового возвращения эмигрантов. И объясняется это кроме прочего и тем, что, побывав в Европе, они насмотрелись на тамошнюю социальную активность масс.

И все же, если эмиграция не сводит вероятность социального взрыва к нулю, то, во всяком случае, уменьшает ее основательно. Даже ирландцы, неоднократно показывавшие англичанам кузькину мать, весь XIX век вели себя поразительно тихо. Хотя именно на это время в Ирландии пришелся страшный голод 1845-1849 гг. Голод был, а восстания не было. Именно потому, что самые активные люди просто уезжали из страны – за шестьдесят лет с середины XIX века до начала ХХ население Ирландии уменьшилось почти вдвое. Кстати сказать, в США, куда отправилось большинство эмигрантов, они бунтовали еще как. Но в самой Ирландии бунтовать стало некому. И еще одна деталь. Если в прошлом жители Московии, бежавшие за ее пределы, могли не только помогать московскому царю, завоевывать новые земли, как Ермак, но и идти на него войной, как Разин, то нынешние эмигранты из РФ на новом месте в большинстве своем становятся такими сторонниками российской власти, каких внутри РФ еще поискать. Оно и понятно, проблемы, которые создает эта власть оставшимся в стране, эмигрантов не затрагивают. И мало кто из них уподобится не то что разинцу, но даже хотя бы американскому ирландцу, участвующему в создании Шин Фейн или ИРА. Словом, чем больше народа ухитряется свалить из РФ, тем труднее оставшимся свалить существующий в РФ порядок.

P.S. Я вовсе не собираюсь упрекать всех уехавших в дезертирстве. Глупо упрекать бежавшего из тюрьмы в том, что он бежал, а не поднял бунт. Свинство даже. Я лишь показываю проблему. И даже не предлагаю способа для ее решения, ибо пока не вижу. Увижу – предложу. А пока остается только надеться на лучшее, но быть готовыми к худшему.