Венесуэла между хреном и редькой

Власти России и США озабочены тем, что творится в Венесуэле – первые хотят сохранения власти Мадуро, вторые – ее свержения.  Ходят слухи, что США готовит переворот, а Россия послала вагнеровцев для охраны Мадуро на случай «измены» армии или ее командования. Лично меня не радует ни то, ни другое.

Во-первых, потому что и российские, и американские власти заботятся вовсе не о рядовых венесуэльцах. Путину нужен Мадууро вовсе не потому, что Путин жалеет венесуэльскую бедноту, которой в случае переворота, возможно, придется стоять перед полными товаров магазинами с пустыми карманами. И Трампа волнует не то, что сейчас те же самые люди стоят с полными карманами перед пустыми магазинами. И того, и другого, как и их окружения волнует, кто будет владеть венесуэльскими нефтевышками и чьи ракеты будут стоять на венесуэльской территории. А венесуэльский народ их интересует лишь как предлог, которым можно обосновать замену Мадуро или наоборот сохранение его власти.

Во-вторых, ни Россия, ни США не могут, да и не хотят предлагать ничего кроме пустых карманов при полных магазинах и пустых магазинов при полных карманах. Выбор между статусом кво и переворотом – это выбор меньшего из двух зол, не более того. Это относится не только к Венесуэле. По всему миру, за редким, может быть, исключением, люди выбирают между либеральным и государственно-монополистическим вариантами капитализма. Или пытаются добиться частных улучшений в рамках одного из них. Ни та не другая модель не дают людям нормальной жизни. Как и различные их сочетания и «золотые середины». «Золотая середина» между параличом рук и параличом ног – это частичный паралич того и другого, когда, и руки и ноги работают одинаково плохо.

На этот выбор накладывается еще и империалистическое соперничество различных государств, в частности США и России. Россия, правда, давно уже не соперница США, прежде всего по экономическим причинам, но прежние амбиции у нее остались, равно как и ядерное оружие. Кроме того, на смену ей приходят Китай и Иран – все эти страны чаще всего поддерживают режимы, делающие ставку на государственно-монополистическую экономику. Тогда как США – тех, кто делает ставку на либеральную. Это еще больше запутывает ситуацию – люди начинают выбирать уже даже не меньшее из зол, а менее неприятного империалиста. В той же Латинской Америке многие недолюбливают США, власти которых привыкли относиться к латиноамериканским странам как к своим вассалам, сателлитам. Точно так же как жители Украины рвутся в Европу не столько ради самой Европы, сколько, защищаясь от притязаний России на роль «старшего брата». То же касается и стран Прибалтики, и Грузии, и даже Казахстана и Беларуси – две последние в разной степени балансируют между Россией и Западом. Это проблема и для Армении. Армения нуждается в союзе с Россией, и ее население прекрасно понимает это, но хотело бы избавиться от экономической зависимости от России. Сможет ли Армения без России изжить у себя коррупцию и установить либеральную модель, и к чему это приведет – это еще вопрос; но то, что, будучи зависимой от России, ей будет это сделать на порядок тяжелее, никакому сомнению не подлежит. Возможно, ей удастся перейти под покровительство Ирана, но Иран тоже не страна с либеральной экономикой.

Беда всех этих выборов состоит в том, что все они основаны на неравенстве. Как выбор между зависимостью от США и зависимостью от России, Ирана или Китая, так и выбор между «свободным рынком» и госрегулированием. «Свободный рынок» (то есть либеральный капитализм) основан на неравенстве собственности, а «регулируемый» – на неравенстве власти. Более того, между этими вариантами неравенства нет четкой грани. Собственность порождает власть – если нищий будет судиться с мультимиллионером, последний выиграет суд, не потому даже что больше заплатит судье, а потому, что больше заплатит адвокату (и значит, наймет более умелого адвоката). Власть порождает собственность – посмотрите на богатства российских чиновников. В любой стране с «регулируемой» экономикой есть «черный рынок», «теневая экономика», а в любой стране с экономикой либеральной – организованная преступность. Наконец, экономическое неравенство и поглощение более слабого производства более сильным рано или поздно порождает монополию, которая начинает регулировать рынок, назначая любые цены. Монополию можно ликвидировать с помощью антимонопольного закона, но это тоже вмешательство в «свободу» рынка. По этой причине «свободный рынок» – такая же условность как «свободный газ»: Ни того, ни другого не существует, хотя и к тому, и к другому можно сколь угодно приблизиться на какое-то время. Впрочем, не существует и абсолютно-регулируемая экономика – всевластие чиновников приводит к коррупции, а это – тоже какой-никакой рынок с элементами свободы и конкуренции (кто лучше помогает, тому больше и платят).

В этом нет ничего удивительного: власть и собственность – по сути дела одно и то же. Власть – это собственность на принятие решений, а собственность – это власть над материальными благами. Или идейными – если речь идет об «интеллектуальной собственности». И то, и другое – проявление монополии. И побороть и то, и другое можно только одновременно. Ложь или ошибка, ну, хорошо, выразимся нейтрально – неправота ленинистов (и прочих сторонников «регулирования») состоит именно в том, что они обещают избавить людей от диктата собственности, опираясь на власть. Неправота либералов – в том, что они обещают избавить от диктата власти, опираясь на собственность. Это все равно, что злоупотребления, делаемые одной рукой, пытаться пресечь с помощью другой руки того же самого человека.