Год назад в мире поднялась новая волна протестов. Впрочем, в тот момент никто этого не осознавал. Когда «Желтые жилеты» во Франции подняли бунт против нового налога на топливо, никто и не думал, что это превратится в глобальный кризис. 2019 год изменил ситуацию. Социально-экономические и политические протесты охватили Южную Америку, Ирак, Ливан, Иран и Гонконг. Возможно, надвигающий экономический кризис усилит и разгонит эту волну по всей планете.
Вспомним, как обстояло дело с предыдущей волной 2011-2014 гг: Арабская весна, Оккупай Уолл-стрит в США, европейские оккупаи (наиболее значительные в Испании и Греции) и др. Даже в РФ эта волна имела слабые последствия — белоленточное движение и оккупай-абай. Как видим, сегодня возмущение не ограничивается отдельными странами, перебрасывается с одного континента на другой. Нынешняя волна протестов имеет сходства с теми движениями, но имеет и свои особенности.
Новая экономика, технологии и протесты
Все это, как и (во многом) в 2011-2014 гг, — «твиттерные революции”, организованные через социальные сети. Интернет, связывающий человечество во все более плотную единую сеть, и глобальная экономика турбо-капитализма, быстро распространяющая ударные волны финансовых кризисов и последствия торговых войн, позволяют быстрее распространяться и возмущению социальных низов.
Технологии изменяют мир. Турбокапитализм — это экономика нового типа, в которой все процессы происходят быстрее, главным образом за счёт глобализации и информатизации. Термин был впервые употреблён американским экономистом Эдвардом Люттваком, в Италии эту идею поддержал социальный исследователь Серджио Болонья. На таком рынке значительная доля торговли идёт в виртуальном пространстве, а капитал освобождается от национальных государственных границ.
С одной стороны, турбокапитализм ускоряет экономические процессы и способствует росту благосостояния некоторых слоёв общества. Но в то же время, турбокапитализм приводит и к поляризации доходов. Стремительные перемещения производств, капиталов и товаров по планете способны в одно мгновение превратить целые регионы в зоны социальных бедствий, потому что оттуда уйдут деньги и предприятия. Финансовый обвал в США или Китае может почти мгновенно повлиять на экономики других стран. Все вместе провоцирует экономическую и политическую нестабильность в мире.
Социолог Зигмунт Бауман указал на то, что зависимые от транснациональных инвесторов национальные государства стремятся максимально усилить заинтересованность хозяев денег, привлекая их налоговыми льготами и постепенной ликвидацией трудового законодательства, ограничивающего возможности бизнеса. Это ведет к ухудшению условий труда, к переходу к временной, гибкой и неполной занятости, и, одновременно, к росту доходов верхней прослойки общества. Такая растущая поляризация может вызывать возмущение наряду с растущей нестабильностью.
Почему это не Арабская весна?
Сегодня, как и в 2011-2014 гг, мы наблюдаем безлидерские горизонтальные протесты. Их участники никому не подчиняются и реализуют свою прямую власть, оккупируя улицы или атакуя правительственные учреждения. Отсутствие лидеров дает им силу (нет руководителей, которых можно купить или запугать). Существует мнение, что Желтые жилеты потому смогли продержаться больше года и не сдаться, что это первое крупное движение во Франции за послевоенные годы, не контролируемое профсоюзами и их верхушкой. Властям просто не с кем стало договариваться — нет зажиточных профчиновников, имеющих достаточно влияния, чтобы заморозить протесты в обмен на крошечные уступки.
Но отсутствие структуры является и причиной слабости новых движений. У них нет альтернативной социальной организации – местного или производственного самоуправления – выборных комитетов (cоветов), принимающих повседневные управленческие решения, опирающихся на власть местных или заводских регулярных собраний с правом замены любого депутата (если он не исполняет распоряжения низов).
Отличия заключаются в том, что предыдущая волна 2011-2014 гг была преимущественно политической, направленной против авторитарных режимов (хотя западные оккупаи атаковали представительные парламентские демократии и требовали реальной или прямой демократии). Нынешние протесты скорее концентрируются вокруг социально-экономических требований.
Первым и, возможно, наиболее ярким примером стали Желтые жилеты во Франции. Но основные требования в Чили, Ираке или Ливане так же связаны с безработицей, ухудшением условий труда и плохим функционированием коммунальных служб. Социальные низы требуют у государства починить все это. Кроме того, людей возмутили новые налоги (Ливан) и рост цен на транспорт (Чили, Иран), ударившие по самым бедным слоям населения. Наконец, участники протестов высказывают глубокое недоверие ко всем действующим политикам, партиям и общественным организациям. Это тоже достаточно новое явление.
Многоклассовые движения, хаотичная самоорганизация
Возможно, различия не стоит преувеличивать. Оккупаи прошлой волны в США, Испании и Греции выдвигали экономические требования наряду с политическими. Знаменитый лозунг Оккупай Уолл-стрит гласил – “Нас 99 процентов!”, указывая на социальное неравенство, при котором 1 процент американцев в значительной мере контролирует экономическую и политическую систему страны. Нынешние протесты охватили уже Боливию, Гонконг, Алжир и Иран, где они имели с самого начала политическую окраску.
Протестные движения в Ираке, Чили и Ливане так же начинают поднимать политические лозунги, требуя новых выборов или замены одного правительства другим (например, многие предлагают заменить правительство в Ливане, состоящее из представителей разных религиозных сект, правительством эффективных технократов, чтобы наладить экономику; в Ираке некоторые демонстранты требуют сильной президентской системы вместо парламентской). Поэтому революции постепенно превращаются в политические.
Это имеет не так уж много общего с чисто классовым протестом, сконцентрированным на заводах и реализуемым через заводские советы от Петрограда 1905 г. до Будапешта 1956 г. Сегодня мы видим многоклассовые и территориальные движения. Впрочем, в них преобладают представители небогатого трудящегося населения, а так же безработные (правда и то, что движения сопровождаются забастовками). Тем не менее, как отмечает турецкий исследователь, автор заметок об Арабской весне, Деврим Валериан, современные общественные движения пока не преодолели свою многоклассовую природу, а традиции борьбы общих собраний работников фабрик сегодня в целом утрачены.
Новая волна протестов, скорее всего, не затронет основ общества (отношения собственности, глобальная экономика) и не перерастет в социальные революции. Это – многоклассовый протест, что мешает его превращению в социальную революцию. К тому же, протест лишен прочной структуры. Рыхлые толпы, договорившиеся лишь о том, что в назначенный час они выйдут на улицы, не могут разработать общие идеи и моральные ценности. Они не способны взять в свои руки социальную, экономическую и политическую власть. Но эти события повлияют на базовые ценности, усилят недоверие к структурам государства, к партиям, профсоюзам, корпорациям – ко всем привычным социальным и политическим системам. Это особенно хорошо видно в Чили и, возможно, в Ираке.
Последствия
Протестные волны поднимаются все чаще. Каждые 5 лет – это очень много. Вспомним, как прошлая волна – Арабская весна – превратила арабский мир в сплошное поле политических конфликтов и\или гражданских войн. Сирия, Ливия, Йемен практически перестали существовать, распавшись на враждующие регионы. Ирак находится в состоянии полураспада. Египет стабилизировался благодаря военному диктатору, подавившему волнения, но это временное явление и уже появились признаки новых возмущений.
А, что, если такие же волны разрушат Иран (80 млн человек)? Как насчет КНР (1,4 млрд)? Что если восстание, подобное сирийской Сауре, а так же схожие политические и этнические противоречия, разорвут Турцию (80 млн), как разорвали Сирию? Вспомним, как события в Сирии повлияли на весь мир: беженцы, чье перемещение способно свалить европейские режимы, вторжения держав и столкновения между державами за контроль над Сирией, распространение гражданской войны на соседние страны, где она активизирует местные очаги нестабильности и т.д. Население Сирии составляло до восстания всего 25 млн. Что, если взорвется Турция или даже КНР? Это будет другая планета…
Хаотизм протестов делает ситуацию непредсказуемой. Хаос, конечно, может нести творческие возможности, но не стоит забывать, что он несет, прежде всего, разрушение.
Старый крот
И все же, старый крот Маркса — крот истории — продолжает рыть свои тоннели. Каждая новая волна мировых протестов выглядит чуть более осмысленной, чем предыдущая. К тому же, надвигающийся мировой экономический кризис усилит и разгонит волны возмущения по всей планете.
Современный аналитик, пишущий о ситуации в Иране, симпатизирующий германо-голландскому коммунизму рабочих советов, Фредо Корво, отмечает следующее в своих заметках о событиях 2018 года: “В Иране забастовки рабочих сахарных и сталелитейных заводов привлекли внимание, появились видеозаписи массовых митингов… На заводах проходили всеобщие забастовочные митинги, а также шли уличные демонстрации, к которым присоединились рабочие с других заводов и безработные. Были представители, которых по крайней мере терпели, возможно, избирали на собраниях забастовщиков. Размер обеих компаний – в каждом случае сотни, возможно тысячи рабочих – создал критическую массу, которая обеспечивала защиту от репрессий… Совершенно неадекватно было бы отмахиваться от этого развития… За этой стихийностью скрывается годичный процесс [протестов] рабочего класса в целом, в ходе которого рабочие индивидуально и в тщательных дискуссиях размышляли о своих собственных интересах в ситуации экономического кризиса, военных действий и пропаганды реформистских и фундаменталистских [исламистских] фракций [режима]. Оказавшись в движении, развитие пролетарского сознания сделало огромные скачки. Тот факт, что некоторые лозунги были признаны лучшим выражением интересов класса, может быть объяснен только из этого предшествующего процесса. Именно таким образом класс фактически подпитывает позиции малых групп из которых впоследствии будет производить партию.”
Корво является противником ленинизма. Под партией здесь понимается не централизованная организация, командующая работниками, а, скорее, идейное организованное ядро протестов, борющееся за власть органов самоуправления на предприятиях – рабочих советов.
Прав Корво или нет, покажет время. Мне его ожидания кажутся завышенными и, в настоящее время, неоправданными. Впрочем, поживем – увидим.
Впервые статья опубликована здесь http://rabkor.ru/columns/debates/2019/11/20/turbocapitalism_and_protests/
