Этот текст вышел в последнем выпуске "Автонома" и был написан до того, как на улицах Египта появился "черный блок" - молодежь, бунтующая против "братьев-мусульман" с их консервативными и фундаменталистскими порядками. Текст рассказывает о той атмосфере, которая сложилась в Египте после обеды над Мубараком и, казалось, полной победы исламистов. О той, атмосфере, в сторону которой снова летят булыжники демонстрантов, а на площади Тахрир горят костры.
«Мы помним», так называется видеоролик памяти молодых людей, убитых во время «арабской весны» в Каире. Его мне выслали друзья-египтяне пару месяцев назад. На первый взгляд, за два года мало что изменилось: те же самые уличные кафе с молодежью, неизменные ночные ларьки со сладостями и главное информационное оружие пролетариата — демократичный кирпичик «Нокии». А я уж было поверила, что все поголовно пересели на пафосные BlackBerry и iPhone. Даже площадь Тахрир во время протестов выглядит знакомо. Футбольные матчи в свое время собирали не меньше полиции, военных, фаеров и флагов. Однако появилось то, чего я не помню — Типичный Молодежный Революционер.
Оказалось, что Типичный Молодежный Революционер обладает сразу четырьмя неоценимыми достоинствами. Во-первых, он молодой мужчина, во-вторых, набожен, в-третьих, женат, в-четвертых, у него хорошие отношения с родителями. Типичный Молодежный Революционер гламурен. Даже пуля в голову не сносит ему полчерепа, а проделывает аккуратную дырочку в очках. Типичный Молодежный Революционер благовоспитан. Он читает благопристойного Аляа аль-Асуани, а не безнравственного Нагиба Махфуза. То ли за год в Египте мне попадались исключительно неправильные политические активисты, то ли правильные политические активисты обитают только при мечетях, но те, кого я знала, были слишком разными, чтобы создавать их обобщенный портрет. Да, они действовали вместе. Но вовсе не потому, что их объединяла единая политическая платформа — политически они были воинствующе безграмотны. Их объединяло сопротивление власти. Однако не той, которая в погонах и с дубинками.
Политический протест был моден среди всех — от бородачей до «золотой молодежи». Допросы мухабаратчика, затрещина полицейского становились темой для разговоров на несколько месяцев вперед, этим охотно делились и гордились. Демонстрации против режима напоминали праздник. На групповых фотографиях, сделанных на мобильники прямо в автозаках и заботливо выложенных на страничке в Facebook (под собственным именем!), горящие глаза и неприлично довольные лица. И немудрено, из полицейского участка активист выходил звездой своего района, университета, кофейни. Интервью с ним охотно публиковали крупнейшие египетские издания. Но если человек отказывался подчиняться семье, то общество умывало руки.
Даже полиция не может покуситься на суверенное право клана охранять свои порядки любым способом вплоть до пыток и убийства. Бессрочное заключение в пустой комнате три на три метра, без кондиционера, с щелью под потолком вместо окна, выходящей в зарешеченный просвет между домами, без прогулок, с ежедневными проповедями, с побоями вплоть до комы или психушки — это не зверства авторитарного режима или садизм. Это социально приемлемое средство перевоспитания любящими родителями своих детей. А помимо семьи есть еще улица, школа, университет со своими нормами и санкциями. Борьба в буквальном смысле насмерть завязывается за элементарные вещи: где ходить, какую музыку слушать, что пить, какие мультики смотреть, что читать, с какой осанкой двигаться, как смотреть, с кем спать, во что верить, что носить, с кем дружить, как делать макияж, как улыбаться. Избиения пятеро на одного, стайная травля одноклассников или одногруппников, увольнение с работы, изгнание из университета, бутылка с кислотой, неприязнь бывших друзей, неприкрытая ненависть когда-то близких людей, домогательства, стукачество даже незнакомых людей, изнасилования, оскорбления и камни в спину, изощренные издевательства школьных учителей — чтобы столкнуться с этим, достаточно сбрить бороду или снять хиджаб.
В отличие от политического протеста, таким каждодневным сопротивлением не хвастают, как не хвастают СПИДом или сифилисом. Из такой борьбы каждый выходит покалеченным. Поэтому опыт борьбы с тоталитарной властью «молчаливого большинства» был стигмой, отделяющей от чужих. В беседах один-на-один те, кто постарше, соглашались, что Хосни Мубарак сам по себе нормальный мужик, герой войны, держится бодрячком, а руководитель службы общей разведки так вообще национальная гордость (а вот полицию, контрразведку и многочисленные правящие кланы ненавидели совершенно искренне). Но «борьба с режимом» одобрялась обществом, поэтому служила «порченным» хоть каким-то способом получить социальную защиту. Немудрено, что набожность, почтение к родителям и целомудрие встречались среди политических активистов немногим чаще пятой ноги у собаки.
«Мы помним» аккуратно стирает это грязное пятнышко с безупречной иконы. Оказывается, тахрирская «революция молодежи» делалась не теми, кого еще вчера порицали за «разврат» и «недостойное поведение», а добропорядочными мальчиками из хороших семей. За дальнейшими разъяснениями видео отсылает на сайт shohadaa-misr.com.
Стоит заранее уточнить, что такое шахид и чем он отличается от героя (батыля). Героем можно стать при жизни, причем даже неоднократно. Герой получает награду здесь, на земле, в виде уважения и почтения современников и потомков. Героизм индивидуален. Нельзя сделать пособие: «Как стать героем, рецепт для ленивых».
Шахид — это мученик. Он мёртвый. Всегда. Единственная его награда — рай. Стать шахидом легко. Женщина, умершая при родах, шахид. Умерший от эпидемии – шахид, утопленник – шахид, умерший от диареи – шахид (по хадису), убившийся об стену – шахид (это тоже по хадису). Убитый ради Аллаха – шахид, умерший ради Аллаха – шахид. Убитые в Беслане исламисты — шахиды. Убитые исламистами бесланские дети — тоже шахиды. Совершить «истишхад» — это модно. ХАМАС, например, сделал специальный сайт - al-fateh.net. Для самых маленьких. В картинках.
Так что не следует удивляться, что на сайте «Шахиды Египта» свалены в одну братскую могилу как настоящие политические активисты, так и просто случайные прохожие и жертвы мародеров. В список мучеников революции включены даже погибшие год спустя в драке друг с другом футбольные фанаты. Потому что ценность представляет не то, к чему стремились эти люди при жизни, а одобренная смерть сама по себе.
Причина усердия в воспевании погибших состоит в том, что после смерти шахид становится еще полезнее, чем при жизни. Во-первых, количество и качество шахидов — это показатель авторитетности, каждая уважающая себя исламистская организация стремится составить свой собственный иконостас. Неразлагающийся или испускающий аромат труп шахида — это очень хорошо, а уж если его могила совершает исцеления, то это вообще замечательно.
Во-вторых, шахиды — это не только ценный мех... Шахидизм не может существовать без благотворительности, поэтому от него получают пользу все. Например, в Газе в 2002 году семья шахида получала в среднем от 25000$ за погибшего. Тем, кто обучили и направили смертника, выделяют средства на развитие инфраструктуры — школ, тренировочных лагерей, больниц. Посредники также получают свой процент. Жена шахида становится звездой, сияющей в лучах славы покойника. Материальная и социальная поддержка семей шахидов поощряет их производить еще больше шахидов, поскольку от их количества зависит семейное благосостояние. Есть женщины, которые воспитали от 2 до 5 шахидов, за это они получают дополнительные выплаты.
В-третьих, шахид сговорчивее живого героя. И тот, кто регулярно выплачивает деньги семьям шахидов, получает право говорить от имени погибшего. Родственники убитого становятся его клиентурой, ведь без ежемесячных выплат они потеряют социальную поддержку, славу, внимание и легкие деньги. Но не стоит поддаваться искушению объяснить все нищетой и экономической безвыходностью. Материалы «синджарского архива» показывают, что абсолютное большинство боевиков «аль-Каиды» составляли граждане благополучных стран Персидского залива. Они выбирали «истишхад» вовсе не для улучшения финансового положения родственников. Просто для настоящих мужчин стало модным выезжать за пределы страны, чтобы убивать заграничных неверных во славу своей религии. До Бурятии, кстати, эта мода тоже дошла.
В Египте гонка за голоса шахидов уже началась. Забавно, но сайт «Шахиды Египта» создан людьми, живущими в Саудовской Аравии. Они успели подсуетиться и захватить прибыльную позицию посредников в дальнейших сделках между родственниками шахидов и саудовскими благотворительными организациями. Мертвые шахиды немедленно стали приносить вполне зримые дивиденды. В марте этого года египетский медиамагнат Тауфик Окаша был обвинен матерью шахида блоггера-бизнесмена Халеда Саида в неуважении памяти погибшего и приговорен к полугодовому тюремному заключению — так влиятельный сторонник Мубарака оказался отстранен от выборов.
Что же касается тех политических активистов, кому не посчастливилось стать шахидами, то для них все вернулось на круги своя. «Революция молодежи» окончилась 18 февраля 2011 года триумфальным возвращением из Катара кумира исламистов шейха Юсуфа аль-Кардави. Он поздравил нацию со свержением диктатора, призвал позаботиться о национальной экономике и заняться борьбой с Израилем. Пресса, доселе шумно восхищающаяся смелостью и героизмом борцов за демократию, переключилось на восхищение павшими шахидами. Протестующие, выдвигающие простые и внятные требования, внезапно превратились в непонятных сектантов и маргиналов. 23 марта 2011 года премьер-министр одобрил закон, запрещающий «забастовки, стачки и собрания, которые служат помехой частному или общественному бизнесу» под угрозой годового тюремного заключения и штрафа в полмиллиона египетских фунтов.
И та же самая либеральная пресса, которая еще недавно поощряла молодежь кричать «ускут, ускут, Хосни Мубарак», обвинила ее же в намерении «разрушить достижения революции». Правительство из «тиранов» и «диктаторов» неожиданно превратилось в защитников «Революции 25 января» от неправильных «местечковых» протестов.
Интеллектуалы, имамы, известные политики и аналитики воспевали бескорыстие тахрирских протестующих, борющихся за свободу, либерализм и демократию в интересах всей нации, и подчеркивали эгоизм требований рабочих, учителей, инженеров, настаивающих на таких низменных вещах, как минимальная заработная плата, еда и улучшение трудовых условий. Поэтому такие требования были объявлены нелегитимными. Репортеры стали отказываться освещать протесты. Спикер «Братьев-мусульман» обвинил протестующих в подрыве национального консенсуса и выразил «понимание» позиции правительства. Министр финансов объявил, что «местечковые» протесты стоили казне 7 миллиардов египетских фунтов, возложил на них ответственность за подрыв туристического сектора и вину за потери иностранных инвестиций. Салафитские проповедники напомнили верующим, что участие мусульманина в демонстрации, в которой участвуют неправильно одетые женщины, это грех. В апреле главный муфтий Египта заявил, что «подстрекательство к «местечковым» демонстрациям посягает на божественные установления».
Политическая деятельность снова стала считаться грязной и греховной, негласные законы улиц ужесточились. Это дало военным божественную санкцию разгонять забастовки резиновыми пулями и запускать фосген в госпитали с ранеными. В ответ демонстранты вооружились камнями и «коктейлями Молотова». Но если в отношении взрослых протестующих власти могли использовать лишь избиения и угрозу «опускания» в тюрьме, то молодые активисты стали подвергаться «перевоспитанию» тех, кого в египетской прессе называют «молчаливым большинством».
Таким образом, военные получили неофициальное одобрение общественности применять новые меры, невозможные при Мубараке — срывание с женщин одежды на улице, «тесты на девственность» в тюрьмах. В стране, где гомосексуализм и педофилия преследуется меньше, чем отношения между двумя гетеросексуальными совершеннолетними молодыми людьми, обвинение в незаконном сексе вычеркивает человека из числа «рукопожатных». И здесь вновь обозначилась незаметная в тахрирской эйфории стигма — между добропорядочными и недостойными, между респектабельными и грязными, между скромными и бесстыдниками. Между послушными детьми и детьми, позорящими своих родителей. Между модными и отстоем.
Когда Алиа аль-Махди сфотографировалась голой в знак протеста против действий исламистов и военных и заявила о своих атеистических убеждениях, либеральное молодежное «Движение 6-ого апреля» поспешило откреститься от нее. Без охраны друзей и поддержки влиятельных родственников ее бы убили в первый же вечер. Но разлом проходил и внутри этой организации. В то время как активисты-мужчины совершали турне с лекциями по престижным американским университетам и конференциям и собирали призы, наградой девушкам была лишь премия журнала «Glamour». Еще бы, ведь многие из них разведены, то есть недостаточно чисты, чтобы представлять тахрирскую революцию за рубежом. В официальной политической сфере это вылилось в еще более дикие вещи. Теперь женщины-кандидаты в парламент должны были доказать, что политическая деятельность не будет препятствовать им выполнять домашние обязанности — готовить, стирать, растить детей. На предвыборных плакатах вместо собственной фотографии кандидатка могла поставить фотографию ее мужа. Такая экзотика удивила не только молодежь и городскую бедноту, но заставила опешить даже жителей деревень.
Если сейчас египтян и объединяет что-то, то только настойчиво культивируемая исламистами ненависть к Израилю. В этом суннитские богословы и шиитское духовенство проявляют редкое единодушие. И немудрено, ведь перед иранскими аятоллами и египетскими (а также саудовскими, палестинскими и т.д.) проповедниками и стоит одна и та же проблема — демографическая. Можно решать ее, отказываясь от традиционной патриархальной семьи. А можно просто сделать суицид гламурным.
Наверное, Исламская революция 1979 года осталась самым светлым воспоминанием в жизни двух поколений иранцев. А потом духовенство и торговые гильдии зачистили страну от левых. Но даже лишенная собственных политических целей городская молодежь представляла угрозу в силу своей многочисленности. Поэтому война с Ираком стала для аятолл подарком судьбы. Иракская армия была укомплектована самым современным оружием, а у иранцев был только боевой дух. Бессмысленная мясорубка длилась 8 лет. Плохо вооруженные отряды басиджей навязывали иракцам ближний бой, кидались на пулеметы, не сдавались в плен. Молодежь шла на иракский фронт не для того, чтобы стать героями, а чтобы принять мученическую смерть.
Духовенство поощряло их в этом желании. Родственники шахидов получали многочисленные социальные льготы, торговые гильдии базара создавали фонды помощи матерям и вдовам, шахидам ставили памятники. Воспевая подвиг молодых, старики получали право говорить от имени убитых. Таким образом, старшее поколение становилось надежной опорой режима.
Вчера вечером к твиту знакомого активиста добавилась маленькая надпись - ”via Twitter for BlackBerry®”. Я добавила его в список “BB”. Еще у меня есть список “IP”. Это означает ”via Twitter for iPad” и “via Twitter for iPhone“. Любопытно наблюдать, как меняется содержание твитов, когда человек переходит с одной платформы на другую.
После прошлогодних демонстраций страна так и не оправилась. На улицах впервые с последней войны появился криминал, цены растут, спекулянты скупают бензин. Нападения на церкви, угрозы по телефону, поджоги, погромы футбольных фанатов стали обычными. Ужесточилась безработица, упали зарплаты. Люди распродают вещи, меняют районы проживания. Вместе с тем все больше молодежных активистов находят возможность покупать статусную технику. BlackBerry для тех, чьи дела пошли в гору. Продукция Apple — знак уверенной принадлежности к «элите».
Такая покупка означает, что активиста кто-то «подобрал». Возможностей много. Парня с незапятнанной репутацией и опытом борьбы с режимом охотно возьмет телеканал — ведущим телепередачи о проблемах молодежи, рассказывать о шахидах.
Другой получит статус спикера и эксперта, будет регулярно выступать на передачах, круглых столах, конференциях. Те же, чья репутация для работы ртом и лицом слишком нечиста, найдут приют в богадельне — правозащитной организации, НГО, фонде памяти кого-нибудь, партии и т.п. Там им будут платить за молчание и иногда давать возможность участвовать в распилах. Квалифицированный же специалист с правильным имиджем легко получит серьезную должность в международной компании, где после переворота меняют персонал.
«Нас предали те из нас, кто стал звездой», – поделился знакомый. Чем раньше ты открестишься от «нерукопожатых», тем более блестящим будет твое будущее. В одном случае, достаточно просто перестать посещать определенное заведение. В другом — публично с кем-то помириться и начать выглядеть респектабельно. В третьем — отказаться признавать новорожденного ребенка, чтобы связь с порочной женщиной не помешала потенциальной политической карьере родственника.
Но дело не в предательстве бывших единомышленников. В конце концов, в богадельню или под крышу идут не только из жадности или тщеславия. Зачастую это становится единственной гарантией безопасности от семейного насилия, возмездия ревнителей общественной нравственности. Ошибка была совершена тогда, на Тахрире, когда молодежь допустили к микрофону, и они стали говорить то, что от них хотели услышать. Они потребовали свержения Мубарака, а не то, что было по-настоящему необходимо: независимость от власти отмороженных стариков, право на секс и достойную работу. Они сами своими трупами вымостили дорогу к власти тем, кто их ненавидел и убивал.
Товарищ К.
В Москве "Автоном" можно приобрести в магазине "Фаланстер" (170 рублей), скоро он появится и в других точках (проверяйте в разделе "Места продажи"). Со списком корпунктов "Автонома" в регионах можно ознакомиться здесь. Также вы можете заказать журнал по почте, заказы направляйте по адресу avtonomjournal@gmail.com.
