Революция в Курдистане — самоуправление миллионов

Продолжаем публиковать материалы, подготовленные для грядущего 37 номера журнала "Автоном". Многие из нас хотя бы краем уха уже слышали о том, что в далеком и малоизвестном сирийском регионе Рожава происходит революция, которую часто сравнивают с движением сапатистов девяностых и нулевых годов ХХ века. Всего лишь полтора года назад о революционерах Рожавы в российской левой среде знали лишь единицы. В том числе и автор этих строк пребывал в полном неведении. К нашему общему стыду обратить взоры на революционный регион нас, подобно досужим обывателям всего мира, заставили лишь ужасающие новостные сводки об агрессии клерикальных убийц-«джихадистов», опустошавших регион. Курды по-прежнему знамениты, в первую очередь, своим героическим сопротивлением этим озверевшим ордам. Между тем, о них следует знать много вещей, ещё более важных, чем воинская доблесть. В первую очередь — о том общественном проекте, который воплощают в жизнь революционные силы, свергнувшие в регионе власть и защитившие его от наступления ещё более чудовищной власти.

Совсем недавно о курдском революционном движении я «знал» лишь то, что есть такая Рабочая партия Курдистана, которая подобно прочим национал-освободительным движениям третьего мира сочетает в себе неприглядные черты сталинизма и национализма. Мы слишком часто выстраиваем свои представления и «знания» о чём-то на основе обрывков информации, слухов и глупых обобщений. Ну и конечно, слово «партия» априори отпугивает всякого анархиста, и тут автор опять же не исключение. Осенью 2014 года новости революционной войны заставили меня изучить вопрос подробнее.

Как выяснилось, Рабочая партия Курдистана в 90-е годы начала отходить от своей прежней авторитарной марксистско-ленинской парадигмы, а в начале XXI века — окончательно рассталась с ней. И если многие движения в странах третьего мира после краха СССР перекрасились в обыкновенных националистов или клерикалов, то РПК, напротив, выдвинула социальный проект, во многом куда более радикально освободительный, чем все те, что мы могли лицезреть во второй половине ХХ века. У истоков идейной эволюции Партии стоял её бессменный лидер и идеолог Абдулла Оджалан.

Захваченный в 1999 году в ходе операции ЦРУ и нескольких других разведок, брошенный пожизненно в турецкую тюрьму как «террорист №1» в этом государстве, Оджалан тщательно переосмысливает опыт и мировоззрение курдского революционного движения. Он вступает в переписку с теоретиком анархизма Мюрреем Букчиным и принимает многие его идеи. В тюрьме Абдулла Оджалан пишет несколько текстов, в которых формулирует концепции «демократического конфедерализма» и «демократической автономии».

В одной из этих тюремных работ, «Кризис цивилизации на Ближнем и Среднем Востоке», Оджалан прямо обозначает следующий взгляд: «Очень важно выступить против системы современного капитализма, в первую очередь, с анархистской, а также с феминистской и экологической критикой».

А в своём, хотя и далеко небесспорном, этюде об анархизме в книге «Социология Свободы» он отмечал, что «взгляды анархистов на власть и государство в сравнении с марксистскими являются более содержательными и реалистическими».

Демократический конфедерализм подразумевает отказ от идеи захвата власти в пользу создания системы самоуправляемых советов, действующих по принципам прямой демократии и координирующих свои решения, направляя делегатов в советы более «высокого» уровня. Именно народным советам, согласно принципам демократического конфедерализма, предстояло взять на себя ответственность за решение самых разнообразных проблем: от жилищных и бытовых до вопросов войны и мира. Других проблем, касающихся того или иного региона в целом. Экономику предлагается выстроить на принципах коллективизма, поощряя в противовес как капиталистической частной, так и государственной собственности развитие взаимосвязанных кооперативов. Система демократического конфедерализма также затрагивает проблемы экологии, интернационализма и огромное (едва ли не первостепенное) внимание уделяет освобождению женщины, что для ближневосточного общества особенно актуально.

Новое мировоззрение, выработанное Оджаланом, на рубеже ХХ и ХХI веков берёт на вооружение Рабочая партия Курдистана, пройдя через этап жёсткой внутренней борьбы. Организация отныне ставит своей целью не создание независимого курдского государства, а выстраивание полиэтничной конфедерации самоуправляемых сообществ и, таким образом, фактически переходит на либертарные позиции. Нельзя не отметить, что этот переход произошёл благодаря непререкаемому авторитету харизматичного лидера. Впрочем, как показали последующие события в Рожаве, это не помешало последователям Оджалана создать реальную систему самоуправления.

Рожава (по-курдски, «запад») – это регион на севере Сирии с населением 4,5 миллиона человек. Регион полиэтничен: большинство составляют курды, но здесь живёт и много арабов и ассирийцев, а также ещё ряд небольших этнических групп. Основные отрасли экономики – сельское хозяйство (на западе преобладает выращивание оливок, на востоке – пшеницы) и нефтедобыча. Так как сирийские власти эксплуатировали регион как внутреннюю колонию, то инфраструктура для переработки как продуктов земледелия, так и ископаемого топлива к началу революции здесь почти отсутствовала.

Курды в Сирии, как и в других государствах своего компактного проживания, подвергались жестокому угнетению, как минимум, большую часть ХХ века. Режим партии БААС, к которой принадлежит местная президентская династия: покойный Хафез Асад и его сын, нынешний президент Башар, исповедует идеологию арабского национализма. В результате курды оказались лишены не только права культурной автономии, но и базовых экономических и вообще человеческих прав. Юридически это было закреплено тем, что за значительной частью курдского населения не признавалось сирийское гражданство. Поэтому у большой части жителей севера Сирии были особые причины для недовольства, которые накладывались и на общесирийские – масштабную приватизацию и отказ государства от своих социальных обязательств вкупе с авторитаризмом и репрессиями.

Народное брожение в Рожаве началось параллельно с волнениями во всей Сирии, стартовавшими на гребне "Арабской весны" в феврале-марте 2011 года. Двигателем курдского сопротивления стала «Партия демократического единства» (другой вариант перевода – Партия «Демократический союз», курдская аббревиатура: PYD). PYD была создана в 2003 году как «младшая сестра» турецкой РПК, хотя по соображениям официальной дипломатии прямая связь этих двух организаций публично не признаётся. Помимо борьбы с режимом, курдским леворадикалам приходилось конфликтовать и со «своими», курдскими, буржуазными политическими силами – сторонниками президента Иракского Курдистана (ныне в статусе автономии в рамках Ирака) Масуда Барзани – лидера Демократической партии Курдистана (ДПК), бывшего «марксиста-ленинца», ныне перекрасившегося в друга Штатов и установившего в автономии режим личной власти, опирающийся на нефтяные доходы.

Летом 2012 года революция вошла в активную фазу. В ночь с 18 на 19 июля подпольно сформированные отряды народной самообороны (YPG) заняли все стратегически важные пункты и коммуникационные артерии в курдских регионах, а также окружили все воинские подразделения. Где-то без боя, где-то с кровопролитием – приспешники режима согласились сдать оружие и уйти. Только в городе Камышлы, где в нескольких районах и деревнях население поддерживает Башара Асада, государство сохранило контроль над некоторыми территориями и аэропортом. Революционерам удалось очистить территорию для строительства свободного общества сравнительно малой кровью. Оказалось, что подлинные военные испытания ждут их впереди.

Освобождённые территории курды провозгласили автономными кантонами, заимствовав этот термин у самоуправляемых административных единиц Швейцарии. Самый западный кантон Африн с самого начала оказался отрезан от основного курдского массива территориями с преимущественно арабским населением, контролируемыми «джихадистами» и разношёрстной сирийской оппозицией. Вскоре клерикалы вбили клин и между кантонами Кобани и Джазира, заняв город Тель-Абьяд (курдское название Гре-Спи, был успешно отбит отрядами народной самообороны летом 2015 года).

Здесь начала формироваться система самоуправляющихся советов, базой для которых стали «низовые» народные структуры, существовавшие здесь подпольно ещё при режиме Асада. Базовой территориальной и административной единицей является коммуна (в значении муниципалитет). Коммуной может быть как отдельная деревня, так и городской квартал с населением около трёхсот человек. В каждой коммуне действует совет и параллельно с ним несколько рабочих групп – комитетов, работающих по тем или иным специальным направлениям, например, по электроснабжению, медицине и т. д. В совете избирают двоих сопредседателей (или спикеров) – мужчину и женщину. Они автоматически становятся делегатами от местного совета на более «высокий» административный уровень. Однако большинство делегатов и в эти советы избирается местными жителями напрямую. «Лестница советов» города Камышлы, например, состоит из следующих ступеней: советы коммун – советы округов – совет города, «выше» - совет кантона.

После всех прочитанных сообщений и рассказов из Рожавы для меня остался не совсем ясен вопрос широты полномочий делегатов – действуют ли они строго по наказу своих избирателей или подобно депутатам в странах «представительной демократии» имеют определённые возможности самостоятельного принятия решений (то есть элементы власти). Сообщается, что все они могут быть в любой момент отозваны направившим их сообществом. Подробнее об устройстве системы советов в Рожаве можно прочесть в статье Джанет Биэль «Коммуны и советы Рожавы».

В советах действуют гендерные квоты – женщины должны составлять не менее 40% участников совета. В полиэтничных субрегионах Рожавы действуют также этно-конфессиональные квоты для сопредседателей: среди них обязательно должны быть арабы и христиане (в основном, ассирийцы). Также на всех советских уровнях параллельно с общими советами действуют советы женские, имеющие право вето по вопросам, касающимся гендерного положения женщин.

Созданием институтов прямой демократии и проведением в жизнь самоуправленческих практик занимается «Движение за демократическое общество» (Tev-Dem). Партия PYD, по крайней мере, формально, не имеет властных полномочий в Рожаве. Курдские активисты характеризуют её следующим образом: «PYD не власть, а часть народного движения». Представители партии избираются в советы, но последние действуют именно как внепартийные органы народного самоуправления.

Впрочем, параллельно с системой советов планируется создать и парламент. Это одно из видимых противоречий социального проекта Рожавы. Полномочия планируемого парламента неясны. Возможно, этот институт своего рода компромисс с местными либеральными, консервативными и националистическими курдскими партиями, опирающимися на значительную поддержку президента Иракского Курдистана и магната Масуда Барзани. Эти партии сформировали в Рожаве Курдский национальный совет (ENKS), который ведёт постоянную, как минимум пропагандистскую, борьбу с левыми революционерами.

Компромиссным органом взаимодействия и координации действий в Рожаве курдских политических сил различной направленности является Высший курдский совет. Его создание было продиктовано необходимостью избежать внутреннего конфликта в области перед лицом внешнего врага в лице разномастных клерикальных радикалов.

Экономическое устройство Рожавы также претерпело значительные изменения после свержения власти Асада на этой территории. На базе всех государственных предприятий (а в Сирии, несмотря на приватизации последних лет, это весьма немалый объём) были созданы кооперативы. Частную собственность не тронули, однако, по словам местных и российских курдских активистов, крупных частных предприятий в регионе нет, а большая часть буржуазии разбежалась, как только Рожава оказалась перед угрозой вторжения «джихадистов». Сохраняются и товарно-денежные отношения: в области ходят сирийские лиры и доллары США. Однако потолок цен на все ключевые продукты устанавливают местные советы. Таким образом, «коммунистической» эту систему на данном этапе не назовёшь, но был сделан ряд серьёзных шагов на пути к созданию коллективной хозяйственной системы, управляемой самими тружениками.

Основной экономической задачей Рожавы сейчас, по-видимому, является налаживание переработки пищевого и топливного сырья. Сделать это непросто в ситуации фактической блокады небольшого региона со стороны Турции и аффилированного с ней Иракского Курдистана, остальные соседние территории, по большей части, заняты враждебными «джихадистскими» группировками. Рожава вынуждена выстраивать систему автаркии – самообеспечения.

Эгалитарные принципы организации распространяются и на вооруженные силы Рожавы: отряды народной самообороны и силы охраны порядка (асайш). Армия состоит преимущественно из добровольцев, хотя несколько раз проскальзывали новости о том, что в наиболее критические моменты на фронте издавались распоряжения, что каждая семья должна предоставить хотя бы одного человека для военного обучения (отправка на фронт – по добровольному согласию). Отряды самообороны разделены на две части, смешанные, где есть и мужчины и женщины (YPG) и отряды самообороны женщин (YPJ). В действующих военных подразделениях командиры выборные и сменяемые.

Таков весьма краткий обзор происходящего в Рожаве. Любопытно, что в международном и, в частности, российском анархическом сообществе эти события восприняли неоднозначно. У курдского либертарного почина нашлись и рьяные критики. Сказалось с одной стороны недоверие к РПК ввиду её авторитарного прошлого, а с другой – привычка некоторых людей осуждать любое мало-мальски реальное и успешное движение как «неанархичное». Нападки сыпятся за мнимый «авторитаризм» курдских революционных структур, за «недостаточно радикальную» борьбу с частной собственностью, за «союз» с империалистами – Россией и США, за неподтверждённые факты «этнических чисток» арабского и тюркоязычного населения, словом – всё это построено либо на откровенных искажениях действительности, либо на досужих умозрительных домыслах, которые так часто позволяют себе люди, далёкие от всякого реального социального движения.

Любопытно, что все либертарные активисты, воочию увидевшие революцию Рожавы, оценили её самым позитивным образом как реальную борьбу за претворение в жизнь принципов прямой демократии во всех сферах жизни общества. В их числе – Дэвид Гребер, Джанет Биэль (вдова Мюррея Букчина) и другие товарищи.

Гребер после своей поездки отметил в своей статье «Почему мир игнорирует курдских революционеров в Сирии?»: «Главным органом принятия решений здесь стали народные ассамблеи, советы же избираются при тщательном соблюдении этнического баланса (в каждом муниципалитете на трёх главных должностях должен быть один курд, один араб и один ассирийский или армянский христианин, хотя бы одну должность из трёх должна занимать женщина), существуют также женские и молодежные советы…»

Особенно любопытен позитивный отзыв Заэра Бахера – представителя Форума анархистов Курдистана – организации курдских эмигрантов в Европе, первоначально занявший критическую позицию по отношению к событиям в Рожаве. Личный визит в регион помог развеять сомнения.

Разумеется, идеализировать Рожаву, как и вообще что-либо в нашей жизни, не стоит. Мы видим, что почти по всем аспектам социального строительства в регионе, помимо вдохновляющих основных принципов, есть определённые оговорки и «но». Однако были эти оговорки и во всех эпизодах, вошедших в классическую коллективную мифологему анархистского движения: в Парижской коммуне, Махновщине и Испанской революции. Нужно понимать, что реальность всегда вносит коррективы в первоначальные замыслы, что никакой план не может быть воплощён абсолютно на 100%, что его максимальное претворение в жизнь требует упорной борьбы. Именно эта борьба идёт сейчас в Рожаве. Чем она кончится – мы не знаем, но тот, кто спешит отвернуться от неё как от «недостаточно правильной», по моему убеждению – отворачивается от революции как таковой.

Значение борьбы в этом, на первый взгляд, «захолустном уголке» мира не следует недооценивать. Сторонники либертарных идей привыкли вдохновляться примерами из прошлого и едва ли не впервые за последние годы у нас есть возможность найти источник сил и воодушевления в настоящем. Без сомнения социальный проект Рожавы не только будоражит души заинтересованных и ангажированных людей, - он уже влияет на умы всего мира, и обладает ещё большим потенциалом в перспективе. Пример воплощения анархистских идеалов в жизнь не в отдельной общине или сети общин, а в четырёхмиллионном регионе знаменателен сам по себе. Кроме того, события в Рожаве напрямую влияют на ситуацию в таких странах как Турция, Иран и Ирак, а также Сирия в целом, подталкивая их к либертарной революции.

Помочь революции в Рожаве может каждый – пожертвованиями на развитие региона и гуманитарную помощь, распространением информации и акциями солидарности. И наконец – напрямую: Рожава нуждается в толковых и идейных товарищах, каждый из которых сможет найти себе поприще для того, чтобы помочь новому обществу. Те, кто настроен ехать вести борьбу в регионе могут связаться с формацией «Львы Рожавы» через их сайт.

Товарищ Эк

При подготовке статьи активно использовались материалы проекта Hevale: Революция в Курдистане, где заинтересованный читатель может найти больше подробностей

Больше новостей по теме

Редколлегия журнала будет благодарна поддержке с вашей стороны: