Товарищи в далёком краю: рожавская одиссея анархистов

Вторжение турецкого государства в Рожаву (север Сирии, запад Курдистана) вызвало гнев, тревогу и обострение чувства солидарности в левых и анархистских кругах всего мира. Хорошо помнятся те дни, когда после заявлений Трампа и Эрдогана мы сидели у мониторов и ждали новостей: не окажутся ли угрозы нападения очередным политическим блефом? Начались авиаудары, но будет ли наземная операция?

Будет, началась…

Главный предмет переживаний: устоит ли революционная автономия перед лицом агрессии? Однако для множества людей из разных стран, друзей и родственников волонтёров, удар Турции стал ещё и личной болью и страхом: десятки или сотни участников анархистского движения встретили опасность лицом к лицу, находясь в этот момент в сирийском Курдистане.

Новости о людях, оставивших комфорт привычной жизни и отправившихся в Рожаву, чтобы принять участие в революции, стали привычными с 2014 года, когда интерес к построению безгосударственной конфедерации в Курдистане овладел множеством умов. Впрочем, поток волонтёров в курдское революционное движение, пусть и далеко не столь бурный, существовал и до этого.

За 5 лет паломничество в Рожаву стало фактором политики, сформировало вокруг себя социальные структуры, а также обрело собственную культуру и фольклор. Меняется сам характер этого явления. Его динамика сочетает в себе как позитивные, так и негативные черты.

Рожавская одиссея анархистов — это история, заслуживающая быть поведанной. Свой рассказ я основываю на опыте многих встреч и бесед с волонтёрами в Европе, а также в Южном (Иракском) Курдистане, который я посетил дважды.

I. «Зачем ума искать и ездить так далёко?»

Мотивы, подвигающие людей к трудному странствию в Курдистан, казалось бы, «и так ясны». На поверку же на них стоит остановиться подробнее.

Самые очевидные желания, лежащие «на поверхности»: увидеть революцию и поучаствовать в ней. За этими формулировками зачастую кроется глубокая неудовлетворённость ситуацией в современном анархистском (шире — левом) движении. Многие из тех, кто стремится в Рожаву, понимают, что дома «всё не так». Они надеются, получив опыт участия в серьёзном революционном движении, найти ответ на вопрос, как организовывать борьбу в своих странах.

Некоторым удаётся, хотя ответ всегда комплексный и сложный. Простого «рецепта революции» не открыл ещё никто. Вот что пишут о своих выводах участники «Анархистской борьбы» (одного из подразделений Международного батальона свободы). Позволим себе пространную цитату:

«Здесь, в Рожаве, мы научились использовать формализованный инструмент для донесения друг до друга взаимной критики и самокритики в антиавторитарном, конструктивном и неирархическом, горизонтальном ключе. Мы называем это такмиль… Критика может быть даром, подразумевающим веру в своих товарищей, в их способность становиться лучше, возникающим не из агрессии, а из рефлексии и постоянного развития. Именно поэтому необходимо развивать новую революционную культуру критики и самокритики.

Затем неизбежно возникает размышление о личности борца и приверженности революционной организации. Недостаток приверженности – большая проблема для анархистского движения…

Наконец, нам не хватает серьёзного и всеобъемлющего политологического анализа, который мог бы заменить постоянное реагирование на ежедневно происходящие события. Конечно, оставлять их без освещения тоже нельзя, но как не позволить им отвлечь нас от выстраивания собственной сильной позиции, разработки стратегии и углубления понимания тактики?»

Другие смотрят на участие в курдской революции не как на «стажировку», а как на главный способ самореализации. Нет точных цифр, но можно с уверенностью сказать, что счёт идёт на десятки европейцев, которые в последние годы вступили в ряды Рабочей партии Курдистана и остались в Курдистане на неопределённое время. Весьма вероятно — навсегда. «У нас нет обратного пути», - лаконично ответил на вопрос о сроках возвращения белокурый и голубоглазый товарищ Реван (все помощники и участники курдской революции получают кодовое курдское имя).

Добавим сюда, что некоторые уезжают в Рожаву, ведомые стремлением полностью порвать со своей прежней жизнью. «Меня ничто не связывает с прежним местом жительства. У меня нет планов по возвращению», - почти слово в слово повторили друг друга двое будущих бойцов Отрядов народной самообороны из Европы, которых я встретил в южнокурдской Сулеймании.

Откровенно говоря, то, что многие из людей, способных к систематической, дисциплинированной и рискованной революционной работе, оседают в Курдистане и не возвращаются вести её в свои страны, едва ли идёт на пользу их «домашним» левым движениям. Впрочем, пять лет, что минули с начала активного притока волонтёров — слишком маленький срок, чтобы делать выводы о последствиях этого тренда.

Нужно отметить, что первоначальные мотивы приезжающих нередко меняются уже в Курдистане. Тем более, что курдское движение ведёт сознательную политику идеологической индоктринации зарубежных симпатизантов и их плотного вовлечения в свою деятельность. Я встречал людей, не интересовавшихся политикой до поездки в Курдистан. Они хотели «просто воевать с ИГИЛ», а в итоге вступили в Рабочую партию Курдистана. «Я нигде не видел такой самоотверженности, товарищества и убеждённости», - рассказывал мне один из таких людей, Кахраман, в прошлом житель Северной Европы.

II. Гостеприимство и прагматика

Чтобы увидеть ситуацию во всём объёме необходимо коснуться и мотивов принимающей стороны. Какими смыслами курдские революционеры наделяют приток волонтёров из-за рубежа?

В первом приближении можно сказать, что прибытие сторонников и помощников благоприятно для любого движения. Кроме того, от курдских революционеров порой можно слышать, что они рады разделить свой опыт с товарищами со всего мира. При этом нельзя не отметить, что участников курдского движения отличает сильная, в том числе и идеологическая, сосредоточенность именно на борьбе в Курдистане. Принятие иностранных волонтёров в Рожаве — это не «просто» проявление международной солидарности. Здесь есть значительный прагматический компонент.

Сразу оговоримся, что доставка иностранцев окольными путями в осаждённый регион, их содержание и затем отправка назад — дело весьма обременительное. За редким исключением, если Вы — не учёный или журналист-международник, в Рожаву нельзя «просто приехать», все её границы официально закрыты или имеют крайне затруднённый пропускной режим, и большинство соседей в той или иной степени враждебны к автономии.

«Когда вы вернётесь в свои страны, расскажите своим людям о том, что видели здесь, и убедите свои правительства отказать Турции в поддержке», - можно слышать в Курдистане как постоянный рефрен из множества уст. В лице волонтёров местное конфедералистское движение обретает лояльных агентов распространения информации и активистов солидарности в тех странах, куда они возвращаются. Участие множества иностранных волонтёров привлекает к событиям в Рожаве дополнительный широкий интерес.

Тех же, кто в наибольшей степени проникся духом и практикой движения, РПК интегрирует в себя в качестве новых кадров. В ряде случаев новоиспечённые партийцы также отправляются в свои страны для ведения там политической работы.

Курдское движение располагает десятками тысяч бойцов под ружьём и значительным кадровым резервом специалистов в сфере партизанской войны. Это делает участие нескольких сотен интернационалистов в боевых действиях мало значимым с чисто военной точки зрения. Однако символический эффект весьма велик. На сегодняшний день несколько десятков зарубежных волонтёров пали в боях с Исламским и турецким государствами. В политической культуре Ближнего Востока этих людей называют «мучениками». Кровь мучеников-иностранцев придаёт особое значение событиям в Рожаве как в глазах жителей региона, так и в международном контексте.

Есть и сферы деятельности, в которых местное движение испытывает явный кадровый голод. Квалифицированные волонтёры важны для Рожавы в таких сферах, как медицина, журналистика, инженерия и ряде других. На этом мы чуть подробнее остановимся ниже.

III. Бюрократы, институты…

Ветераны волонтёрского движения с ностальгией вспоминают 2014-2015 годы, когда в вопросе приёма волонтёров в Рожаве царил продуктивный хаос. Тогда существовали разные опции доставки желающих поучаствовать в революции в Рожаве, а за их работой в автономии не было столь пристального надзора со стороны движения.

Со временем взаимоотношения РПК и волонтёров пошли по пути институционализации и бюрократизации. Был определён минимальный срок, полгода, который каждый прибывающий волонтёр обязуется пробыть в автономии. Организационный процесс отбора, доставки и курирования иностранных помощников был сосредоточен в руках нескольких структур, входящих в «координацию интернационалистов»: Коммуны интернационалистов для гражданских волонтёров, YPG/YPJ-International — для военных добровольцев и Жинеологии для женщин, приезжающих в регион изучать и практиковать «женское знание».

У этой относительной централизации в сфере приёма зарубежных друзей есть ряд причин. Во-первых, стремление избежать безответственного поведения со стороны некоторых волонтёров, приезжавших в Рожаву скорее в качестве туристов на короткий срок и злоупотреблявших ресурсами движения. В кулуарах курдские товарищи также выражали озабоченность тем, что «партнёры» по международной коалиции против ИГИЛ обеспокоены возможностью приобретения боевых навыков левыми радикалами из Европы. Эту тему в своей пропаганде активно эксплуатирует Турция и её лоббисты.

Сыграла свою роль и борьба за влияние внутри самого движения. В частности, среди зарубежных волонтёров, пополнивших ряды РПК, выделилась группа людей, стремящихся сосредоточить в своих руках контроль над всей деятельностью интернационалистов в Рожаве.

Негативным последствием бюрократизации волонтёрства стало заметное сужение пространства для творческой инициативы визитёров в рамках их деятельности в автономии.

Впрочем, «координация интернационалистов» по-прежнему не является монополистом в своей сфере. Ряд волонтёров попадает в Рожаву через другие структуры. Одной из самых заметных альтернатив до недавнего времени выступал Международный батальон свободы. Это военное подразделение, сформированное, в основном, турецкими левыми организациями, союзными РПК. Батальон обладает определённой организационной автономией, в том числе правом привозить добровольцев по своим каналам.

В целом, на уровне институтов и правил посещения Рожавы для желающих присоединиться из-за границы всё постоянно меняется по малопонятной траектории, как и многое в сирийском Курдистане...

IV. Как участвуют в революции

Анархисты в Рожаве действуют в самых разных сферах. Наибольшую известность получило участие в вооружённой борьбе. Началось с разрозненного, по большей части индивидуального, участия в Отрядах народной самообороны (YPG/J). Затем часть либертариев создала в рамках Международного батальона свободы отдельные анархистские формации: Международные революционные народные партизанские силы (IRPGF), которые позже эволюционировали в подразделение «Анархистская борьба» (Tekoşîna Anarşîst), а также менее публичный Революционный союз интернационалистской солидарности (RUIS), у истоков которого стоят анархисты из Греции. Анархисты также составляют немалую «фракцию» в рядах YPG-International и некоторых других военных структурах.

Либертарии сражались с ИГИЛ, в том числе в таких легендарных операциях, как битвы за Кобани, Шенгал и Ракку. Наши единомышленники бились и с турецкой армией в Африне, где интернационалистский корпус понёс чувствительные потери. Участие анархистов в революции в Рожаве скреплено кровью многих отважных товарищей. На сегодняшний день этот печальный, но героический ряд венчает итальянский революционер Лоренцо Орсетти, боец «Анархистской борьбы». Он погиб в бою с джихадистами 18 марта 2019 года, участвуя в штурме последнего оплота ИГ — крупной деревни Багуз на Евфрате.

Однако воинская стезя — лишь один из сегментов анархистского участия. Либертарии в Рожаве активно вовлечены в медицинскую работу. Например, «Анархистская борьба» и Жинеология готовят и посылают на фронт пара-медиков, специалистов по первой помощи в боевых условиях. Также известно о нескольких европейских анархистах с медицинским образованием, работавших в рожавских больницах и военных госпиталях.

Либертарии участвуют также в культурной, образовательной и пропагандистской сферах. Ряд анархистов работает в автономии в качестве журналистов. Наших единомышленников также можно встретить в таких инициативах как «Коммуна Фильм» (рожавское кинематографическое объединение), академия «Месопотамия» (один из первых экспериментов в сфере высшего образования в Рожаве) и ряде других.

Масштабную гражданскую волонтёрскую работу организует «Коммуна интернационалистов», принимающая многих либертариев, приезжающих в регион. Одна из их самых известных акций — кампания по высадке оливковых деревьев в Рожаве, которая подверглась в последние столетия почти полному обезлесиванию.

Жинеология, помимо изучения «женского знания», ведёт социальную работу. Участницы проекта из разных стран проводят много времени в курдских семьях, живут бок-о-бок с курдскими женщинами. «Мы сознательно селим наших товарищей женщин в курдские семьи. Одно дело иметь абстрактную теорию в голове. Совсем другое — примерить её на реальные проблемы людей, соотнести с их реальной жизнью. Без такой повседневной «низовой» работы РПК не сформировалась бы в массовое движение. Это урок, который нам надо усвоить», - делилась своими мыслями Виян, координатор Жинеологии из Германии.

Как видно даже из краткого обзора, палитра анархистского участия в революционном процессе в Рожаве весьма разнообразна и пестра.

Напоследок

Не секрет, что многие анархисты и левые, в том числе и в нашей стране, ищут возможности отправиться в Рожаву. Они должны быть готовы к тому, что эта поездка будет весьма трудной как в бытовом, так и в моральном смысле. Среди главных тягот называют необходимость соблюдать правила принимающей стороны и дисциплину. Для европейца, как и для жителя постсоветского пространства, как правило, крайне непривычна ситуация, когда, грубо говоря, нельзя пойти, куда хочешь и когда хочешь.

Можно сказать точно, что «паломничество в революцию» становится очень важной жизненной вехой для множества наших товарищей. Я глубоко убеждён, что в равной степени не правы те, кто возвращается из Курдистана с горьким чувством разочарования или с ничем не омрачённым наивным восторгом. Истина лежит в сложном анализе негативных и позитивных черт и их причин, в попытке интегрального понимания революционных реалий. За пределами мифологизации и романтизации реальность (и отнюдь не только курдская!) очень противоречива, и её непросто переварить. Тот, кто прочувствовав это, не утратит стремления вести активную борьбу — станет революционером.

Ландшафт мирового либертарного движения уже зримо меняется под влиянием революции в Курдистане. Одним из аспектов этих изменений выступает распространение влияния РПК через свои зарубежные представительства и сторонников из числа активистов местных движений. Растёт интерес к теоретическим наработкам РПК, таким как конфедерализм, понятие «демократической автономии», и более специализированным, как жинеология («женское знание»).

Более важным представляется то, что под влиянием Рожавы среди анархистов и левых распространяется образ организованной и радикальной революционной борьбы как модель для осмысления и адаптации к местным реалиям. Такие важнейшие феномены курдского революционного движения, как революционный кадр, организованная самооборона, создание неподконтрольных государствам автономных зон, занимают умы тех, кто всерьёз намерен дать анархизму практическое воплощение в современную эпоху.

Д.Ч., ноябрь 2019

Текст подготовлен для 39 номера журнала "Автоном".